Какое снадобье назначишь,
Джарви?
-- Распустить в уксусе жемчужину, добавить толченого зуба
дракона, принимать на ночь и утром: толченую мумию и корень
мандрагоры в теплом вине -- в полдень и вечером, Не есть
пудингов с олениной и свининой. Не надевать алых платьев. До
новолуния носить под сорочкой крылышко летучей мыши и
высушенную жабу. И еще, пожалуй, палец повешенного...
-- Ни за что на свете! -- Мелисента отчаянно замотала
головой и топнула ножкой.
Медик снисходительно улыбнулся.
-- Хорошо, можно обойтись без пальца. Но снадобья
принимайте...
-- За этим присмотрим мы, -- сказал король. -- Ступай,
магистр Джарви. Прими нашу благодарность. -- Он помахал-рукой,
потом повернулся к дочери. -- Мелисента, отсюда ни на шаг!
-- Ах, отец, я буду сидеть взаперти?
-- Вот именно, взаперти. Леди Нинет, благородная Элисон,
извольте позаботиться об этом -- или вам несдобровать. Чтобы
отсюда ни на шаг! И чтобы никаких глупостей! А карлик Грумет --
не сойти мне с этого места! -- валяется пьяный где-нибудь в
замке. Если он вернется сюда, отправьте его ко мне немедленно.
Мелисента была в отчаянии.
-- Но магистр Мальгрим поклялся, что может послать Грумета
из всамделишной жизни туда, где Сэм...
Король Мелиот двинулся было к двери, но тут повернулся и
погрозил дочери пальцем.
-- Мальгрим -- шарлатан. Грумет -- жалкий пьянчужка,
бессловесная тварь. Ты -- вздорная больная девчонка, у тебя
воспаление мозгов. Твой Сэм -- легенда, персонаж из сказки,
романтические бредни. Наши повеления вам известны -- всем вам,
извольте подчиняться. Доставайте-ка свои иглы и нитки. Мы
заняты делом. И вы должны заниматься делом -- делом, делом,
делом, делом! -- Он отворил дверь и крикнул: -- Отставить
трубы, отставить! Нагремелись нынче утром, хватит.
И он исчез.
Три девушки. поглядели друг на друга в унынии и
растерянности.
-- Теперь -- за вышивание, -- грустно промолвила Элисон.
-- Мы должны что-нибудь придумать, -- сказала Нинет. Но на
этот раз в словах ее не было ни уверенности, ни запала, ни
коварства.
Повернувшись к ним спиной, Мелисента молчала. Она глядела
в синее и золотое утро, которое обещало так много и не принесло
ничего, кроме толченой мумии, мандрагорового корня и прочей
мерзости.
-- Что с вами, Мелисента, дорогая? -- сказала Элисон.
Голос Мелисенты звучал слабо, едва слышно:
-- Я полюбила Сэма. И не знаю, где он... кто он... когда
он... и теперь больше не верю, что Грумет сможет его найти.
Она расплакалась и выбежала из залы.
Нинет и Элисон взглянули друг на дружку. Губы их шептали:
"Бедняжка Мелисента!", а глаза блестели от удовольствия. Внизу,
у винтовой лестницы, с шумом захлопнулась тяжелая дверь.
Глава вторая. Сэм и карлик
У Дэна Диммока ("Зовите меня просто Д.Д, старик!") из
рекламного агентства "Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс" был
великолепный кабинет, лучший в конторе, с двумя рядами высоких
окон. К сожалению, прогресс в тех краях шагал семимильными
шагами и сквозь оба ряда окон врывался грохот пневматических
дрелей. Диммок сидел за большим столом, рассматривая какой-то
эскиз. Это был грузный, озабоченный и неопрятный человек --
дорогой костюм всегда сидел на нем так, словно его хозяин спал
не раздеваясь, а говорил мистер Диммок на поразительной смеси
ланкаширского с американским, словно частица Мэдисон-авеню
каким-то образом перенеслась в Бэрнли.
Перед столом, глядя на шефа, стояли его помощники -- Энн
Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит. Обоим было по тридцать с
небольшим, и они были так похожи, что могли бы сойти за
близнецов, хотя на самом деле не состояли в родстве. Но оба
были высокие, стройные, энергичные, полные прыти.
-- Меня это не устраивает, -- сказал Диммок, бросая эскиз
на стол. -- И фирму "Жуй-да-плюй" не устроит. А главное,
покупатель не клюнет. Нет, не пойдет.
В разговор вступили пневматические дрели и в течение
следующих сорока пяти секунд не давали никому сказать ни слова.
-- Совершенно с вами согласен, Д.Дё ё -- объявил Филип
Спенсер-Смит, когда дрели наконец смолкли.
-- Да, покупатель не клюнет, но наш клиент... я не
уверена, Д.Д., -- возразила Энн Датон-Свифт.
-- Зато я уверен, -- сказал Диммок. -- Говорю вам -- не
пойдет. Для "Жуй-да-плюй" ни к черту. Что у нас дальше?
-- "Чулок прекрасной дамы", -- сказала Энн. -- Потрясающая
тема. Можно сделать шикарный бизнес. Нужна броская реклама на
обложку! Романтическая атмосфера. Работает Сэм Пенти.
Диммок проговорил в микрофон селектора:
-- Пегги, попросите мистера Пенти принести то, что он
сделал для "Прекрасной дамы". Только живо!
-- Если хотите знать мое мнение, Д.Д. ... -- сказала Энн,
но тут снова завели речь пневматические дрели. Диммок проглотил
две таблетки. Видимо, Энн не переставала говорить, потому что,
когда дрели замолкли, она спросила: -- Разве я не права?
-- Ничего не могу сказать, -- проворчал Диммок. -- Не
слышал ни слова из-за этих вонючих тарахтелок. -- Он бросил
взгляд на микрофон. -- Пегги, отправьте еще один протест по
поводу этих дрелей. -- Он снова положил в рот таблетку и запил
водой.
Вошел Сэм Пенти с папкой в руке и изогнутой вишневой
трубкой в зубах. Это был широколицый коренастый мужчина за
тридцать в желтом джемпере и забрызганных краской вельветовых
брюках.
-- Привет, Д.Д.! Энн, Фил, привет. Хороший денек.
-- Не заметил, Сэм, -- ответил Диммок. -- Забот полон рот.
-- А вот у меня одна забота, -- сказал Сэм, -- одно из
головы не идет -- что сегодня тридцать первое июня.
Диммок уставился на него.
-- Тридцать первое июня?
Мисс Датон-Свифт издала мелодичный смешок.
-- Не болтай глупостей, Сэмми. Тридцать первого июня не
бывает.
Сэм был невозмутим.
-- Да, все так говорят. Но я проснулся с ощущением, что
сегодня тридцать первое июня, и никак не могу от этого
отделаться.
-- Сэм, я вам скажу одну вещь, -- проговорил Диммок, все
еще не спуская с него глаз. -- Вы мне нравитесь, хотя по идее и
не должны бы.
-- Присоединяюсь, Д.Д., -- подхватил Филип Спенсер-Смит.
-- Зачем вы служите у нас? -- продолжал Диммок. -- Сколько
раз ни спрашивал себя, не могу понять.
Сэм задумался.
-- Потому что я плохой художник. Не по вашей мерке, а по
моей. Вот я и служу у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса... и
зарабатываю себе на хлеб. Кстати, что это за Тукс, черт бы его
побрал? Может, вы, Уоллеби и Пейли, выдумали его?
-- Тукс -- это наш финансовый бог, -- ответил Диммок.
-- Парень первый сорт, -- сказал Филип.
-- Писаный красавец, -- сказала Энн.
-- Верно, -- подтвердил Диммок. -- И -- только строго
между нами! -- смрадный человечек. Эх, не надо бы мне этого
говорить!
-- Нет, почему же, -- возразил Сэм, открывая папку. --Ведь
сегодня тридцать первое июня. Ну, так вот. -- Он вынул
сверкающий яркими красками рисунок и поставил на стул. Это был
портрет принцессы Мелисенты Перадорской, и, надо сказать прямо,
портрет отличный. -- Вот что я сделал для "Прекрасной дамы" --
до двух ночи провозился. Прежде чем обсуждать, попытайтесь
уловить самую суть. -- Но, пока Диммок и Энн улавливали суть,
Сэм отвел Фила в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на
глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Джарви?
-- Распустить в уксусе жемчужину, добавить толченого зуба
дракона, принимать на ночь и утром: толченую мумию и корень
мандрагоры в теплом вине -- в полдень и вечером, Не есть
пудингов с олениной и свининой. Не надевать алых платьев. До
новолуния носить под сорочкой крылышко летучей мыши и
высушенную жабу. И еще, пожалуй, палец повешенного...
-- Ни за что на свете! -- Мелисента отчаянно замотала
головой и топнула ножкой.
Медик снисходительно улыбнулся.
-- Хорошо, можно обойтись без пальца. Но снадобья
принимайте...
-- За этим присмотрим мы, -- сказал король. -- Ступай,
магистр Джарви. Прими нашу благодарность. -- Он помахал-рукой,
потом повернулся к дочери. -- Мелисента, отсюда ни на шаг!
-- Ах, отец, я буду сидеть взаперти?
-- Вот именно, взаперти. Леди Нинет, благородная Элисон,
извольте позаботиться об этом -- или вам несдобровать. Чтобы
отсюда ни на шаг! И чтобы никаких глупостей! А карлик Грумет --
не сойти мне с этого места! -- валяется пьяный где-нибудь в
замке. Если он вернется сюда, отправьте его ко мне немедленно.
Мелисента была в отчаянии.
-- Но магистр Мальгрим поклялся, что может послать Грумета
из всамделишной жизни туда, где Сэм...
Король Мелиот двинулся было к двери, но тут повернулся и
погрозил дочери пальцем.
-- Мальгрим -- шарлатан. Грумет -- жалкий пьянчужка,
бессловесная тварь. Ты -- вздорная больная девчонка, у тебя
воспаление мозгов. Твой Сэм -- легенда, персонаж из сказки,
романтические бредни. Наши повеления вам известны -- всем вам,
извольте подчиняться. Доставайте-ка свои иглы и нитки. Мы
заняты делом. И вы должны заниматься делом -- делом, делом,
делом, делом! -- Он отворил дверь и крикнул: -- Отставить
трубы, отставить! Нагремелись нынче утром, хватит.
И он исчез.
Три девушки. поглядели друг на друга в унынии и
растерянности.
-- Теперь -- за вышивание, -- грустно промолвила Элисон.
-- Мы должны что-нибудь придумать, -- сказала Нинет. Но на
этот раз в словах ее не было ни уверенности, ни запала, ни
коварства.
Повернувшись к ним спиной, Мелисента молчала. Она глядела
в синее и золотое утро, которое обещало так много и не принесло
ничего, кроме толченой мумии, мандрагорового корня и прочей
мерзости.
-- Что с вами, Мелисента, дорогая? -- сказала Элисон.
Голос Мелисенты звучал слабо, едва слышно:
-- Я полюбила Сэма. И не знаю, где он... кто он... когда
он... и теперь больше не верю, что Грумет сможет его найти.
Она расплакалась и выбежала из залы.
Нинет и Элисон взглянули друг на дружку. Губы их шептали:
"Бедняжка Мелисента!", а глаза блестели от удовольствия. Внизу,
у винтовой лестницы, с шумом захлопнулась тяжелая дверь.
Глава вторая. Сэм и карлик
У Дэна Диммока ("Зовите меня просто Д.Д, старик!") из
рекламного агентства "Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс" был
великолепный кабинет, лучший в конторе, с двумя рядами высоких
окон. К сожалению, прогресс в тех краях шагал семимильными
шагами и сквозь оба ряда окон врывался грохот пневматических
дрелей. Диммок сидел за большим столом, рассматривая какой-то
эскиз. Это был грузный, озабоченный и неопрятный человек --
дорогой костюм всегда сидел на нем так, словно его хозяин спал
не раздеваясь, а говорил мистер Диммок на поразительной смеси
ланкаширского с американским, словно частица Мэдисон-авеню
каким-то образом перенеслась в Бэрнли.
Перед столом, глядя на шефа, стояли его помощники -- Энн
Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит. Обоим было по тридцать с
небольшим, и они были так похожи, что могли бы сойти за
близнецов, хотя на самом деле не состояли в родстве. Но оба
были высокие, стройные, энергичные, полные прыти.
-- Меня это не устраивает, -- сказал Диммок, бросая эскиз
на стол. -- И фирму "Жуй-да-плюй" не устроит. А главное,
покупатель не клюнет. Нет, не пойдет.
В разговор вступили пневматические дрели и в течение
следующих сорока пяти секунд не давали никому сказать ни слова.
-- Совершенно с вами согласен, Д.Дё ё -- объявил Филип
Спенсер-Смит, когда дрели наконец смолкли.
-- Да, покупатель не клюнет, но наш клиент... я не
уверена, Д.Д., -- возразила Энн Датон-Свифт.
-- Зато я уверен, -- сказал Диммок. -- Говорю вам -- не
пойдет. Для "Жуй-да-плюй" ни к черту. Что у нас дальше?
-- "Чулок прекрасной дамы", -- сказала Энн. -- Потрясающая
тема. Можно сделать шикарный бизнес. Нужна броская реклама на
обложку! Романтическая атмосфера. Работает Сэм Пенти.
Диммок проговорил в микрофон селектора:
-- Пегги, попросите мистера Пенти принести то, что он
сделал для "Прекрасной дамы". Только живо!
-- Если хотите знать мое мнение, Д.Д. ... -- сказала Энн,
но тут снова завели речь пневматические дрели. Диммок проглотил
две таблетки. Видимо, Энн не переставала говорить, потому что,
когда дрели замолкли, она спросила: -- Разве я не права?
-- Ничего не могу сказать, -- проворчал Диммок. -- Не
слышал ни слова из-за этих вонючих тарахтелок. -- Он бросил
взгляд на микрофон. -- Пегги, отправьте еще один протест по
поводу этих дрелей. -- Он снова положил в рот таблетку и запил
водой.
Вошел Сэм Пенти с папкой в руке и изогнутой вишневой
трубкой в зубах. Это был широколицый коренастый мужчина за
тридцать в желтом джемпере и забрызганных краской вельветовых
брюках.
-- Привет, Д.Д.! Энн, Фил, привет. Хороший денек.
-- Не заметил, Сэм, -- ответил Диммок. -- Забот полон рот.
-- А вот у меня одна забота, -- сказал Сэм, -- одно из
головы не идет -- что сегодня тридцать первое июня.
Диммок уставился на него.
-- Тридцать первое июня?
Мисс Датон-Свифт издала мелодичный смешок.
-- Не болтай глупостей, Сэмми. Тридцать первого июня не
бывает.
Сэм был невозмутим.
-- Да, все так говорят. Но я проснулся с ощущением, что
сегодня тридцать первое июня, и никак не могу от этого
отделаться.
-- Сэм, я вам скажу одну вещь, -- проговорил Диммок, все
еще не спуская с него глаз. -- Вы мне нравитесь, хотя по идее и
не должны бы.
-- Присоединяюсь, Д.Д., -- подхватил Филип Спенсер-Смит.
-- Зачем вы служите у нас? -- продолжал Диммок. -- Сколько
раз ни спрашивал себя, не могу понять.
Сэм задумался.
-- Потому что я плохой художник. Не по вашей мерке, а по
моей. Вот я и служу у Уоллеби, Диммока, Пейли и Тукса... и
зарабатываю себе на хлеб. Кстати, что это за Тукс, черт бы его
побрал? Может, вы, Уоллеби и Пейли, выдумали его?
-- Тукс -- это наш финансовый бог, -- ответил Диммок.
-- Парень первый сорт, -- сказал Филип.
-- Писаный красавец, -- сказала Энн.
-- Верно, -- подтвердил Диммок. -- И -- только строго
между нами! -- смрадный человечек. Эх, не надо бы мне этого
говорить!
-- Нет, почему же, -- возразил Сэм, открывая папку. --Ведь
сегодня тридцать первое июня. Ну, так вот. -- Он вынул
сверкающий яркими красками рисунок и поставил на стул. Это был
портрет принцессы Мелисенты Перадорской, и, надо сказать прямо,
портрет отличный. -- Вот что я сделал для "Прекрасной дамы" --
до двух ночи провозился. Прежде чем обсуждать, попытайтесь
уловить самую суть. -- Но, пока Диммок и Энн улавливали суть,
Сэм отвел Фила в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на
глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32