Тогда малиновая толстушка отошла от берега немного подальше, полагая, что так легче будет правиться с непокорным матрасом. Увы, все её попытки кончались неудачно. С трудом взгромоздившись на матрас с одной стороны, она тут же скатывалась с другой. Захватывающее зрелище настолько поглотило внимание рыжего, что он не замечал ничего вокруг. Не заметил и собаки, которая приближалась к нему как-то странно, словно осторожно подкрадываясь. Каждый раз, как малиновая пани соскальзывала в воду, рыжий подпрыгивал на своём матрасе и хохотал во всё горло.
Со все растущим удивлением наблюдали за поведением собаки её хозяева. Хабр подкрался к лежащим рядом с матрасом ботинкам и одежде рыжего и принялся с поразительным усердием обнюхивать ботинки. Мало того, он даже сунул нос в один из них, откатив его немного в сторону по песку. Видимо, окончательно утвердившись в своих предположениях, Хабр оглянулся на Яночку и, немного отступя, очень довольный собой, победно застыл в классической стойке на зверя.
— Да что же это такое? — чуть ли не с отчаянием прошептал Павлик. — Что он хочет нам сказать? Яночка не знала, что и подумать. Ясное дело, Хабр хочет сообщить им нечто важное. Пёс сделал открытие, вон какой довольный и гордый, а они его не понимают! При чём здесь этот рыжий, почему на всём пляже собака выбрала именно его?
— Не знаю, — прошептала девочка в ответ. — Может, он когда-то с ним встречался? Хабрик, иди сюда, дорогой, оставь этого рыжего попрыгуна в покое.
— Как, как ты его назвала? — рассмеялся Павлик.
— Попрыгун, видишь же — распрыгался. Хабр, Давай пока его оставим. Хорошая, умная собачка! Мы поняли, этот человек что-то сделал. Назовём его Попрыгуном, запомни, Попрыгун! А пока пойдём в лес.
Тут Хабр неожиданно коротко пролаял, что с ним случалось очень редко. И так же неожиданно откуда-то из соседнего грайдола выскочил маленький чёрный пуделек и закатился в пронзительном самозабвенном лае. Рыжий Попрыгун рассеянно оглянулся на него и опять повернулся к морю.
Хабра он не заметил, а Яночка, сама не зная почему, очень порадовалась этому обстоятельству. За Хабра порадовалась.
— Пошли отсюда, — торопила она остальных. — Пока не знаю, в чём тут дело, поэтому на всякий случай не стоит показываться ему на глаза. А Павлик изменил вдруг своё мнение относительно первоначального маршрута и предложил продолжать путь по берегу моря. А потом они найдут другой проход в дюнах и обратно вернутся лесной дорогой.
Яночка не стала возражать: ведь они уже знают окрестности кемпинга, сейчас им нечего там делать, а вот территорию за ним имеет смысл обследовать, — А по дороге искупаемся, — дополнила она план брата. — Жарко сегодня.
Прошло не меньше часа форсированного марша, когда Павлик нарушил молчание.
— «Взбираться на дюны строго запрещается», — процитировал он словно для самого себя, причём в его голосе явно слышалось разочарование. Яночка немного сбавила шаг.
— Интересно, как обозначается государственная граница? — тоже словно разговаривая сама с собой спросила она.
Павлик молча шагал дальше.
— Эй, на границе есть что-нибудь? — с беспокойством обратилась Яночка к брату.
— Контрольно-пропускной пункт, — угрюмо отозвался брат. — Но в этих местах вряд ли его построили. А что?
— А то, что мне кажется — мы уже давно топаем по Советскому Союзу. Ведь по ту сторону границы находится Советский Союз. И в данный момент мы с тобой приближаемся к Ленинграду…
Павлику явно не понравились слова сестры. Недовольно пожав плечами, он тоже снизил темп ходьбы. Лично он придерживался мнения, что Советский Союз уже остался позади, а они с сестрой, не заметив Владивостока, вотвот выйдут на берега Тихого океана. Хотя… с другой стороны, сыпучий песок, по которому так трудно было идти, и нещадно палящее солнце скорее уж напоминали Сахару, так что и не известно, где же они в настоящий момент находятся. Ясно только одно: они обошли полмира, не имея возможности покинуть пляж.
Возможность покинуть пляж была, да они ею не воспользовались, просто не заметили очередного прохода в дюнах, увлёкшись медузами. Как раз тот участок пляжа, где наводился проход, они шли спиной к дюнам, все внимание посвятив медузам, внезапно появившимся и в море, и выброшенным на берег. А потом напрасно искали проход — его больше не было.
Свёрток с едой вдруг показался очень тяжёлым, и брат с сестрой съели кусок хлеба, намазанный маслом. Хабр без возражений съел второй. Остальной хлеб предназначался кабанам, и его следовало донести до цели неприкосновенным. Вместо воды съели помидоры. Потом выкупались. Отдохнули. И опять двинулись вперёд…
Когда наконец путь им преградила сетка, а табличка на столбе у самой воды информировала: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН, они почувствовали, что совсем выбились из сил. Точно такая же таблица с такой же строгой надписью была на их пути у подножия дюны, да они её не заметили, так как шли по самой кромке пляжа. Идти по мокрому, утрамбованному волнами песку было легче, чем по сухому. И вот теперь брат с сестрой стояли, тупо уставившись на неожиданную надпись, не зная, что предпринять.
Инициативу взял на себя Павлик.
— Ну, знаете! — негодующе произнёс мальчик. — Если и здесь не найдётся прохода, полезу на дюну! И плевать мне на их строгие запреты…
Но тут Яночка заметила долгожданный проход и ткнула брата локтем в бок, не дав ему закончить.
— Есть! — радостно крикнула девочка. — Есть проход! Смотри, какой широкий! На автобусе можно проехать!
И в самом деле, перед сеткой оказался проход через дюны. Очень удобный, широкий, покрытый отпечатками множества следов. Вот она, реальная возможность пройти в лес и вернуться по первоначально запланированной дороге, а не месить горячий песок под раскалённым солнцем. Дети приободрились, в них словно вступили новые силы. Яночка свистнула, подзывая собаку, а Павлик положил пакет с хлебом на бетонное основание приграничного столба и удовлетворённо заявил:
— А вот теперь я наконец спокойно искупаюсь, а то все в нервах.
— Гляди! — вскрикнула Яночка. — Хабр что-то тащит!
Уже шагнувший в воду Павлик обернулся. Хабр со всех ног мчался к ним, а в зубах нёс что-то большое. И наверняка тяжёлое, потому что пёс время от времени ронял свою ношу на песок, чтобы передохнуть и удобнее подхватить с другого боку. Радостный и счастливый, он дотащил наконец свою тяжесть и с торжеством сложил её к ногам маленькой хозяйки.
— Спятить можно! — только и выговорил Павлик.
Хабр сел, поводя боками, тяжело дыша, высунув язык и подметая хвостом песок. У него были все основания гордиться собой, ведь он принёс обожаемой хозяйке добычу экстракласса и теперь ожидал похвалы.
Хозяйка оказалась, как всегда, на высоте. Пережив потрясение, Яночка взяла себя в руки и, хоть и дрожащим голосом, похвалила собаку:
— Молодец… умный пёсик, хороший… Павлик, не знаешь, что это такое?
Трофей Хабра испускал жуткую и какую-то знакомую вроде бы вонь. Яночка невольно попятилась, а отважный Павлик, наоборот, шагнул вперёд и нагнулся над даром Хабра.
— Голова! — заявил он, внимательно осмотрев дар. — Чтоб мне лопнуть, это рыбья голова!
— Да ты никак спятил! — не поверила сестра. — Такая громадная. Китовая, что ли?
— Говорю тебе, рыбья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Со все растущим удивлением наблюдали за поведением собаки её хозяева. Хабр подкрался к лежащим рядом с матрасом ботинкам и одежде рыжего и принялся с поразительным усердием обнюхивать ботинки. Мало того, он даже сунул нос в один из них, откатив его немного в сторону по песку. Видимо, окончательно утвердившись в своих предположениях, Хабр оглянулся на Яночку и, немного отступя, очень довольный собой, победно застыл в классической стойке на зверя.
— Да что же это такое? — чуть ли не с отчаянием прошептал Павлик. — Что он хочет нам сказать? Яночка не знала, что и подумать. Ясное дело, Хабр хочет сообщить им нечто важное. Пёс сделал открытие, вон какой довольный и гордый, а они его не понимают! При чём здесь этот рыжий, почему на всём пляже собака выбрала именно его?
— Не знаю, — прошептала девочка в ответ. — Может, он когда-то с ним встречался? Хабрик, иди сюда, дорогой, оставь этого рыжего попрыгуна в покое.
— Как, как ты его назвала? — рассмеялся Павлик.
— Попрыгун, видишь же — распрыгался. Хабр, Давай пока его оставим. Хорошая, умная собачка! Мы поняли, этот человек что-то сделал. Назовём его Попрыгуном, запомни, Попрыгун! А пока пойдём в лес.
Тут Хабр неожиданно коротко пролаял, что с ним случалось очень редко. И так же неожиданно откуда-то из соседнего грайдола выскочил маленький чёрный пуделек и закатился в пронзительном самозабвенном лае. Рыжий Попрыгун рассеянно оглянулся на него и опять повернулся к морю.
Хабра он не заметил, а Яночка, сама не зная почему, очень порадовалась этому обстоятельству. За Хабра порадовалась.
— Пошли отсюда, — торопила она остальных. — Пока не знаю, в чём тут дело, поэтому на всякий случай не стоит показываться ему на глаза. А Павлик изменил вдруг своё мнение относительно первоначального маршрута и предложил продолжать путь по берегу моря. А потом они найдут другой проход в дюнах и обратно вернутся лесной дорогой.
Яночка не стала возражать: ведь они уже знают окрестности кемпинга, сейчас им нечего там делать, а вот территорию за ним имеет смысл обследовать, — А по дороге искупаемся, — дополнила она план брата. — Жарко сегодня.
Прошло не меньше часа форсированного марша, когда Павлик нарушил молчание.
— «Взбираться на дюны строго запрещается», — процитировал он словно для самого себя, причём в его голосе явно слышалось разочарование. Яночка немного сбавила шаг.
— Интересно, как обозначается государственная граница? — тоже словно разговаривая сама с собой спросила она.
Павлик молча шагал дальше.
— Эй, на границе есть что-нибудь? — с беспокойством обратилась Яночка к брату.
— Контрольно-пропускной пункт, — угрюмо отозвался брат. — Но в этих местах вряд ли его построили. А что?
— А то, что мне кажется — мы уже давно топаем по Советскому Союзу. Ведь по ту сторону границы находится Советский Союз. И в данный момент мы с тобой приближаемся к Ленинграду…
Павлику явно не понравились слова сестры. Недовольно пожав плечами, он тоже снизил темп ходьбы. Лично он придерживался мнения, что Советский Союз уже остался позади, а они с сестрой, не заметив Владивостока, вотвот выйдут на берега Тихого океана. Хотя… с другой стороны, сыпучий песок, по которому так трудно было идти, и нещадно палящее солнце скорее уж напоминали Сахару, так что и не известно, где же они в настоящий момент находятся. Ясно только одно: они обошли полмира, не имея возможности покинуть пляж.
Возможность покинуть пляж была, да они ею не воспользовались, просто не заметили очередного прохода в дюнах, увлёкшись медузами. Как раз тот участок пляжа, где наводился проход, они шли спиной к дюнам, все внимание посвятив медузам, внезапно появившимся и в море, и выброшенным на берег. А потом напрасно искали проход — его больше не было.
Свёрток с едой вдруг показался очень тяжёлым, и брат с сестрой съели кусок хлеба, намазанный маслом. Хабр без возражений съел второй. Остальной хлеб предназначался кабанам, и его следовало донести до цели неприкосновенным. Вместо воды съели помидоры. Потом выкупались. Отдохнули. И опять двинулись вперёд…
Когда наконец путь им преградила сетка, а табличка на столбе у самой воды информировала: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН, они почувствовали, что совсем выбились из сил. Точно такая же таблица с такой же строгой надписью была на их пути у подножия дюны, да они её не заметили, так как шли по самой кромке пляжа. Идти по мокрому, утрамбованному волнами песку было легче, чем по сухому. И вот теперь брат с сестрой стояли, тупо уставившись на неожиданную надпись, не зная, что предпринять.
Инициативу взял на себя Павлик.
— Ну, знаете! — негодующе произнёс мальчик. — Если и здесь не найдётся прохода, полезу на дюну! И плевать мне на их строгие запреты…
Но тут Яночка заметила долгожданный проход и ткнула брата локтем в бок, не дав ему закончить.
— Есть! — радостно крикнула девочка. — Есть проход! Смотри, какой широкий! На автобусе можно проехать!
И в самом деле, перед сеткой оказался проход через дюны. Очень удобный, широкий, покрытый отпечатками множества следов. Вот она, реальная возможность пройти в лес и вернуться по первоначально запланированной дороге, а не месить горячий песок под раскалённым солнцем. Дети приободрились, в них словно вступили новые силы. Яночка свистнула, подзывая собаку, а Павлик положил пакет с хлебом на бетонное основание приграничного столба и удовлетворённо заявил:
— А вот теперь я наконец спокойно искупаюсь, а то все в нервах.
— Гляди! — вскрикнула Яночка. — Хабр что-то тащит!
Уже шагнувший в воду Павлик обернулся. Хабр со всех ног мчался к ним, а в зубах нёс что-то большое. И наверняка тяжёлое, потому что пёс время от времени ронял свою ношу на песок, чтобы передохнуть и удобнее подхватить с другого боку. Радостный и счастливый, он дотащил наконец свою тяжесть и с торжеством сложил её к ногам маленькой хозяйки.
— Спятить можно! — только и выговорил Павлик.
Хабр сел, поводя боками, тяжело дыша, высунув язык и подметая хвостом песок. У него были все основания гордиться собой, ведь он принёс обожаемой хозяйке добычу экстракласса и теперь ожидал похвалы.
Хозяйка оказалась, как всегда, на высоте. Пережив потрясение, Яночка взяла себя в руки и, хоть и дрожащим голосом, похвалила собаку:
— Молодец… умный пёсик, хороший… Павлик, не знаешь, что это такое?
Трофей Хабра испускал жуткую и какую-то знакомую вроде бы вонь. Яночка невольно попятилась, а отважный Павлик, наоборот, шагнул вперёд и нагнулся над даром Хабра.
— Голова! — заявил он, внимательно осмотрев дар. — Чтоб мне лопнуть, это рыбья голова!
— Да ты никак спятил! — не поверила сестра. — Такая громадная. Китовая, что ли?
— Говорю тебе, рыбья!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65