“В субботу пошли ко всенощной. Храм произвел очень хорошее впечатление. Я была впервые в настоящей деревенской церкви. После московских столичных великолепных храмов она меня поразила: скромные иконки, украшенные искусственными цветами, чистота, какой-то свежий воздух для души там был, не было ничего парадного, все чисто, аккуратно, очень отрадно. Меня необыкновенно удивило в батюшке, что он вошел в храм как-то особенно тихо, переодел свои калошики на матерчатые стеганые тапочки, сначала вошел в алтарь, потом вышел и на свои рублики купил свечечки и пошел с ними в алтарь. Этим он меня совершенно поразил. В Москве я такого никогда ни до, ни после не видела… В тот день батюшка не помазывал елеем, а просто благословлял нас, когда мы прикладывались ко Евангелию. Мама спросила: „Батюшка, можно мне у вас исповедоваться?“ Батюшка сразу назвал ее по имени: „Не только можно, Ольга, но и нужно“”.
В то время старец стал уже настолько незаменимым человеком на острове, что без его советов не обходилась даже местные администрация и парторганизация. Александр Полетаев, глава администрации Залитской волости, рассказывал:
“Отец Николай помогал нам, островитянам. Вот в конце 80-х годов, наверное, во всей России не было такого, чтобы батюшка приходил в школу и проводил занятия с учениками. А у нас и первый звонок всегда начинался с отцом Николаем. Выборы проходили, я работал председателем комиссий, голосование никогда не начиналось, пока не придет отец Николай и не благословит нас. Он же первый и голосовал. Еще когда я был секретарем парторганизации, отец Николай научил меня накладывать крест на свой лоб. Я домой к нему часто приходил и по работе, и по житейским делам. Я хочу сказать – это был добрейший, умный человек, он мог с любым поговорить, подсказать, как нужно себя вести или жить. Он даже спрашивал разрешение: „А можно я вас, коммунистов, благословлю?“ Да мы были рады этому!”
Как-то одного из жителей острова должны были отправить в психиатрическую больницу, но тот убежал в лес с ножом. Отец Николай подошел на улице к секретарю парторганизации, благословил его и сказал:
– Все будет хорошо, ты только из дома не выходи.
Вскоре больной пришел к секретарю домой, но тот, помня совет старца, не открыл ему. Позднее, уже после больницы, бедолага признался Полетаеву: “Если бы ты тогда из дому вышел, я бы тебя заколол”.
Так молитва старца спасла коммуниста.
…Отец Николай был настоятелем Никольского храма до конца 90-х годов. Владимир Непомнящих, побывавший на острове летом 1996 года, вспоминал:
“Старец служил Божественную литургию. Необыкновенная тишина и благоговение были в храме. Никто из прихожан не проронил ни одного слова. Все как один человек в положенные моменты опускались на колени, были предельно сосредоточены: поистине тогда у всех было „единое сердце и одна душа“”.
До восьмидесяти семи лет старец служил один, без дьякона и без помогающих ему священников.

Старчество

Люди, ожидая старца, стояли у забора. За этим забором они видели небольшой домик отца Николая и дворик, густо засаженный разросшимися каштанами, кипарисами и другими деревьями. На ветках деревьев и на крыше плотно, как куры на насесте, сидели голуби. Голуби расхаживали и на земле, а рядом – воробьи, галки, скворцы, куры. Тут же прогуливались собачонка и кот по имени Липа. Как-то Липа поймал одну из птичек, облюбовавших себе двор старца. Поймал и съел. Отец Николай к происшедшему отнесся серьезно, разъяснил провинившемуся коту, в чем его неправота, и наказал больше так не делать. Липа раскаялся: с тех пор он не только сам не ловил птичек, но и не давал их в обиду собратьям. Когда однажды некая птаха свила себе гнездо так низко, что вызвала соблазн у соседских котов, Липа встал на ее защиту и оберегал, пока птенцы не подросли.
Этот пушистый кот вообще был помощником старца и нес на острове определенное послушание: отец Николай выговаривал ему за чужие грехи. Некоторые паломники рассказывали, как старец, держа кота на коленях, вовсю распекал его – и ленивый-де он, и чревоугодник, и то делает не так, и это… Слушая речь, обращенную к коту, они вдруг понимали, что все сказанное напрямую относится к ним самим.
Слушались отца Николая и птицы. Монахиня Успенского Пюхтецкого монастыря рассказывала о таком удивительном случае. Отец Николай приехал в обитель на какой-то праздник в Пюхтицкий монастырь и тихонько встал в уголке. Неожиданно в раскрытое окно влетели семь или восемь голубей и, шумно хлопая крыльями, закружили по храму. Монахини попытались их выгнать, но только перепугали птиц. Кто-то из сестер попросил отца Николая помолиться. Он молча склонил голову, и вскоре голуби улетели в окно один за другим…
* * *
Беседуя с людьми, отец Николай, как правило, был невозмутим, ласков. К нему приезжали с вопросами: “Что мне делать? Жениться или уходить в монастырь?”
Старец внимательно смотрел в глаза посетителю и иногда мог сказать и так:
– Можно жениться, но хорошо бы тебе стать монахом.
Если кто-то проявлял к нему чрезмерное внимание, он даже сердился:
– Что на меня смотреть, я грешный человек!
– Как спастись? – спрашивали у него.
– Подвигом.
– Каким?
– Как сейчас… Скорбишь – только не унывай и ни на кого никаких мыслей плохих не имей, всецело проси: “Господи, помоги и спаси всех, у кого горе”. Молись за детей, за ближних, у кого горе, за здоровых, за больных; и за тех, которые тебя обижают, проси: “Господи, прости их”, и Господь даст по вашим молитвам как надо. Душу надо спасать. Тело-то наше слабенькое: упало в могилку и разложилось, а душа-то бесконечная, живая.
– Как жить, отец Николай?
– Живи так, словно завтра умрешь.
Еще он говорил: “Не держите на людей зла, а что вам сделано, вы об этом забудьте. Знайте только, что вы хуже всех. Что ниспослано – все от Господа во исцеление, во исправление. Когда на тебя неправду скажут, ты поблагодари и попроси прощения. Только тогда будет награда, когда вы не виноваты…”
И еще: “Старайся не спорить, но за веру стой насмерть”.
* * *
Молодым он советовал учиться, особенно любил благословлять на поступление в медицинские институты, где можно служить людям.
К образованию, особенно к высшему, старец относился серьезно, объяснял, что “высшее образование многих приводит к Богу”.
Когда его спрашивали, идти в армию или не идти, он говорил: “Идите, обязательно идите, не отказывайтесь!” И по его благословению служба и в самом деле проходила хорошо.
Некоторые ехали к нему не в первый раз и, помня, как ласково встретил их старец в прошлый раз, свысока смотрели на новичков. Таких отец Николай смирял, делая вид, будто не узнает их и видит впервые. “Вы не слишком-то высоко думайте о себе”, – часто говорил он людям.
Отец Николай не запрещал ходить на концерты классической музыки, не считал это потерянным временем. Одного драматурга верующие друзья уговаривали бросить занятия литературой, но отец Николай сказал ему:
– Пиши, пиши. Красота – вещь хорошая.
Однако другим своим посетителям, любившим читать романы в глянцевых обложках, он говорил строго:
– Нечего читать всякую дурь!
* * *
Старец с почтением относился к церковной иерархии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37