Глаза предупреждали.
Рытова отступила в глубь квартиры, а Бирюков изо всей силы пнул дверь ногой и через долю секунды почувствовал, что кого-то зашиб ее металлической обшивкой, здорово зашиб.
В следующее мгновение он перепрыгнул через порог, схватил Рытову, толкнул ее на силуэт, возникший в полутемной прихожей из коридора. Рефлексы остаются рефлексами — человек в прихожей поймал падающее на него тело. И тотчас получил сокрушительный удар в лицо. Бирюков мог разбить ударом ребра ладони кирпич, подвешенный на веревочке. Теперь под его воздействием переносица незнакомца подалась внутрь, словно спичечный коробок. Человек грузно упал, как сваленная колода. Рытова повалилась на него, продолжая движение по инерции.
Бирюков резко развернулся и движением, многократно отработанным на тренировках, прореагировал на присутствие противника, находившегося в углу, за дверью. Он выбросил туда ногу и выставил правую руку для блока или захвата. Ни того, ни другого не потребовалось: ушибленный дверью человек барахтался на скользком паркете, пытаясь приподняться. Бирюков наклонился к нему, взял за отвороты куртки, вытащил из угла. И тут же почувствовал, как крепкие руки схватили его за рукава. Ощутив рывок, Бирюков в самый последний момент успел увернуться от ноги, направленной ему в живот и нанес слегка скрюченными пальцами удар в горло противника. Потом, упав на правое колено, врезал незадачливому борцу сильный удар кулаком сбоку по челюсти. Уж очень его разозлило, что этот ушибленный вдруг оказался таким прытким.
Владимир Моргунов. — «СЕРЫЙ КАРДИНАЛ»
Он пришел в себя на заднем сиденье автомобиля. Слева сидел человек в шляпе. В руке он держал пистолет, направляя его ствол в бок Андрею. Под шляпой находилось типичное лицо убийцы, невыразительное, с пустым взглядом.
С переднего сиденья улыбался в пол-оборота худощавый мужчина. Рядом с ним маячила массивная шея водителя. Очевидно, они остановили машину в пригородном районе. Андрей видел деревья, но не видел окон.
Худощавый произнес: — мы не извиняемся за похищение. Мы лишь скажем, чего хотим. А хотим мы одного — чтобы вы, сударь, в течение этого вечера покинули наш город. Понятно? В противном случае вы скончаетесь от алкогольного отравления. Или нечаянно упадете с балкона.
Андрей пожал плечами. Ствол пистолета упирался в его ребра. Он медленно поднес ладони к ушам, благодаря чему локоть оказался сверху над пистолетом.
— У меня нет никакого желания возражать вам, — произнес он. И немедленно ударил левым локтем вниз, по руке с пистолетом. А правой рукой «выстрелил» вперед, впечатывая удар костяшками вторых фаланг согнутых пальцев худощавому между глазом и ухом. Потом левой рукой прижал кисть с зажатым в ней пистолетом к сиденью, а правой сломал нос соседу слева.
На отмашке ребром ладони той же руки он нанес удар шоферу в основание черепа. Шейные позвонки хрустнули, словно деревянные доски под тяжелой ступней. Голова водителя дернулась вперед, он уткнулся лицом в рулевое колесо, изо рта потекла струйка крови.
Андрей взглянул на худощавого. Может быть, удар в висок не сработал? Черт возьми, худощавый тоже был мертв. Он повернулся тогда к незадачливому боевику, выпустившему пистолет из разжавшихся пальцев и схватившемуся за нос левой рукой.
— Ну что, голубок, пообщаемся? — спросил Андрей.
Александр Кабашников. — «ОБЫКНОВЕННАЯ РАЗБОРКА»
Шварц вытер губы скатертью, вяло поднялся из-за стола, медленно повернулся. Павел успел только заметить радостно-жестокие глаза, как в его животе словно разорвалась бомба: Шварц ударил правой снизу… Черная боль заставила Павла согнуться и следующий удар показался не таким сильным, но он отбросил Павла снова назад. Потом Шварц ударил в грудь, в сердце… Павел стал хватать воздух раскрытым ртом, нечем было дышать. От следующего удара — в челюсть — он, все еще держась обеими руками за живот, отлетел к стене и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потекла кровь.
Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его:
— Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается…
Шварц принес кружку воды, стал медленно лить на голову Павлу. Это было излишним, Павел не потерял сознания, он все слышал, только вот не мог пошевелиться, боль в животе отняла все силы. Он открыл глаза, стараясь повернуть голову в сторону дивана. Это ему удалось. Светлана полулежала на диване, сын был рядом с ней. На какое-то мгновение ему показалось, что они мертвы и он застонал от бессилия. Шварц заржал.
— Ты гляди, какой живучий. Его ломом не убьешь. Одно слово —деревня.
Семен подошел к Павлу, наклонился.
— Где деньги, дядя? Давай быстрее, а то мы торопимся, да и тебе легче будет, меньше мучаться…
Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала, на ее месте в животе приходило ощущение сильного жара, но это можно было терпеть… Семен провел пятерней по его лицу, выругался и снова спросил:
— Где деньги, сука? — и неожиданно плюнул ему в лицо.
Павел сидел на полу, привалившись спиной к стене и набирался сил, сейчас для него это было главное. Этот подонок ударил его по язве! Если бы куда-нибудь в другое место… Грудь и голова тоже болели, но это терпимо, а вот желудок просто выскакивал наружу…
Семена забавлял разговор. Он был уверен, что деньги они заберут без особого труда — больно хлипкий мужичок попался. Времени особо не было, но и не поджимало, можно побазарить…
Шварц попытался залезть в другой карман, но Павел плотно прижался к полу, так что Шварцу пришлось оттащить его от стены. Семен не выдержал: — Что ты с ним лежачим возишься. Поставь его на ноги и спокойно обшарь карманы: видишь, он совсем поплыл…
Павел стоял с полузакрытыми глазами и не поднимая голову смотрел на пол: по теням он четко определял передвижения бандитов по комнате. Он понимал, что пришло время действовать, только вот как? Сейчас этот амбал возьмется за него снова, а новую серию ударов ему не вынести, здоровье уже не то. Значит, надо что-то предпринимать, пока они не решили, что им делать…
…Он вспомнил скуластое лицо капитана-инструктора, любившего втолковывать им прописные истины:
— Запомните раз и навсегда: я не учу вас драться, я вас учу убивать. Вы едете туда, где за каждую ошибку придется платить головой, это вам не кино и не пьяная потасовка. Убивать лучше всего сразу, добивать — занятие неприятное. Убил или начисто вырубил — вот ваш девиз. И никакого сдерживания себя, выбросьте из своих дурьих голов все слова о гуманизме, которые вы когда-либо слышали. Если вы не самоубийцы, конечно. Пусть самоубийцами будут те, кто вам встретится на узкой дорожке.
Кретины! Сколько я должен повторять, что проигрывает не тот, кто опоздал с первым ударом, а тот, кто решил, что он сильнее! Никогда не показывайте свои возможности раньше времени, вы не перед бабами выступаете. Если противник считает вас мешком с дерьмом, то вы наполовину уже победили…
Мешок с дерьмом! Павел ощущал, что именно так сейчас выглядит в крохотном мозгу этого амбала. Для большей убедительности он даже покачнулся, когда Шварц положил руку ему на плечо. Другой рукой Шварц начал похлопывать по карманам — фильмов насмотрелся, болван. Павел посмотрел на Светлану, на сына… Все, больше ждать нельзя. Пора!
Он изобразил на лице отчаяние и, слегка повернувшись в сторону сына, так, чтобы не терять из поля зрения голову амбала, громко простонал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Рытова отступила в глубь квартиры, а Бирюков изо всей силы пнул дверь ногой и через долю секунды почувствовал, что кого-то зашиб ее металлической обшивкой, здорово зашиб.
В следующее мгновение он перепрыгнул через порог, схватил Рытову, толкнул ее на силуэт, возникший в полутемной прихожей из коридора. Рефлексы остаются рефлексами — человек в прихожей поймал падающее на него тело. И тотчас получил сокрушительный удар в лицо. Бирюков мог разбить ударом ребра ладони кирпич, подвешенный на веревочке. Теперь под его воздействием переносица незнакомца подалась внутрь, словно спичечный коробок. Человек грузно упал, как сваленная колода. Рытова повалилась на него, продолжая движение по инерции.
Бирюков резко развернулся и движением, многократно отработанным на тренировках, прореагировал на присутствие противника, находившегося в углу, за дверью. Он выбросил туда ногу и выставил правую руку для блока или захвата. Ни того, ни другого не потребовалось: ушибленный дверью человек барахтался на скользком паркете, пытаясь приподняться. Бирюков наклонился к нему, взял за отвороты куртки, вытащил из угла. И тут же почувствовал, как крепкие руки схватили его за рукава. Ощутив рывок, Бирюков в самый последний момент успел увернуться от ноги, направленной ему в живот и нанес слегка скрюченными пальцами удар в горло противника. Потом, упав на правое колено, врезал незадачливому борцу сильный удар кулаком сбоку по челюсти. Уж очень его разозлило, что этот ушибленный вдруг оказался таким прытким.
Владимир Моргунов. — «СЕРЫЙ КАРДИНАЛ»
Он пришел в себя на заднем сиденье автомобиля. Слева сидел человек в шляпе. В руке он держал пистолет, направляя его ствол в бок Андрею. Под шляпой находилось типичное лицо убийцы, невыразительное, с пустым взглядом.
С переднего сиденья улыбался в пол-оборота худощавый мужчина. Рядом с ним маячила массивная шея водителя. Очевидно, они остановили машину в пригородном районе. Андрей видел деревья, но не видел окон.
Худощавый произнес: — мы не извиняемся за похищение. Мы лишь скажем, чего хотим. А хотим мы одного — чтобы вы, сударь, в течение этого вечера покинули наш город. Понятно? В противном случае вы скончаетесь от алкогольного отравления. Или нечаянно упадете с балкона.
Андрей пожал плечами. Ствол пистолета упирался в его ребра. Он медленно поднес ладони к ушам, благодаря чему локоть оказался сверху над пистолетом.
— У меня нет никакого желания возражать вам, — произнес он. И немедленно ударил левым локтем вниз, по руке с пистолетом. А правой рукой «выстрелил» вперед, впечатывая удар костяшками вторых фаланг согнутых пальцев худощавому между глазом и ухом. Потом левой рукой прижал кисть с зажатым в ней пистолетом к сиденью, а правой сломал нос соседу слева.
На отмашке ребром ладони той же руки он нанес удар шоферу в основание черепа. Шейные позвонки хрустнули, словно деревянные доски под тяжелой ступней. Голова водителя дернулась вперед, он уткнулся лицом в рулевое колесо, изо рта потекла струйка крови.
Андрей взглянул на худощавого. Может быть, удар в висок не сработал? Черт возьми, худощавый тоже был мертв. Он повернулся тогда к незадачливому боевику, выпустившему пистолет из разжавшихся пальцев и схватившемуся за нос левой рукой.
— Ну что, голубок, пообщаемся? — спросил Андрей.
Александр Кабашников. — «ОБЫКНОВЕННАЯ РАЗБОРКА»
Шварц вытер губы скатертью, вяло поднялся из-за стола, медленно повернулся. Павел успел только заметить радостно-жестокие глаза, как в его животе словно разорвалась бомба: Шварц ударил правой снизу… Черная боль заставила Павла согнуться и следующий удар показался не таким сильным, но он отбросил Павла снова назад. Потом Шварц ударил в грудь, в сердце… Павел стал хватать воздух раскрытым ртом, нечем было дышать. От следующего удара — в челюсть — он, все еще держась обеими руками за живот, отлетел к стене и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потекла кровь.
Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его:
— Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается…
Шварц принес кружку воды, стал медленно лить на голову Павлу. Это было излишним, Павел не потерял сознания, он все слышал, только вот не мог пошевелиться, боль в животе отняла все силы. Он открыл глаза, стараясь повернуть голову в сторону дивана. Это ему удалось. Светлана полулежала на диване, сын был рядом с ней. На какое-то мгновение ему показалось, что они мертвы и он застонал от бессилия. Шварц заржал.
— Ты гляди, какой живучий. Его ломом не убьешь. Одно слово —деревня.
Семен подошел к Павлу, наклонился.
— Где деньги, дядя? Давай быстрее, а то мы торопимся, да и тебе легче будет, меньше мучаться…
Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала, на ее месте в животе приходило ощущение сильного жара, но это можно было терпеть… Семен провел пятерней по его лицу, выругался и снова спросил:
— Где деньги, сука? — и неожиданно плюнул ему в лицо.
Павел сидел на полу, привалившись спиной к стене и набирался сил, сейчас для него это было главное. Этот подонок ударил его по язве! Если бы куда-нибудь в другое место… Грудь и голова тоже болели, но это терпимо, а вот желудок просто выскакивал наружу…
Семена забавлял разговор. Он был уверен, что деньги они заберут без особого труда — больно хлипкий мужичок попался. Времени особо не было, но и не поджимало, можно побазарить…
Шварц попытался залезть в другой карман, но Павел плотно прижался к полу, так что Шварцу пришлось оттащить его от стены. Семен не выдержал: — Что ты с ним лежачим возишься. Поставь его на ноги и спокойно обшарь карманы: видишь, он совсем поплыл…
Павел стоял с полузакрытыми глазами и не поднимая голову смотрел на пол: по теням он четко определял передвижения бандитов по комнате. Он понимал, что пришло время действовать, только вот как? Сейчас этот амбал возьмется за него снова, а новую серию ударов ему не вынести, здоровье уже не то. Значит, надо что-то предпринимать, пока они не решили, что им делать…
…Он вспомнил скуластое лицо капитана-инструктора, любившего втолковывать им прописные истины:
— Запомните раз и навсегда: я не учу вас драться, я вас учу убивать. Вы едете туда, где за каждую ошибку придется платить головой, это вам не кино и не пьяная потасовка. Убивать лучше всего сразу, добивать — занятие неприятное. Убил или начисто вырубил — вот ваш девиз. И никакого сдерживания себя, выбросьте из своих дурьих голов все слова о гуманизме, которые вы когда-либо слышали. Если вы не самоубийцы, конечно. Пусть самоубийцами будут те, кто вам встретится на узкой дорожке.
Кретины! Сколько я должен повторять, что проигрывает не тот, кто опоздал с первым ударом, а тот, кто решил, что он сильнее! Никогда не показывайте свои возможности раньше времени, вы не перед бабами выступаете. Если противник считает вас мешком с дерьмом, то вы наполовину уже победили…
Мешок с дерьмом! Павел ощущал, что именно так сейчас выглядит в крохотном мозгу этого амбала. Для большей убедительности он даже покачнулся, когда Шварц положил руку ему на плечо. Другой рукой Шварц начал похлопывать по карманам — фильмов насмотрелся, болван. Павел посмотрел на Светлану, на сына… Все, больше ждать нельзя. Пора!
Он изобразил на лице отчаяние и, слегка повернувшись в сторону сына, так, чтобы не терять из поля зрения голову амбала, громко простонал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39