Он зовет Маклая в прекрасный город Бейтензорг (Богор), поселиться у него, отдохнуть, поработать над дневниками.
Бейтензорг – жемчужина Явы. На высоком холме во дворце Лаудона Маклай прожил семь месяцев.
О, город без забот (так можно перевести название Бейтензорга)! После пыльной и душной Батавии с ее тлетворными болотными ветрами Бейтензорг кажется Маклаю земным раем. Он сидит на скамье под густым анчаром. Это «смертоносное» дерево дает густую тень. Отсюда хорошо виден вулкан Салак с его пятью зубцами и темным ущельем на склоне. Прохладное утро, чистое небо, солнце, пригревающее листья индийских смоковниц... Бейтензорг живет утрами. После полудня начинается жара, а к двум-трем часам дня в Бейтензорг приходят гулкие ливни. Дождь, крепкий и чистый, льет здесь ежедневно. К закату солнца земля высыхает, и освеженные влагой деревья благоухают как бы вдвойне. Белый дворец губернатора стоит посреди ботанического сада, отражаясь в водах светлого пруда. В пруду живет цветущая виктория-регия, аллеи пальм протягиваются по саду. Калонг, летучая собака, переносясь с одного дерева па другое в поисках съедобных лепестков, опыляет огромные багровые и синие цветы. Здесь живет орхидея с четырьмя тысячами цветков на каждом кусте, в бейтензоргском саду изгибаются причудливые ротанги – пальмо-лианы с крючками на узких листьях.
Здесь все тянется к солнцу, растет вширь, расстилается по теплой, благодатной земле. Кто может здесь сосчитать все кусты и корни редчайших растений тропиков? Маклай видит, как в зарослях орхидей с большими ножницами в смуглых руках расхаживает молодой малаец Па-Идан, ученый знаток жизни здешних растений. К нему обычно обращаются за справками все путешественники. А вот мимо индийских смоковниц проходит сам основатель сада – молчаливый голландец Тейсманн. В саду тишина, за оградой его шумит веселый утренний город. Против главного входа в сад раскинулся китайский поселок, арабский квартал лежит за речкой Тидани. Где-то слышится скрип повозок – невдалеке проходит Главная Явская дорога, берущая начало в Батавии. Вдоль садовой ограды тянется главная улица города – Диалан-Безаар. На набережной Тидани качаются под слабым ветром пальмы и шелестят деревья какао. Тидани мчится с вершины Салака, у подножья вулкана расстилаются кофейные плантации, а дальше синеют леса, где носороги продираются сквозь заросли пальмо-лиан, ломающих свои крючки о толстую кожу этих красноглазых чудовищ.
Яванцы называли Маклая «оран-бланда» – белым человеком...
Благоуханный ветер долин шевелил листы бумаги, строчки, написанные жирным карандашом, отливали на солнце. «Тамо-рус» думал о бухте Астралейб, о почтенном Туе, об Архипелаге Довольных Людей.
Прекрасные европеянки Бейтензорга всячески старались понравиться «владыке папуасов», но Маклай сторонился общества голландских красавиц. Он был скромен и даже застенчив в светском обществе, когда дело касалось его личности, но требования великого дела, которому он посвятил себя, не мешали ему быть настойчивым, и тогда он смело стучался в любые двери...
Маклай понял, что ему теперь не откажут в содействии новому походу, и на Яве задумал проникнуть в Голландскую Новую Гвинею.
ОКЕАНСКОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ
В декабре 1873 года Джеймс Лаудон провожал «владыку папуасов» в новое путешествие. На карту великих странствий Маклая мы нанесем сейчас небольшой остров Амбоина в Южном Молуккском архипелаге. Сюда Маклай приплыл из Батавии. На острове Амбоина водятся самые причудливые по своим размерам и строению крыльев гигантские мотыльки, а семьсот восемьдесят видов рыб в его водах; делают его самым богатым в мире заповедником морской фауны. Рыбы Амбоина отливают всеми цветами радуги. Маклай не мог быть равнодушным и к моллюскам амбоинских вод.
Остров Амбоина был первой европейской колонией на Молуккских островах. В 1564 году здесь появились португальцы. Они сумели продержаться до 1574 года, когда сюда пришли голландские купцы. С тех пор остров стал монопольным местом для разведения гвоздичных деревьев. Столица гвоздичного царства – белый город Амбоина – стоял на берегу большой бухты, блестя кровлями, выложенными пальмовыми листьями. Саговые пальмы росли вдоль улиц и каналов. Часовые стерегли старинную крепость; к воротам ее вела дорога, обсаженная мускатными деревьями. Люди в черных одеждах сновали по торговому кварталу города. К какой народности они принадлежали? На этот вопрос было трудно ответить. Альфуры – малайцы – голландцы – арабы – китайцы – амбоинцы. Такую, правда, грубую, формулу можно было приложить к местному населению.
Остров Амбоина стоял на торговых путях в Голландскую Новую Гвинею. Малайские обитатели его несколько веков наживались за счет папуасов, ходили в золоте и шелке. Но хищники из малайских стран боялись показываться на новогвинейском берегу Папуа-Ковиай, якобы населенном людоедами, которых малайцы называли оран-макан-оран.
Маклай, конечно, пожелал плыть именно к этому берегу Новой Гвинеи, где папуасы сохранились лучше, чем на других берегах, посещаемых малайцами.
В большой лодке – «урумбае» – с экипажем в шестнадцать человек и маленьким Ахматом Маклай отправился к берегам Новой Гвинеи. Вскоре им был открыт пролив Елены и значительно исправлена старая карта побережья. На берегу Папуа-Ковиай «тамо-рус» выстроил хижину у мыса Айва и начал изучение местных папуасов. Оказалось, что они ничем не отличаются от жителей Горенду, Бонгу. Маклаю иногда казалось даже, что он видит перед собой родных братьев Туя, – настолько папуасы Айвы были похожи на его друзей из залива Астралейб. «Тамо-рус» убедился, что и форма головы здесь такая же, как у жителей Берега Маклая.
Маклай узнал от новых приятелей, что в горах есть большое озеро. Он загорелся новым желанием – проникнуть в глубь страны и увидеть самому таинственные берега озера.
«Слово Маклая крепко», – гласила поговорка жителей залива Астралейб. Маклай сказал, – значит, сделал. Он смело углубился в неведомые места, поднялся на вершины гор высотой в тысячу двести футов и увидел внизу светлые воды загадочного озера. На языке папуасов оно называлось Камака-Валлар. У озера была одна особенность, приковавшая внимание Маклая: уровень его постепенно подымался, вода наступала на берег, и поэтому затопленные в разное время берега с густым лесом как бы опустились в озеро. Казалось, что деревья всегда росли со дна озера. Открывалась и такая подробность: капризное озеро могло вдруг то спадать, то через несколько часов бешено поднимать свои воды. Маклай нашел в озере новый вид губок и любопытные разновидности моллюсков. Нашел он поблизости и каменный уголь.
А люди? Ведь они составляли главный предмет неистощимых работ Маклая. У озера он открыл племя «вааусирау» – родичей береговых папуасов.
Но в Айве в это время разыгрались страшные события. Новый приятель Маклая, старый раджа, папуасский начальник острова Айдума, был предательски убит вместе с женой и ребенком. Двести папуасов из бухты Кируру, вымазав тела черной краской и украсив головы перьями райской птицы, пошли войной на Айву. Они напали на береговых папуасов, которые отступили к хижине Маклая. В хижине сидели пять спутников Маклая, оставленных для присмотра за вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Бейтензорг – жемчужина Явы. На высоком холме во дворце Лаудона Маклай прожил семь месяцев.
О, город без забот (так можно перевести название Бейтензорга)! После пыльной и душной Батавии с ее тлетворными болотными ветрами Бейтензорг кажется Маклаю земным раем. Он сидит на скамье под густым анчаром. Это «смертоносное» дерево дает густую тень. Отсюда хорошо виден вулкан Салак с его пятью зубцами и темным ущельем на склоне. Прохладное утро, чистое небо, солнце, пригревающее листья индийских смоковниц... Бейтензорг живет утрами. После полудня начинается жара, а к двум-трем часам дня в Бейтензорг приходят гулкие ливни. Дождь, крепкий и чистый, льет здесь ежедневно. К закату солнца земля высыхает, и освеженные влагой деревья благоухают как бы вдвойне. Белый дворец губернатора стоит посреди ботанического сада, отражаясь в водах светлого пруда. В пруду живет цветущая виктория-регия, аллеи пальм протягиваются по саду. Калонг, летучая собака, переносясь с одного дерева па другое в поисках съедобных лепестков, опыляет огромные багровые и синие цветы. Здесь живет орхидея с четырьмя тысячами цветков на каждом кусте, в бейтензоргском саду изгибаются причудливые ротанги – пальмо-лианы с крючками на узких листьях.
Здесь все тянется к солнцу, растет вширь, расстилается по теплой, благодатной земле. Кто может здесь сосчитать все кусты и корни редчайших растений тропиков? Маклай видит, как в зарослях орхидей с большими ножницами в смуглых руках расхаживает молодой малаец Па-Идан, ученый знаток жизни здешних растений. К нему обычно обращаются за справками все путешественники. А вот мимо индийских смоковниц проходит сам основатель сада – молчаливый голландец Тейсманн. В саду тишина, за оградой его шумит веселый утренний город. Против главного входа в сад раскинулся китайский поселок, арабский квартал лежит за речкой Тидани. Где-то слышится скрип повозок – невдалеке проходит Главная Явская дорога, берущая начало в Батавии. Вдоль садовой ограды тянется главная улица города – Диалан-Безаар. На набережной Тидани качаются под слабым ветром пальмы и шелестят деревья какао. Тидани мчится с вершины Салака, у подножья вулкана расстилаются кофейные плантации, а дальше синеют леса, где носороги продираются сквозь заросли пальмо-лиан, ломающих свои крючки о толстую кожу этих красноглазых чудовищ.
Яванцы называли Маклая «оран-бланда» – белым человеком...
Благоуханный ветер долин шевелил листы бумаги, строчки, написанные жирным карандашом, отливали на солнце. «Тамо-рус» думал о бухте Астралейб, о почтенном Туе, об Архипелаге Довольных Людей.
Прекрасные европеянки Бейтензорга всячески старались понравиться «владыке папуасов», но Маклай сторонился общества голландских красавиц. Он был скромен и даже застенчив в светском обществе, когда дело касалось его личности, но требования великого дела, которому он посвятил себя, не мешали ему быть настойчивым, и тогда он смело стучался в любые двери...
Маклай понял, что ему теперь не откажут в содействии новому походу, и на Яве задумал проникнуть в Голландскую Новую Гвинею.
ОКЕАНСКОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ
В декабре 1873 года Джеймс Лаудон провожал «владыку папуасов» в новое путешествие. На карту великих странствий Маклая мы нанесем сейчас небольшой остров Амбоина в Южном Молуккском архипелаге. Сюда Маклай приплыл из Батавии. На острове Амбоина водятся самые причудливые по своим размерам и строению крыльев гигантские мотыльки, а семьсот восемьдесят видов рыб в его водах; делают его самым богатым в мире заповедником морской фауны. Рыбы Амбоина отливают всеми цветами радуги. Маклай не мог быть равнодушным и к моллюскам амбоинских вод.
Остров Амбоина был первой европейской колонией на Молуккских островах. В 1564 году здесь появились португальцы. Они сумели продержаться до 1574 года, когда сюда пришли голландские купцы. С тех пор остров стал монопольным местом для разведения гвоздичных деревьев. Столица гвоздичного царства – белый город Амбоина – стоял на берегу большой бухты, блестя кровлями, выложенными пальмовыми листьями. Саговые пальмы росли вдоль улиц и каналов. Часовые стерегли старинную крепость; к воротам ее вела дорога, обсаженная мускатными деревьями. Люди в черных одеждах сновали по торговому кварталу города. К какой народности они принадлежали? На этот вопрос было трудно ответить. Альфуры – малайцы – голландцы – арабы – китайцы – амбоинцы. Такую, правда, грубую, формулу можно было приложить к местному населению.
Остров Амбоина стоял на торговых путях в Голландскую Новую Гвинею. Малайские обитатели его несколько веков наживались за счет папуасов, ходили в золоте и шелке. Но хищники из малайских стран боялись показываться на новогвинейском берегу Папуа-Ковиай, якобы населенном людоедами, которых малайцы называли оран-макан-оран.
Маклай, конечно, пожелал плыть именно к этому берегу Новой Гвинеи, где папуасы сохранились лучше, чем на других берегах, посещаемых малайцами.
В большой лодке – «урумбае» – с экипажем в шестнадцать человек и маленьким Ахматом Маклай отправился к берегам Новой Гвинеи. Вскоре им был открыт пролив Елены и значительно исправлена старая карта побережья. На берегу Папуа-Ковиай «тамо-рус» выстроил хижину у мыса Айва и начал изучение местных папуасов. Оказалось, что они ничем не отличаются от жителей Горенду, Бонгу. Маклаю иногда казалось даже, что он видит перед собой родных братьев Туя, – настолько папуасы Айвы были похожи на его друзей из залива Астралейб. «Тамо-рус» убедился, что и форма головы здесь такая же, как у жителей Берега Маклая.
Маклай узнал от новых приятелей, что в горах есть большое озеро. Он загорелся новым желанием – проникнуть в глубь страны и увидеть самому таинственные берега озера.
«Слово Маклая крепко», – гласила поговорка жителей залива Астралейб. Маклай сказал, – значит, сделал. Он смело углубился в неведомые места, поднялся на вершины гор высотой в тысячу двести футов и увидел внизу светлые воды загадочного озера. На языке папуасов оно называлось Камака-Валлар. У озера была одна особенность, приковавшая внимание Маклая: уровень его постепенно подымался, вода наступала на берег, и поэтому затопленные в разное время берега с густым лесом как бы опустились в озеро. Казалось, что деревья всегда росли со дна озера. Открывалась и такая подробность: капризное озеро могло вдруг то спадать, то через несколько часов бешено поднимать свои воды. Маклай нашел в озере новый вид губок и любопытные разновидности моллюсков. Нашел он поблизости и каменный уголь.
А люди? Ведь они составляли главный предмет неистощимых работ Маклая. У озера он открыл племя «вааусирау» – родичей береговых папуасов.
Но в Айве в это время разыгрались страшные события. Новый приятель Маклая, старый раджа, папуасский начальник острова Айдума, был предательски убит вместе с женой и ребенком. Двести папуасов из бухты Кируру, вымазав тела черной краской и украсив головы перьями райской птицы, пошли войной на Айву. Они напали на береговых папуасов, которые отступили к хижине Маклая. В хижине сидели пять спутников Маклая, оставленных для присмотра за вещами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37