н не повернув лица, спро
сил он.
- Зойка! - закричала я не в силах терпеть.- Скорей "Скорую"! Вызывай "Скорую"!
Подруга кинулась к телефону, а муж смотрел на меня с раздражением... Я поняла, что так и должно быть,- не любил он меня никогда. И все же, как в палату поместили, думала, что он тут где-то, в больнице, переживает, бедный. Куда там! Не было его. Один раз только и пришел, но я не обижалась - привыкла...
К выписке из больницы передала мужу листок - список, что надо принести из одежды: ведь увезли меня на "Скорой" в одной ночной рубашке. Больные всегда глазеют: кто приехал забирать, в чем одета "на гражданке". Приехал он за мной на такси, но одежду не привез. Снял с себя болоньевый плащ и надел на меня. Зато алюминиевый двухлитровый бидон не забыл, чтоб на обратном пути колхозного молока купить на базаре,- он без него жить не мог. Сам остался сидеть в такси, а мне протянул бидон н как само собой разумеющееся. Утренняя прохлада прошлась по моему животу и голым ногам. К вечеру у меня поднялась температура - 39,5. Я испугалась, позвонила в больницу. Я всех там знала и полюбила. Мы там дружили - и врачи, и нянечки, и медсестры. Не скоро взяли трубку.
- Саша, ты? Позови дежурного врача. Кто сегодня?
- Дорофеева. Здравствуй, ты чего?..
- Ниночка Иосифовна! - подавилась я слезами.- У меня температура высокая!
- Сейчас Галка подъедет. Не плачь...
Завидую тем женщинам, которые умеют напугать так, что все близкие сокрушаются из-за любого твоего недомогания, даже самого незначительного. Я же проморгалась, выпрямилась - и вперед!
Никогда ни от кого не ждала помощи ни в чем. Всегда досадовала на любопытство людей. Они не понимали, изумлялись, как это я живу без мужика и без "мерседеса". Никогда не придавала значения отсутствию чьей-нибудь заботы обо мне...
Муж мой за время нашей совместной жизни ни разу не ездил на подработки - считал, что это принижает духовное начало актера. Но потом для другой женщины и для другой семьи стал-таки ездить, и очень ретиво.
Помню, поехала я в Прибалтику с творческими вечерами от общества "Знание". Нарва. Шесть утра. Выхожу на перрон - никто мной не интересуется. Значит, не встречают. Выплывает макушка оранжевого солнышка н наладилось выглянуть из-за горизонта: как мы тут и можно ли к нам?.. Прохладно, пар идет изо рта, но стелющийся туман предвещает теплый и ясный день. Ничего, пойду и найду местное общество "Знание"... Господи! Свят, свят! - со свистом и скрежетом тормозит легковушка с широкой полосой на капоте. Из машины выходит здоровенный бугай и смеется. Красивый такой, синяя рубашка, синие джинсы и плетеный ремень на тонкой талии. Лет ему не больше тридцати. Приветливый, но улыбается как-то не по-нашему - половину приветливости оставляет у себя.
- Испугались?н спросил, целуя мне руку.
- Да нет. Нашла бы как-нибудь ваше общество "Знание".
- Но оно в Таллинне... Впереди хотите сесть или сзади?н Он подцепил мои вещи - и в багажник.
Тембр голоса не дается мужику просто так. Тембр характеризует мужское начало. А если еще и говорит с легким акцентом - просто праздник души.
Я так думаю: очень мужественны американские пастухи - ковбои и северные богатыри - скандинавы, прибалты, этакие супермены. Недаром же, когда в фильме нужен образ мужчины "мужчинистого", то приглашают актера оттуда, из Прибалтики.
- Поехали, красавица?н заигрывая, обратился он ко мне.
- Поехали...
Бывают мужчины настолько обаятельные, обходительные, что женщина воспринимает знаки внимания с их стороны как оказанные исключительно ей одной. Я уже знала таких и любезность встречающего отнесла на счет хорошего воспитания. Смотрю - на окне сзади лежат соломенная шляпа, теннисная ракетка и красные яблоки.
С места в карьер - скорость сразу сто. Тут дороги, как в Германии,гладкие, просторные, с яблонями по сторонам. Яблони обсыпаны яблоками. Они вроде бы ничьи, но думаю, и здесь, как в Германии, закон: "Яблоки могут рвать без разрешения только солдаты и беременные женщины".
Когда в лифте застревают два незнакомых человека, между ними возникает контакт, одинаковые мысли: "Где застряли?" "Почему погас свет?" "Не вижу вас, не интересуюсь"... Появляется принудительное общение н оба объединены одним и тем же происшествием. Стук, возгласы о помощи, страх и в конце концов доброжелательный финал. Если потерпевшие мужчина и женщина примерно одного возраста, на них печать нового знакомства. Случилась "лифтовая", "аварийная" близость...
В машине тоже принудительное уединение.
- Не холодно, красавица?н И прибавил скорость. Стрелка спидометра задрожала между ста тридцатью и ста сорока.
- Ой, не надо, не надо! - взмолилась я.
Упрямая широкая спина не отреагировала. Я положила голову на спинку его сиденья. Сердце рвалось из ушей, душила обида. Слышу - тормозит. Я вышла наружу и направилась в обратную сторону, чтоб не показать слез. Он подошел сзади, положил руки мне на плечи. Я молча вернулась к машине. Усевшись на сиденье, в сердцах хлопнула дверцей и едва не отрубила мизинец. Заойкала, заплакала, замахала окровавленной рукой и дала волю слезам. Сквозь слезы вижу бинт, йод и его необычайной красоты кисти рук. Забинтовал мой мизинец.
- Перелома нет.
- Ой! Жжет!
- Ничего. Скоро пройдет.
Дал выпить валерианки, чмокнул в щеку и сел за руль. Постояли немного, и машина поплыла на скорости семьдесят - восемьдесят километров. Долго ехали молча. Потом он откупорил минералку и протянул мне.
С удовольствием выпила полбутылки. Остальное вернула. Видать, валерианка подействовала - я подобрела: я обычно быстро перехожу от слез к веселью, и наоборот.
- Успокоились?
Я взглянула на его улыбающееся лицо, а "досматривала", глядя вперед, на дорогу.
- Что у вас за полоска на капоте?
- Участник ралли... Это спортивные соревнования на автомобилях.
- Представляю себе...
Смотрю, останавливается.
- Выходи, красавица, обедать будем.
В дремучем лесу стоит маленькая закусочная - всего четыре столика. Брынза, миноги, зелень и вино; потом взбитые сливки и кофе. Всего понемногу и очень вкусно. Почему он перешел на "ты"?
- Садись со мной...- ласково говорит он.
Я, как под гипнозом, повинуюсь и сажусь. Теперь уже вижу подробнее синюю парусиновую рубашку только что из-под утюга. Вижу кулак, регулирующий скорость, и слышу запах не то хорошего мыла, не то еще чего-то... Хоть и рядом едем, но я уже завоевала право быть спокойной и независимой. Подумаешь - красавец! Что ж теперь, не жить на свете, что ли?.. Ничего - прорвемся.
Опять тормозит возле какого-то теремка. Там я увидела бусы, кофейные чашечки, косынки с эстонской эмблемой. Он купил косынку, и мы пошли к машине.
- Надень,- попросил, включая газ.
Я накинула косынку на голову, концы подвязала под подбородком. Так идет мне. Взглянул оценивающе, провел пальцем по щеке, убирая прядь волос, и нажал на скорость.
- Это по протоколу?
Не обратил внимания, а на спидометр показал взглядом.
- Семьдесят - видишь?
- Вижу...
Вот и пионерский лагерь. Сегодня праздничный костер. Маршрут моих выступлений начинался с хуторов, районов и заканчивался Таллинном. Визг детей, букеты полевых цветов, приветствия на русском и эстонском языках. Меня облепили дети, цитируют фразы из фильмов. А моего "водителя" схватили в объятия хорошенькие пионервожатые. Хлопали его по плечам, тараторили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
сил он.
- Зойка! - закричала я не в силах терпеть.- Скорей "Скорую"! Вызывай "Скорую"!
Подруга кинулась к телефону, а муж смотрел на меня с раздражением... Я поняла, что так и должно быть,- не любил он меня никогда. И все же, как в палату поместили, думала, что он тут где-то, в больнице, переживает, бедный. Куда там! Не было его. Один раз только и пришел, но я не обижалась - привыкла...
К выписке из больницы передала мужу листок - список, что надо принести из одежды: ведь увезли меня на "Скорой" в одной ночной рубашке. Больные всегда глазеют: кто приехал забирать, в чем одета "на гражданке". Приехал он за мной на такси, но одежду не привез. Снял с себя болоньевый плащ и надел на меня. Зато алюминиевый двухлитровый бидон не забыл, чтоб на обратном пути колхозного молока купить на базаре,- он без него жить не мог. Сам остался сидеть в такси, а мне протянул бидон н как само собой разумеющееся. Утренняя прохлада прошлась по моему животу и голым ногам. К вечеру у меня поднялась температура - 39,5. Я испугалась, позвонила в больницу. Я всех там знала и полюбила. Мы там дружили - и врачи, и нянечки, и медсестры. Не скоро взяли трубку.
- Саша, ты? Позови дежурного врача. Кто сегодня?
- Дорофеева. Здравствуй, ты чего?..
- Ниночка Иосифовна! - подавилась я слезами.- У меня температура высокая!
- Сейчас Галка подъедет. Не плачь...
Завидую тем женщинам, которые умеют напугать так, что все близкие сокрушаются из-за любого твоего недомогания, даже самого незначительного. Я же проморгалась, выпрямилась - и вперед!
Никогда ни от кого не ждала помощи ни в чем. Всегда досадовала на любопытство людей. Они не понимали, изумлялись, как это я живу без мужика и без "мерседеса". Никогда не придавала значения отсутствию чьей-нибудь заботы обо мне...
Муж мой за время нашей совместной жизни ни разу не ездил на подработки - считал, что это принижает духовное начало актера. Но потом для другой женщины и для другой семьи стал-таки ездить, и очень ретиво.
Помню, поехала я в Прибалтику с творческими вечерами от общества "Знание". Нарва. Шесть утра. Выхожу на перрон - никто мной не интересуется. Значит, не встречают. Выплывает макушка оранжевого солнышка н наладилось выглянуть из-за горизонта: как мы тут и можно ли к нам?.. Прохладно, пар идет изо рта, но стелющийся туман предвещает теплый и ясный день. Ничего, пойду и найду местное общество "Знание"... Господи! Свят, свят! - со свистом и скрежетом тормозит легковушка с широкой полосой на капоте. Из машины выходит здоровенный бугай и смеется. Красивый такой, синяя рубашка, синие джинсы и плетеный ремень на тонкой талии. Лет ему не больше тридцати. Приветливый, но улыбается как-то не по-нашему - половину приветливости оставляет у себя.
- Испугались?н спросил, целуя мне руку.
- Да нет. Нашла бы как-нибудь ваше общество "Знание".
- Но оно в Таллинне... Впереди хотите сесть или сзади?н Он подцепил мои вещи - и в багажник.
Тембр голоса не дается мужику просто так. Тембр характеризует мужское начало. А если еще и говорит с легким акцентом - просто праздник души.
Я так думаю: очень мужественны американские пастухи - ковбои и северные богатыри - скандинавы, прибалты, этакие супермены. Недаром же, когда в фильме нужен образ мужчины "мужчинистого", то приглашают актера оттуда, из Прибалтики.
- Поехали, красавица?н заигрывая, обратился он ко мне.
- Поехали...
Бывают мужчины настолько обаятельные, обходительные, что женщина воспринимает знаки внимания с их стороны как оказанные исключительно ей одной. Я уже знала таких и любезность встречающего отнесла на счет хорошего воспитания. Смотрю - на окне сзади лежат соломенная шляпа, теннисная ракетка и красные яблоки.
С места в карьер - скорость сразу сто. Тут дороги, как в Германии,гладкие, просторные, с яблонями по сторонам. Яблони обсыпаны яблоками. Они вроде бы ничьи, но думаю, и здесь, как в Германии, закон: "Яблоки могут рвать без разрешения только солдаты и беременные женщины".
Когда в лифте застревают два незнакомых человека, между ними возникает контакт, одинаковые мысли: "Где застряли?" "Почему погас свет?" "Не вижу вас, не интересуюсь"... Появляется принудительное общение н оба объединены одним и тем же происшествием. Стук, возгласы о помощи, страх и в конце концов доброжелательный финал. Если потерпевшие мужчина и женщина примерно одного возраста, на них печать нового знакомства. Случилась "лифтовая", "аварийная" близость...
В машине тоже принудительное уединение.
- Не холодно, красавица?н И прибавил скорость. Стрелка спидометра задрожала между ста тридцатью и ста сорока.
- Ой, не надо, не надо! - взмолилась я.
Упрямая широкая спина не отреагировала. Я положила голову на спинку его сиденья. Сердце рвалось из ушей, душила обида. Слышу - тормозит. Я вышла наружу и направилась в обратную сторону, чтоб не показать слез. Он подошел сзади, положил руки мне на плечи. Я молча вернулась к машине. Усевшись на сиденье, в сердцах хлопнула дверцей и едва не отрубила мизинец. Заойкала, заплакала, замахала окровавленной рукой и дала волю слезам. Сквозь слезы вижу бинт, йод и его необычайной красоты кисти рук. Забинтовал мой мизинец.
- Перелома нет.
- Ой! Жжет!
- Ничего. Скоро пройдет.
Дал выпить валерианки, чмокнул в щеку и сел за руль. Постояли немного, и машина поплыла на скорости семьдесят - восемьдесят километров. Долго ехали молча. Потом он откупорил минералку и протянул мне.
С удовольствием выпила полбутылки. Остальное вернула. Видать, валерианка подействовала - я подобрела: я обычно быстро перехожу от слез к веселью, и наоборот.
- Успокоились?
Я взглянула на его улыбающееся лицо, а "досматривала", глядя вперед, на дорогу.
- Что у вас за полоска на капоте?
- Участник ралли... Это спортивные соревнования на автомобилях.
- Представляю себе...
Смотрю, останавливается.
- Выходи, красавица, обедать будем.
В дремучем лесу стоит маленькая закусочная - всего четыре столика. Брынза, миноги, зелень и вино; потом взбитые сливки и кофе. Всего понемногу и очень вкусно. Почему он перешел на "ты"?
- Садись со мной...- ласково говорит он.
Я, как под гипнозом, повинуюсь и сажусь. Теперь уже вижу подробнее синюю парусиновую рубашку только что из-под утюга. Вижу кулак, регулирующий скорость, и слышу запах не то хорошего мыла, не то еще чего-то... Хоть и рядом едем, но я уже завоевала право быть спокойной и независимой. Подумаешь - красавец! Что ж теперь, не жить на свете, что ли?.. Ничего - прорвемся.
Опять тормозит возле какого-то теремка. Там я увидела бусы, кофейные чашечки, косынки с эстонской эмблемой. Он купил косынку, и мы пошли к машине.
- Надень,- попросил, включая газ.
Я накинула косынку на голову, концы подвязала под подбородком. Так идет мне. Взглянул оценивающе, провел пальцем по щеке, убирая прядь волос, и нажал на скорость.
- Это по протоколу?
Не обратил внимания, а на спидометр показал взглядом.
- Семьдесят - видишь?
- Вижу...
Вот и пионерский лагерь. Сегодня праздничный костер. Маршрут моих выступлений начинался с хуторов, районов и заканчивался Таллинном. Визг детей, букеты полевых цветов, приветствия на русском и эстонском языках. Меня облепили дети, цитируют фразы из фильмов. А моего "водителя" схватили в объятия хорошенькие пионервожатые. Хлопали его по плечам, тараторили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16