Ничего подобного не приходило раньше мистеру Майлсону в голову. Ни разу он не удосужился взвесить за и против, иначе бы увидел всю опасность взятых на себя обязательств. Мысль об опасности заставила его покрыться потом. Он представил последующие свои поступки: плохие поступки, противозаконные и безответственные.
Миссис Да Транка снова рассмеялась. Она думала о другом.
- Вы никогда не спали с женщиной, так ведь? Ах, бедняга! Так и не смог набраться храбрости! - Скрип кровати сливался с ее хриплым смехом, а огонек сигареты выписывал в воздухе дуги.
Она смеялась, постепенно затихая и ненавидя его так, как она ненавидела Да Транку, а еще раньше - Хорэса Спая. Почему он не оказался юношей, красивым, веселым и с хорошими манерами? Но какой юноша возьмется за такое дело? Неужели есть на свете один из миллиона, кто выполнил бы эту работу со вкусом, или хотя бы обаятельно?
- Мы такие, какими нас сделал Бог, - сказал мистер Майлсон. - Мы не можем бороться со своими недостатками, но можем, по крайней мере, отдавать себе в них отчет. Для других вы можете быть кем угодно. Для меня вы ужасная женщина.
- А не дотронуться ли вам до ужасной женщины? Неужели вас не влечет женское тело? Вы евнух, мистер Майлсон?
- У меня были те женщины, которых я хотел. Я оказываю вам услугу. Мне рассказали о вашем тяжелом положении, и я согласился под влиянием момента. Если бы я знал кто вы такая, я бы отказался.
- Это не делает вас джентльменом.
- В этом нет необходимости. Я достаточно джентльмен и без этого.
- Вы ничтожество, а не джентльмен. В этом вы весь. За все годы своего чиновничьего прозябания вы ни разу не нашли времени просто для жизни. Вы знаете, что я права, и для того, чтобы быть джентльменом: Ах, да, вы ведь из среднего класса. Не родилось еще в среднем классе английского джентльмена.
Она попыталась вспомнить свое лицо; как глубоки морщинки, на сколько лет она выглядит, и обращают ли на нее внимание в толпе. Хватит ли у мужчин проницательности понять, как тяжело ей сейчас, после того, как она решилась разорвать со вторым мужем? Может, пришла пора для третьего? Третья попытка обычно бывает удачной, подумала она. Только кому она достанется, неужели вот такому ничтожному Майлсону?
- Ваша жизнь не лучше моей, - сказал мистер Майлсон. - Вы несчастливы. Вы проиграли, и было бы жестоко над вами смеяться.
Чем дольше они говорили, тем сильнее становилась взаимная неприязнь.
- Когда я была девочкой, двое парней подрались из-за меня на танцах в Шропшире.
Отец устроил на мой день рождения вечеринку. Жаль, что вышли из моды дуэли. Они дрались не на жизнь, а на смерть, и у каждого на груди был локон моих волос.
- Как же вы нелепы, с вашей косметикой и маникюром. Овца, разодетая ягненком, - вот вы кто, миссис Да Транка!
За гардиной окна сквозь темноту начал прорываться рассвет. Первые лучи заглянули в комнату и приветливо улыбнулись постояльцам.
- Вам надо написать мемуары, мистер Майлсон. Специально, чтобы посмотреть, что изменилось за вашу жизнь, и увидеть, что ничего! Вы похожи на столик в прихожей.
Или на вешалку в гардеробе. Кто будет плакать на вашей могиле, мистер Майлсон?
Он чувствовал на себе ее взгляд, а ядовитые слова с рассчитанной точностью попадали прямо в сердце. Он повернулся и протянул к ней руки, схватил за плечи.
Ему хотелось сжать ей шею, почувствовать, как напрягаются под пальцами мышцы, вытрясти из нее душу. Но она, приняв этот жест за попытку объятий, оттолкнула его и громко рассмеялась. Отгадав эти мысли, он оставил ее в покое.
Поезд двигался медленно. Станции проплывали мимо, одинаковые и невзрачные. Она остановила на нем взгляд, глаза были колючими, холодными и властными.
Она выиграла это сражение, хотя формально победа осталась за ним. Мистер Майлсон выскочил из постели задолго до того, как им должны были принести завтрак. Потом послал служащего в номер за вещами и покинул отель, сообщив клерку, что по счету заплатит леди. Что она в положенное время и сделала, затем догнала его в поезде и специально, чтобы досадить, села напротив в пустом купе.
- Что ж, - сказала миссис Да Транка, - вы забили этот гвоздь. Вы сделали все гадости, которые могли. Вы поставили ужасную женщину на место. Можно ли ожидать, - добавила она, - чего-либо иного от представителя английского среднего класса?
Мистер Майлсон опрометчиво оставил в отеле газеты и журналы. Теперь он вынужден был сидеть напротив нее с открытым лицом и притворяться, что обозревает уплывающие пейзажи. Несмотря ни на что, он все же чувствовал легкие уколы совести. Когда он вернется домой, нужно будет достать пылесос и заняться уборкой: физическая работа его успокоит. Перед ланчем кружка пива в пабе; ланч в ресторане "АВС"; потом можно сходить в кино. Сегодня суббота: приблизительно так он и проводит все субботы. В кино он, наверное, заснет - все-таки не спал ночью.
Люди будут толкать его в бок, чтобы он не мешал им своим храпом; так уже случалось не раз и было не слишком приятно.
- Чтобы дать вам жизнь, - сказала она, - вашей матери пришлось вытерпеть несколько часов очень сильной боли. Вы когда-нибудь думали об этом, мистер Майлсон? Вы думали о том, как эта бедная женщина кричала, сжимала руки и вцеплялась в простыни? Ради чего, мистер Майлсон? Ответьте мне, ради чего?
Он мог бы выйти из купе и пересесть в другое, где были люди. Но это означало бы доставить миссис Да Транка слишком много удовольствия. Она будет громко смеяться ему в спину, может даже двинется следом, специально, чтобы опозорить перед людьми.
- Все, что вы говорите обо мне, миссис Да Транка, с таким же успехом может быть адресовано вам.
- Значит, мы - два сапога пара. Очень взрывоопасная пара, вам не кажется?
- Нет, не кажется. Я не хочу иметь с вами ничего общего.
- Вы лежали со мной в одной постели. И у вас не хватило мужества сдержать слово.
Вы безответственный трус, мистер Майлсон, и я хочу, чтобы вы это знали.
- Я знаю о себе гораздо больше, чем вы можете мне сообщить. Вам никогда не приходило в голову посмотреть на себя со стороны? Немолодая женщина, блеклая и некрасивая, с подозрительными моральными принципами. Несчастные ваши мужья!
- Они женились на мне по доброй воле, и брак этот был для них честью. Вы это понимаете, но не хотите признать.
- Я вряд ли лишусь сна от этой мысли.
Утро было ясное, солнечное и слегка морозное. Пассажиры, выходившие из вагонов на промежуточных станциях, ворчливо жаловались на холод и говорили, что это слишком после теплой духоты вагона. Женщины с корзинками. Молодежь. Мужчины с детьми, с собаками, которых забирали из багажного отделения.
Ей сказали, что Да Транка живет с другой женщиной. И несмотря на это, он не согласился стать виновной стороной. Для таких людей, как Да Транка, адюльтер невозможен. Он ей так и сказал. Напыщенно. Зло. Хорэс Спай, надо отдать ему должное, не перекладывал грязную работу на других.
- Когда вы умрете, мистер Майлсон, какие цветы вы хотите себе на катафалк? Я, пожалуй, пришлю вам букетик. Маленький одинокий букетик. От ужасной и уродливой миссис Да Транка.
- Что? - не понял мистер Майлсон, и она повторила вопрос.
- Ох, ромашки, наверное. - Он сказал это потому, что перед образом, который она только что нарисовала, вдруг растерял всю свою защиту; слишком часто такой же точно образ возникал у него перед глазами.
1 2 3 4 5