– Ну, – сказал Будников, – давайте знакомиться. Я ваш следователь, зовут меня Владимир Петрович. Будем разговаривать сейчас или хотите передохнуть в камере?
– Предпочел бы отдохнуть.
– Пожалуйста. Хочу только заметить – улики настолько явные, что мудрить нет смысла.
Пожамчи вспомнил, как в девяносто пятом году он попался на мелочи, когда работал в ювелирном магазине Шубейкина в Новониколаевске. Тогда его допрашивал старый, добродушного вида пристав. Вопросы он ставил неторопливо, но с каждым вопросом Пожамчи все явственнее чувствовал неотвратимость того, что в конце концов с ним должно случиться; за равнодушием этого старого полицейского он видел всезнание, и тогда – это запомнилось на всю жизнь – он испытал странное чувство: будто с каждым вопросом он делается все меньше и меньше, а потом он и вовсе показался себе крошечной козявкой.
– Нет, все же мне бы отдохнуть, – вздохнул Пожамчи, – годы у меня старые, Владимир Петрович, сердце не сдало б.

«НКВТ. Просим вас обратиться к ювелиру Карфу в Лондоне – адрес его находится в „Аркосе“ – и за плату, под присягой опросить его по поводу стоимости драгоценностей, изъятых у Пожамчи…
Ввиду срочности дела просим провести опрос Карфа незамедлительно. Опись прилагается.
Бокий ».

А Кропотов при аресте умер. Тихо умер, в кресле, от разрыва сердца…
Под утро Пожамчи проснулся, чувствуя какую-то смутную и неожиданную радость. Он увидал маленькое зарешеченное окно под потолком, тусклую лампочку, забранную металлической решеткой, серые, крашенные масляной краской стены, но все равно что-то подспудно радостное было в нем. Он вытер со лба пот и вдруг вспомнил сон: на краешек кровати присела тетушка и, тихонько поглаживая его по плечам и по мокрой шее, говорила:
«Николашка, Николашка, дурачок! Ты этому злодею-то, который тебя давеча опрашивал, скажи, что камни купил по случаю на базаре у несмышленыша беспризорника, а взял их с собой, чтоб в загранице обменять на деньги и сюрпризом вернуть власти».
Пожамчи поднялся на кровати и вдруг, улыбнувшись, подмигнул кому-то в темном углу камеры.
– Ничего, ничего, пущай он меня столкнет с этого!
«Бог меня спас от того, чтоб с ним вчера говорить. С камнями они меня в Гохране не секли ни разу, а то б захватили там же, без пощады. Левицкому бриллианты совал Шелехес. Тот ни слова не скажет: не на того напали. Те камушки, что из портфеля забрали, – описи гохрановские не проходили. Чист я. Так они к каждому в дом нагрянут – мало у кого что лежит: всех в тюрьму не усадишь…»

Будников . Итак, вы утверждаете, что купили эти камни на Смоленском рынке 24 мая 1918 года?
Пожамчи . Ну, может, 23-го… Или, на крайний случай, 25-го… Я почему помню про май, Владимир Петрович… Я про май помню потому, что тогда Пасха была поздняя… Вы уж старика простите, но я-то праздники соблюдаю…
Будников . Вы помните какие-нибудь особые приметы беспризорника?
Пожамчи . Беленький такой… В больших сапогах, не по размеру у него были сапоги, это я хорошо помню… Глазенки черненькие, курносый…
Будников . Во сколько вы оцениваете стоимость изъятых у вас бриллиантов?
Пожамчи . Я рассчитывал миллион привезти в дар голодающим.
Будников . Миллион? В советских рублях?
Пожамчи . Да кто их… Нет, я рассчитывал привести миллион золотом.
Будников . А больше могли привезти?
Пожамчи . Трудно ответить…
Будников . Значит, вы не можете ответить: могли бы вы продать эти ценности, например, за три миллиона?
Пожамчи . О трех миллионах и речи быть не может! Нет, тысчонок сто можно было взять сверху, никак не больше.
Будников . Как вы относитесь к английскому оценщику Карфу?
Пожамчи . Сурьезный человек. Я же вам говорил. Только вы тогда не чекистом были, а торговым комиссаром…
Будников . Кого вы можете назвать из ювелиров-оценщиков более подходящими кандидатами для торговых операций с нами?
Пожамчи . Карф самый надежный из всех.
Будников . Вы не помните место, где покупали у беспризорника бриллианты в последнюю декаду мая восемнадцатого года? Я правильно называю дату?
Пожамчи . Совершенно правильно.
Будников . Припомните, пожалуйста, место, где вы покупали бриллианты у беспризорного, и, возможно, людей, что были неподалеку, их внешний вид.
Пожамчи . Мальчишка-то портфель принес, говорит мне: «Дяденька, купи портфель», а я ему: «Пшел вон, зачем мне портфель твой». А он тогда сказал, чтоб я внутрь заглянул. Ну, я как заглянул внутрь, так все вокруг исчезло, будто никого кругом не было…
Будников . Вы сразу поняли, что это ценные камни?
Пожамчи . Мне хватит одним глазком глянуть, ведь я всю жизнь этому делу отдал…
Будников . Я приготовил план Смоленского рынка – вот этот забор, а вот тут мясные ряды. Постарайтесь обозначить место, где вы встретили беспризорника.
Пожамчи . За точность до метра не ручаюсь, но, думаю, вот здесь. Лошадь там еще стояла, сено хрупала, возле забора.
Будников . Обозначьте это место и подпишите план рынка. Укажите, что крестиком вы отмечаете себя, был там тогда-то…
Пожамчи . Зачем же мне себя крестиком обозначать? Это примета плохая. Я себя палочкой обозначу. Вот так.
Будников . Спасибо. А теперь ответьте мне, Пожамчи, как вы могли быть на Смоленском рынке в последней декаде мая восемнадцатого года да еще возле забора, если именно в мае восемнадцатого года рынок был закрыт, а забор, который вы так хорошо помните, поставлен лишь прошлой весной?
Пожамчи . Не может этого быть!
Будников . Вот заключение Хамовнического исполкома, можете ознакомиться, это заключение санитарной инспекции города, и, наконец, вот допрос управляющего рынком Усыскина…
Пожамчи . Тут какая-то путаница!
Будников . Я устрою вам очные ставки с управляющим рынка, с санитарным инспектором города и с представителем исполкома. Вас это устроит?
Пожамчи . Премного благодарен.
Будников . Теперь ответьте на следующий вопрос: вы показывали, что знаете Карфа и верите в его компетентность. Карф по просьбе наших людей оценил в Лондоне бриллианты не в миллион золотых рублей, как это сделали вы, а в семь миллионов рублей золотом.
Пожамчи . Кто?
Будников . Карф. Ваш авторитет.
Пожамчи . Когда он оценил?
Будников . Вчера.
Пожамчи . Мало ли что можно сказать…
Будников . Карф мог ошибиться на шесть миллионов в оценке бриллиантов?
Пожамчи . Владимир Петрович, вы разрешите мне сперва акт посмотреть, где он подписуется под семью миллионами… А то я пока в растерянности и недоумении.
Будников . Я покажу вам этот акт, когда сочту нужным. Надеюсь, вы понимаете, что трибунал у меня поддельный акт не примет?
Пожамчи . Можно мне уйти в камеру?
Будников . Вы себя плохо чувствуете?
Пожамчи . Нет… Устал…
Будников . Я тоже устал. Тем не менее будем продолжать. Вы были знакомы с московскими или петербургскими аристократами, крупными капиталистами, политическими деятелями?
Пожамчи . Кто б меня из них на порог пустил… Принесешь какую ценность, в прихожей сунут чек, вещь возьмут – и все.
Будников . Лично вы с ними никаких дел не вели?
Пожамчи . Только выполнял поручения моих хозяев, Ивана Афанасьевича Ненахова и Павла Михайловича Рябинина… Они оба удрали, так что за них я не в ответе…
Будников . С Разумовскими не были знакомы?
Пожамчи . Никогда.
Будников . С Юсуповыми-Эльстонами?
Пожамчи .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75