Джованни. Дадите ли вы мне сказать наконец?
Ариальдо. Говори! Говори!
Джованни. Кажется, один из этих господ – врач.
Ландольфо. А! Понятно! Один из обычных врачебных визитов.
Ариальдо. Браво, Бертольдо! Ты приносишь счастье!
Ландольфо. Вот увидишь, как мы обработаем этого синьора доктора.
Бертольдо. Я думаю, что сразу же попаду в затруднительное положение.
Джованни. Да послушайте же меня! Они хотят войти в этот зал.
Ландольфо (удивленно и озабоченно). Как? Она? Маркиза? Сюда?
Ариальдо. Ну, значит, дело уже не в ролях.
Ландольфо. Разыграется настоящая трагедия.
Бертольдо (с любопытством). Почему? Почему?
Ордульфо (показывая на портрет). Да ведь вот она – маркиза, понимаешь ты это?
Ландольфо. А дочь – невеста маркиза ди Нолли.
Ариальдо. Но зачем они приехали? Можно узнать?
Ордульфо. Беда, если он ее увидит!
Ландольфо. Но, может быть, теперь он ее не узнает?
Джованни. Надо, чтобы вы удержали его там, если он проснется.
Ордульфо. Вот как! Ты шутишь! Каким образом?
Ариальдо. Ты же знаешь, какой он?
Джованни. Черт возьми, хотя бы силой! Раз мне так приказали! Идите! Идите!
Ариальдо. Да, да, может быть, он уже проснулся.
Ордульфо. Идем, идем!
Ландольфо (уходя с другими, к Джованни). Ты нам объяснишь потом.
Джованни (крича им вслед). Заприте дверь и спрячьте ключ! И от другой двери тоже. (Показывает на другую дверь направо.)
Ландольфо, Ариальдо и Ордульфо уходят во вторую дверь направо.
Джованни (лакеям). И вы тоже уходите туда! (Указывает на первую дверь справа.) Заприте дверь и уберите ключ.
Лакеи уходят в первую дверь направо. Джованни направляется к двери слева и открывает ее, чтобы пропустить маркиза ди Нолли.
Ди Нолли. Ты распорядился как следует?
Джованни. Да, синьор. Будьте спокойны.
Ди Нолли выходит на мгновение, чтобы позвать других. Сначала входят барон Тито Белькреди и доктор Дионизио Дженони, потом маркиза Матильда Спина и синьорина Фрида. Джованни кланяется и уходит. Маркизе Матильде Спина около сорока пяти лет; она еще сохранила свою красоту и обаяние, хотя слишком заметно исправляет неизбежные разрушения, произведенные возрастом, сильно, но искусно красясь. Этот грим придает ей гордый вид валькирии, которому противоречит линия красивого и скорбного рта. Она вдова уже много лет, ее другом является барон Тито Белькреди, которого ни она, ни кто-либо другой не принимают всерьез, по крайней мере внешне. То, чем Тито Белькреди на самом деле является для нее, знает только он, и ему смешно, когда его подруге необходимо притворяться, будто ничего между ними нет; он смеется в ответ на смех, который вызывают у других резкости маркизы по его адресу. Он – сухощавый, преждевременно седой, немного моложе ее; его голова удивительно похожа на птичью. Он был бы очень живым, если бы его гибкая подвижность (что делает его очень опасным фехтовальщиком) не была ослаблена сонной ленью араба, проявляющейся в своеобразном голосе, слегка гнусавом и тягучем. Фриде, дочери маркизы, девятнадцать лет. Она отодвинута на задний план своей властной и затмевающей ее матерью и несколько страдает от злословия, которое мать этим вызывает, в ущерб не столько себе, сколько дочери. К счастью, она уже обручена с маркизом Карло ди Нолли, строгим юношей, снисходительным к другим, но твердо разыгрывающим ту роль, которую он считает предназначенной ему в мире; хотя, в чем она состоит, он сам хорошенько не знает. Во всяком случае, он сознает большую ответственность, по его мнению, возложенную на него; он считает, что другие счастливцы могут болтать и развлекаться, а он – нет, не потому, что не хочет, а потому, что действительно не может. Он соблюдает строгий траур по случаю недавней смерти матери. У доктора Дионизио Дженони красивое, румяное и бесстыдное лицо сатира; глаза навыкате, коротко подстриженная острая бородка, блестящая, как серебро; он почти совсем плешив, манеры его безукоризненны.
Все входят взволнованные, почти испуганные; они осматривают зал с любопытством (за исключением ди Нолли) и сначала говорят шепотом.
Белькреди. Великолепно! Великолепно!
Доктор. Очень интересно. Эта безумная фантазия последовательно выдержана даже в обстановке! Великолепно! Поистине великолепно!
Синьора Матильда (ищет глазами свой портрет, видит его и подходит к нему). Ах, вот он! (Пока она смотрит на него на некотором расстоянии, в ней возникают разные чувства.) Да… да… О, посмотри… Боже мой… (Зовет дочь.) Фрида, Фрида… Посмотри…
Фрида. А, твой портрет!
Синьора Матильда. Да нет же! Посмотри! Это не я, это ты!
Ди Нолли. Не правда ли? Я вам говорил.
Синьора Матильда. Но я никогда не могла бы себе представить… (Вздрагивая, точно от холода в спине.) Боже, какое чувство! (Потом, глядя на дочь.) Ну что, Фрида! (Привлекает ее к себе, обняв за талию.) Подойди ближе. Разве ты не видишь себя во мне на этом портрете?
Фрида. Право же…
Синьора Матильда. Тебе не кажется? Как ты этого не видишь? (Оборачиваясь к Белькреди.) Посмотрите вы, Тито! Скажите вы!
Белькреди (не глядя). Нет, я не хочу смотреть. Я заранее не верю.
Синьора Матильда. Как глупо! Вы думаете, что делаете мне комплимент! (Оборачиваясь к доктору Дженони.) Скажите, скажите вы, доктор.
Доктор подходит к портрету.
Белькреди (смотрит через плечо на доктора, таинственным тоном.) Тсс… Не поддавайтесь, доктор!
Доктор (смущенно улыбаясь). Чему?
Синьора Матильда. Не обращайте на него внимания. Подойдите! Он невыносим!
Фрида. Он шут по профессии, разве вы не знаете?
Белькреди (доктору, видя, что он опять направляется к портрету). Посмотрите себе на ноги, на ноги, доктор! На ноги!
Доктор (тем же тоном). На ноги! Почему?
Белькреди. У вас железные сапоги.
Доктор. У меня?
Белькреди. Да. А вы идете навстречу четырем стеклянным ножкам.
Доктор (громко смеясь). Да нет! Мне кажется, что, здраво рассуждая, нет оснований удивляться, что дочь похожа на мать…
Белькреди. Трах! Готово!
Синьора Матильда (крайне разгневанная, направляется к Белькреди). Почему «трах»? Что случилось? Что он сказал?
Доктор (невинно). Разве это не так?
Белькреди (отвечая маркизе). Он сказал, что удивляться нечему; а вы, напротив, крайне удивлены. Но почему же, если вам кажется это таким естественным?
Синьора Матильда (еще более раздражаясь). Дурак! Дурак! Именно потому, что это так естественно! Потому что там (показывая на портрет) не моя дочь. Это мой портрет. И меня удивило то, что я увидела на картине свою дочь, а не себя; и поверьте, удивилась искренне; и я запрещаю вам в этом сомневаться!
Проходит минута смущенного молчания, вызванного этой резкостью.
Фрида (тихо, с неудовольствием). Боже мой, вечно так… ссоры из-за всякого пустяка!
Белькреди (тоже тихо, словно поджав хвост, виноватым голосом). Но я ни в чем не сомневался. Я только заметил, что ты с самого начала не удивлялась, как твоя мать, а если и удивлялась, то только поразительному сходству между тобой и портретом.
Синьора Матильда. Понятно! Не могла же она узнать себя во мне, какой я была в ее годы; но я отлично могу узнать себя в ней такой, как она сейчас.
Доктор. Совершенно правильно! Потому что портрет навсегда фиксирует мгновение прошлого, далекого и выходящего за пределы памяти синьорины, между тем как все то, что он может напомнить синьоре маркизе: движения, жесты, взгляды, улыбки, все то, чего в ней уже нет…
Синьора Матильда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23