Несмотря на эти перемены – а может быть, даже и благодаря им, – он был хорошим сыном: аккуратный, опрятный, и с каждым годом все опрятнее и аккуратней. Когда ему ни с того ни с сего вдруг взбрело в голову пойти в армию, для нее это был такой удар, которого, наверное, она за всю жизнь не испытывала. Она боялась опасностей, которые постоянно подстерегают военного человека, и ей казалось, что ее сын к ним совсем не готов.
На плац-параде новобранец спросил у стоявших там солдат, как ему пройти к часовне. Они все курили, двигались эдак с ленцой, и у них у всех были расстегнуты верхние пуговицы на кителях. Они решили подшутить над новичком, в Лагере так встречали любого незнакомого человека, и отправили его не в ту сторону, так что, в конце концов, он оказался возле наполовину заполненной отбросами выгребной ямы. Над ямой роились мухи; между костями и консервными банками рылась черно-белая дворняга. Новобранец огляделся вокруг. Он был на самом краю Лагеря, возле забора из сетки-рабицы на металлических опорах; он повернулся и пошел той же дорогой обратно. Дорогу он больше спрашивать не стал, а сориентировался сам, издалека углядев черный деревянный крест на крыше часовни.
Внутри было пусто, и в косых лучах солнечного света покрытые лаком скамьи выглядели неестественно яркими. Солдат обмакнул кончики пальцев в чашу со святой водой, обернулся к алтарю и перекрестился – той же рукой. Потом он отыскал то, зачем пришел, гипсовую статую Девы Марии, перед которой горела одинокая свеча. Он подошел, встал на колени и стал молиться, чтобы за службу родине она вознаградила его душевным покоем, чтобы сны, которые изводили и мучили его по ночам, а потом целый день не давали о себе забыть, прекратились. Он просил у Богородицы заступничества, обещал смиренно исполнять ее волю и умолял ниспослать ему знак, что его молитва услышана. Но когда он закончил молитву, в часовне было тихо, как и во всех других местах, где ему доводилось молиться.
– Что-что? – переспросил его в тот же день другой солдат; новобранец знал, что действительно только что произнес какую-то фразу, но признаваться в этом не стал.
– Слушай, ты же только что меня о чем-то спросил.
– Я спросил, долго ли от новых штанов чешутся ноги.
– Нет, ты не об этом спросил.
Он знал, что не об этом, но та фраза уже ушла, затерялась, и отыскать ее смысл было теперь невозможно, потому что он сам не знал, что это был за смысл. Совсем недавно он красил оконные рамы в большом, из старого выкрошенного кирпича сумасшедшем доме и вдоволь насмотрелся на психов. Теперь его постоянно преследовал страх, что рано или поздно он тоже окажется среди них, по ту сторону стекла.
6
Когда вдалеке послышался звук мотора, во дворе залаяли собаки. Сорвавшись со своего обычного места на теплых камушках под грушей, они вприпрыжку вылетели было к воротам, но Хенри, который знал, что сегодня днем приедет гость, и знал, что это будет за гость, мигом отправил их обратно. Он стоял в арке, сбоку от фасада, и смотрел, как они, повинуясь его жесту, плетутся назад, а потом повернулся и прислонился к стене, в том же месте, где стоял в прошлый раз, когда впервые увидел здесь эту машину. И так же, как и в прошлый раз, стал нащупывать в кармане сигареты.
Узнав от Бриджит, что давешний парень собирается приехать еще раз, Хенри не сказал ни слова. На его лишенном всякого выражения лице не дрогнул ни единый мускул; впрочем, отсутствие реакции с его стороны не показалось Бриджит чем-то из ряда вон выходящим, поскольку он вообще часто никак не реагировал на разного рода новости. Иногда за этим молчанием крылось желание все как следует обдумать, иногда – нежелание говорить то, что лучше оставить при себе. Когда была оглашена новость о скором возвращении Ральфа, причина у молчания была вторая.
Ральф помахал ему из машины, и он поднял в ответ левую руку, правой затолкав в карман брюк спички и пачку «Вудбайна». IF-19, отметил он для себя, та же машина, что и в прошлый раз. Большой старый «рено».
В одно из прошлых воскресений, после мессы в Килоране, Хенри навел об этом автомобиле справки. Он поговорил с человеком, который работал на дорогах, и тот сказал, что машина принадлежит мистеру Райалу и что раз в неделю мистер Райал ездит на ней из Инниселы в Дунгарван, в тамошнее дочернее отделение «Банка Ирландии». Почему на ней катается этот парень, по всем признакам явно не здешний, дорожник не знал. Судя по тому, что в прошлый раз удалось подслушать Бриджит, ей показалось, что он учитель, но концы с концами все равно пока не сходились.
– Тут он, приехал, – сказал Хенри, зайдя на кухню, и по реакции жены понял, что она довольна этим обстоятельством примерно в той же мере, в какой ему самому это не нравится.
– Кстати, теперь понятно, в чем все дело: он учит Райаловых детишек, – сказала Бриджит. – Она мне сегодня утром сказала. И живет у них же, в банке.
– Значит, со дня на день уедет обратно, откуда он там взялся.
– Вот поэтому она ему и написала письмо, чтобы заглянул попрощаться перед отъездом.
– А он не теряется.
– И вообще парнишка славный.
– Вот уж не знаю.
Бриджит поняла, что палку перегибать не стоит. И переменила тему:
– Она опять принесла к чаю соты.
– Пойду выставлю наружу стол.
Молодой человек стоял и ждал, облокотившись на машину, пока Хенри нес через усыпанную гравием подъездную площадку складной стол. Как и в прошлый раз, он разложил стол на гортензиевой лужайке и пододвинул к нему те же самые два крашеных белой краской стула. На обратном пути он прошел мимо гостя и задал вопрос:
– Вы из Англии, сэр?
– Я живу неподалеку от Иннискроти. А в Англии вообще ни разу в жизни не был.
– И то верно, чего вы там забыли? – Хенри, хоть и через силу, но все-таки кивнул, а потом едва заметно кивнул головой на автомобиль мистера Райала. – Как вам машина, не старовата?
– Я не слишком быстро езжу.
– Тут всего-то что пара царапин на крыльях, и больше ничего. Это я еще в прошлый раз заметил. За ней хорошо ухаживают.
– Ага.
– Приятно посмотреть на вещь, за которой хорошо ухаживают. Я вот тоже стараюсь, чтобы таратайка была в полном порядке. А пару лет назад выкрасил старую тележку, только она все равно еле дышит.
Специально для него был откинут верх, чтобы он мог взглянуть на обтянутое зеленым сукном сиденье. Потом отстегнули и сложили капот, чтобы он мог осмотреть мотор. Хенри восторженно покачал головой. Эта машина, должно быть, уйму денег стоила, сказал он.
– Она не моя, она мистера Райала.
– Мне так и сказали, что вы у него остановились. А вот вам и наша мисси.
Хенри медленно пошел прочь. Теперь, после разговора о машине, на душе у него стало немного легче. Он слышал за спиной начало разговора, фразы скомканные и нервозные. Парнишка извинился, что приехал слишком рано, а она сказала, что это не важно.
* * *
– Я подумала, а вдруг вы уже уехали, – сказала Люси. – Я подумала, а вдруг мое письмо до вас не дошло.
– Я останусь в Инниселе еще на несколько недель.
– Я так обрадовалась, когда получила от вас письмо.
Приеду в среду, написал ей Ральф, второпях, чтобы поспеть к вечерней почте. С тех пор прошло шесть дней, и каждый день он пытался представить себе, как все будет на этот раз. Покуда Цезаревы «Записки о Галльской войне» с трудом продвигались вперед, покуда Джек страдал над геометрией, Ральф думал о том, улыбнется ли она точь-в-точь как в первый раз, а еще решил, что пауз в разговоре допускать никак нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
На плац-параде новобранец спросил у стоявших там солдат, как ему пройти к часовне. Они все курили, двигались эдак с ленцой, и у них у всех были расстегнуты верхние пуговицы на кителях. Они решили подшутить над новичком, в Лагере так встречали любого незнакомого человека, и отправили его не в ту сторону, так что, в конце концов, он оказался возле наполовину заполненной отбросами выгребной ямы. Над ямой роились мухи; между костями и консервными банками рылась черно-белая дворняга. Новобранец огляделся вокруг. Он был на самом краю Лагеря, возле забора из сетки-рабицы на металлических опорах; он повернулся и пошел той же дорогой обратно. Дорогу он больше спрашивать не стал, а сориентировался сам, издалека углядев черный деревянный крест на крыше часовни.
Внутри было пусто, и в косых лучах солнечного света покрытые лаком скамьи выглядели неестественно яркими. Солдат обмакнул кончики пальцев в чашу со святой водой, обернулся к алтарю и перекрестился – той же рукой. Потом он отыскал то, зачем пришел, гипсовую статую Девы Марии, перед которой горела одинокая свеча. Он подошел, встал на колени и стал молиться, чтобы за службу родине она вознаградила его душевным покоем, чтобы сны, которые изводили и мучили его по ночам, а потом целый день не давали о себе забыть, прекратились. Он просил у Богородицы заступничества, обещал смиренно исполнять ее волю и умолял ниспослать ему знак, что его молитва услышана. Но когда он закончил молитву, в часовне было тихо, как и во всех других местах, где ему доводилось молиться.
– Что-что? – переспросил его в тот же день другой солдат; новобранец знал, что действительно только что произнес какую-то фразу, но признаваться в этом не стал.
– Слушай, ты же только что меня о чем-то спросил.
– Я спросил, долго ли от новых штанов чешутся ноги.
– Нет, ты не об этом спросил.
Он знал, что не об этом, но та фраза уже ушла, затерялась, и отыскать ее смысл было теперь невозможно, потому что он сам не знал, что это был за смысл. Совсем недавно он красил оконные рамы в большом, из старого выкрошенного кирпича сумасшедшем доме и вдоволь насмотрелся на психов. Теперь его постоянно преследовал страх, что рано или поздно он тоже окажется среди них, по ту сторону стекла.
6
Когда вдалеке послышался звук мотора, во дворе залаяли собаки. Сорвавшись со своего обычного места на теплых камушках под грушей, они вприпрыжку вылетели было к воротам, но Хенри, который знал, что сегодня днем приедет гость, и знал, что это будет за гость, мигом отправил их обратно. Он стоял в арке, сбоку от фасада, и смотрел, как они, повинуясь его жесту, плетутся назад, а потом повернулся и прислонился к стене, в том же месте, где стоял в прошлый раз, когда впервые увидел здесь эту машину. И так же, как и в прошлый раз, стал нащупывать в кармане сигареты.
Узнав от Бриджит, что давешний парень собирается приехать еще раз, Хенри не сказал ни слова. На его лишенном всякого выражения лице не дрогнул ни единый мускул; впрочем, отсутствие реакции с его стороны не показалось Бриджит чем-то из ряда вон выходящим, поскольку он вообще часто никак не реагировал на разного рода новости. Иногда за этим молчанием крылось желание все как следует обдумать, иногда – нежелание говорить то, что лучше оставить при себе. Когда была оглашена новость о скором возвращении Ральфа, причина у молчания была вторая.
Ральф помахал ему из машины, и он поднял в ответ левую руку, правой затолкав в карман брюк спички и пачку «Вудбайна». IF-19, отметил он для себя, та же машина, что и в прошлый раз. Большой старый «рено».
В одно из прошлых воскресений, после мессы в Килоране, Хенри навел об этом автомобиле справки. Он поговорил с человеком, который работал на дорогах, и тот сказал, что машина принадлежит мистеру Райалу и что раз в неделю мистер Райал ездит на ней из Инниселы в Дунгарван, в тамошнее дочернее отделение «Банка Ирландии». Почему на ней катается этот парень, по всем признакам явно не здешний, дорожник не знал. Судя по тому, что в прошлый раз удалось подслушать Бриджит, ей показалось, что он учитель, но концы с концами все равно пока не сходились.
– Тут он, приехал, – сказал Хенри, зайдя на кухню, и по реакции жены понял, что она довольна этим обстоятельством примерно в той же мере, в какой ему самому это не нравится.
– Кстати, теперь понятно, в чем все дело: он учит Райаловых детишек, – сказала Бриджит. – Она мне сегодня утром сказала. И живет у них же, в банке.
– Значит, со дня на день уедет обратно, откуда он там взялся.
– Вот поэтому она ему и написала письмо, чтобы заглянул попрощаться перед отъездом.
– А он не теряется.
– И вообще парнишка славный.
– Вот уж не знаю.
Бриджит поняла, что палку перегибать не стоит. И переменила тему:
– Она опять принесла к чаю соты.
– Пойду выставлю наружу стол.
Молодой человек стоял и ждал, облокотившись на машину, пока Хенри нес через усыпанную гравием подъездную площадку складной стол. Как и в прошлый раз, он разложил стол на гортензиевой лужайке и пододвинул к нему те же самые два крашеных белой краской стула. На обратном пути он прошел мимо гостя и задал вопрос:
– Вы из Англии, сэр?
– Я живу неподалеку от Иннискроти. А в Англии вообще ни разу в жизни не был.
– И то верно, чего вы там забыли? – Хенри, хоть и через силу, но все-таки кивнул, а потом едва заметно кивнул головой на автомобиль мистера Райала. – Как вам машина, не старовата?
– Я не слишком быстро езжу.
– Тут всего-то что пара царапин на крыльях, и больше ничего. Это я еще в прошлый раз заметил. За ней хорошо ухаживают.
– Ага.
– Приятно посмотреть на вещь, за которой хорошо ухаживают. Я вот тоже стараюсь, чтобы таратайка была в полном порядке. А пару лет назад выкрасил старую тележку, только она все равно еле дышит.
Специально для него был откинут верх, чтобы он мог взглянуть на обтянутое зеленым сукном сиденье. Потом отстегнули и сложили капот, чтобы он мог осмотреть мотор. Хенри восторженно покачал головой. Эта машина, должно быть, уйму денег стоила, сказал он.
– Она не моя, она мистера Райала.
– Мне так и сказали, что вы у него остановились. А вот вам и наша мисси.
Хенри медленно пошел прочь. Теперь, после разговора о машине, на душе у него стало немного легче. Он слышал за спиной начало разговора, фразы скомканные и нервозные. Парнишка извинился, что приехал слишком рано, а она сказала, что это не важно.
* * *
– Я подумала, а вдруг вы уже уехали, – сказала Люси. – Я подумала, а вдруг мое письмо до вас не дошло.
– Я останусь в Инниселе еще на несколько недель.
– Я так обрадовалась, когда получила от вас письмо.
Приеду в среду, написал ей Ральф, второпях, чтобы поспеть к вечерней почте. С тех пор прошло шесть дней, и каждый день он пытался представить себе, как все будет на этот раз. Покуда Цезаревы «Записки о Галльской войне» с трудом продвигались вперед, покуда Джек страдал над геометрией, Ральф думал о том, улыбнется ли она точь-в-точь как в первый раз, а еще решил, что пауз в разговоре допускать никак нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59