Получался какой-то деизм, да и то не очень устойчивый. Во всяком случае, атомистическое объяснение каждой вещи из комбинации бездушных атомов заставляло атомистов и всю историю конструировать из этих бездушных атомов. Но это удавалось им делать почти только в дочеловеческой истории. Что же касается истории человеческой, то объяснение одного события из другого, а не из мифологического воздействия, заняло основное место в той исторической причинности, которой характеризуется историзм атомистов. Однако и здесь то и дело эти позитивно настроенные атомисты заговаривали и о богах, и о божественных свойствах вещей, не будучи в состоянии решительно весь историзм свести только к той или иной комбинации бездушных атомов. Поэтому и тут дело не обходилось без противоречий.
В-четвертых, несмотря на недостаточность учения об атомах, атомисты все же явились первыми защитниками и первыми представителями всеобщей историографии. Ведь это выведение одного позитивного события из другого такого же позитивного события, хотя оно и было принципиально уходом в дурную бесконечность искания причин, практически заставляло этих историков всматриваться и вдумываться в отдельные позитивно данные исторические явления. А когда начинали забывать о связи человеческой истории с космической историей, то в этих случаях и вообще забывалась теория атомов; и сознание такого рода историков уже всецело останавливалось на самих же исторических фактах и ограничивалось отнюдь не мифологическими, но уже вполне фактографическими и прагматическими объяснениями.
Так зарождалась обыкновенная человеческая историография на основах атомистического материализма, Несмотря на то, что идеалисты, Платон и Аристотель, о которых речь дальше, тоже приближались к чисто человеческой историографии в условиях ее полной независимости от их идеализма.
"Малый диакосмос" (т.е. "Устроение мира в малых масштабах"). Левкиппу принадлежит большое сочинение под названием "Большой диакосмос" (или "Великий диакосмос"). Само это сочинение до нас не дошло; однако можно предполагать, что в нем излагались все главнейшие принципы атомизма: атомы и пустота, очертания атомов, их соприкосновение и вообще возникновение из них вещей (Левкипп, В 1, 1 а). Сочинение под таким же названием было и у Демокрита, но у Демокрита имелся еще так называемый "Малый диакосмос", в котором как раз и давалась вся общая космическая и общечеловеческая история. Более или менее полно этот "Малый диакосмос" Демокрита использован в поэме Лукреция "О природе вещей", причем относящиеся сюда проблемы Маковельский (с. 295) перечисляет в следующем виде: космогония (V 432 - 500), зоогония и антропогония (V 780 - 848), первобытные люди (V 925 - 1027), происхождение языка (V 1028 - 1090), происхождение права (V 1143 - 1160), происхождение религии (V 1161 - 1240).
Из этого изложения проблематики Малого диакосмоса"", а также и из многих других источников вытекает, что космические и человеческие проблемы не только слиты в одно целое, но, пожалуй, человек здесь преобладает; не космические проблемы являются преобладающими, а человеческие - подчиненными (как это мы находим во всей досократовской философии), но скорее именно человеческие проблемы являются и преобладающими, и более понятными. Правда, Лукреций - это далеко не греческая классика, и притом не только не ранняя, но даже и не поздняя.
Весь этот эллинистически-римский индивидуализм, имевший под собою, как мы знаем, совсем другую социально-экономическую почву, у атомистов только еще начинается. Демокрит - это конец ранней и средней классики, т.е. конец V в. до н.э., после которого древняя Греция еще глубочайшим образом переживала философские системы Платона и Аристотеля. Однако состояние наших научных источников таково, что очень трудно отделять Демокрита от позднейшего эллинистически-римского историзма. Поэтому в последующем кратком изложении атомистического историзма мы коснемся только небольшого числа проблем, да и те не стоит излагать строго исторически.
Космогония и зоогония. Историк I в. до н.э. Диодор Сицилийский (I 7 и Маковельский, 304), последователь Демокрита в учении об истории мироздания (Демокрит, В 5), излагает атомистическую космогонию в чрезвычайно наивном и примитивном виде, полном противоречий.
Автор исходит из первоначального хаоса всех вещей, из которого почему-то "огненно-видная часть воздуха" поднялась вверх, "грязеподобное же и иловидное (вещество), соединенное с влагою, осталось пребывать на том же самом месте, вследствие своей тяжести". По-aeaeiiio, автор здесь исходит из обыденной человеческой интуиции, согласно которой все легкое поднимается вверх, а все тяжелое опускается вниз. Но где же тут верх и где низ? Ведь согласно этой концепции никакой земли вначале вовсе не было; а если бы она и признавалась, то мы, современные, должны сказать, что никакого учения о всемирном тяготении в античности не было.
Далее, согласно этой космической, а затем и человеческой истории внизу почему-то образуются земля и море, а наверху - солнце. Солнце согревает землю и "воду, в результате чего возникают гниющие образования", покрытые какой-то "оболочкой"; а когда жара усиливается, то эти оболочки лопаются, и из них появляются живые существа разного рода. Спрашивается, как же из неорганической природы вследствие взаимодействия тепла и холода возникают вдруг живые существами Ведь в самих атомах как будто бы не было ничего живого. Откуда же здесь вдруг появляется жизнь?
Антропогония. Так среди живых существ появляются и люди. Сначала они ведут звериный образ жизни, плохо питаются, не имеют жилищ, слишком быстро умирают; а потом, благодаря взаимному общению, люди начинают замечать, что имеют большое значение разные знаки, и в том числе язык. Потребности жизни и нужда приводят людей к необходимости объединяться и переставать жить в одиночку. Изобретается огонь, и возникает все необходимое для общественной жизни.
Поразительно звучит такая заключительная фраза из этой первобытной антропогонии: "(Так нужда научила всему) богато одаренное от природы живое существо, обладающее годными на все руками, разумом и сметливостью души". То, что нужда научает человека всему, это нам понятно. Но откуда же вдруг взялись "разум" и "душа", об этом ничего у Диодора не сказано, и нам приходится понимать это как какое-то чудо, если раньше были только неразумные и бездушные атомы (Диодор I 8; Демокрит В 5; Маковельский, 305). Между прочим, о появлении всего из смеси неба и земли говорит и близкий к Демокриту Еврипид (фрг. 484 Nauck; ср. Эмпедокл А 72, Эпикур и Лукреций V 783 и след., а также Диоген из Эноанды, фрг. 10, Chilton).
Космогоническая и антропогоническая путаница в историзме атомистов сказывается и в других источниками Так, один источник говорит относительно образования космических сфер, якобы не нуждавшихся "ни во времени, ни во внешней материи" (Демокрит В 5, 2, самое начало фрагмента и Маковельский, 307). Появляется какой-то демиург, который и занимается устроением мира путем разного распределения тепла и холода. А в конце концов этот демиург создает и наиболее теплые живые существа, а именно человека, который и отличается, согласно данному источнику, "умом, речью и способностью мышления", возникшими у него благодаря особым истечениям из демиурга (там же, самый конец фрагмента).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
В-четвертых, несмотря на недостаточность учения об атомах, атомисты все же явились первыми защитниками и первыми представителями всеобщей историографии. Ведь это выведение одного позитивного события из другого такого же позитивного события, хотя оно и было принципиально уходом в дурную бесконечность искания причин, практически заставляло этих историков всматриваться и вдумываться в отдельные позитивно данные исторические явления. А когда начинали забывать о связи человеческой истории с космической историей, то в этих случаях и вообще забывалась теория атомов; и сознание такого рода историков уже всецело останавливалось на самих же исторических фактах и ограничивалось отнюдь не мифологическими, но уже вполне фактографическими и прагматическими объяснениями.
Так зарождалась обыкновенная человеческая историография на основах атомистического материализма, Несмотря на то, что идеалисты, Платон и Аристотель, о которых речь дальше, тоже приближались к чисто человеческой историографии в условиях ее полной независимости от их идеализма.
"Малый диакосмос" (т.е. "Устроение мира в малых масштабах"). Левкиппу принадлежит большое сочинение под названием "Большой диакосмос" (или "Великий диакосмос"). Само это сочинение до нас не дошло; однако можно предполагать, что в нем излагались все главнейшие принципы атомизма: атомы и пустота, очертания атомов, их соприкосновение и вообще возникновение из них вещей (Левкипп, В 1, 1 а). Сочинение под таким же названием было и у Демокрита, но у Демокрита имелся еще так называемый "Малый диакосмос", в котором как раз и давалась вся общая космическая и общечеловеческая история. Более или менее полно этот "Малый диакосмос" Демокрита использован в поэме Лукреция "О природе вещей", причем относящиеся сюда проблемы Маковельский (с. 295) перечисляет в следующем виде: космогония (V 432 - 500), зоогония и антропогония (V 780 - 848), первобытные люди (V 925 - 1027), происхождение языка (V 1028 - 1090), происхождение права (V 1143 - 1160), происхождение религии (V 1161 - 1240).
Из этого изложения проблематики Малого диакосмоса"", а также и из многих других источников вытекает, что космические и человеческие проблемы не только слиты в одно целое, но, пожалуй, человек здесь преобладает; не космические проблемы являются преобладающими, а человеческие - подчиненными (как это мы находим во всей досократовской философии), но скорее именно человеческие проблемы являются и преобладающими, и более понятными. Правда, Лукреций - это далеко не греческая классика, и притом не только не ранняя, но даже и не поздняя.
Весь этот эллинистически-римский индивидуализм, имевший под собою, как мы знаем, совсем другую социально-экономическую почву, у атомистов только еще начинается. Демокрит - это конец ранней и средней классики, т.е. конец V в. до н.э., после которого древняя Греция еще глубочайшим образом переживала философские системы Платона и Аристотеля. Однако состояние наших научных источников таково, что очень трудно отделять Демокрита от позднейшего эллинистически-римского историзма. Поэтому в последующем кратком изложении атомистического историзма мы коснемся только небольшого числа проблем, да и те не стоит излагать строго исторически.
Космогония и зоогония. Историк I в. до н.э. Диодор Сицилийский (I 7 и Маковельский, 304), последователь Демокрита в учении об истории мироздания (Демокрит, В 5), излагает атомистическую космогонию в чрезвычайно наивном и примитивном виде, полном противоречий.
Автор исходит из первоначального хаоса всех вещей, из которого почему-то "огненно-видная часть воздуха" поднялась вверх, "грязеподобное же и иловидное (вещество), соединенное с влагою, осталось пребывать на том же самом месте, вследствие своей тяжести". По-aeaeiiio, автор здесь исходит из обыденной человеческой интуиции, согласно которой все легкое поднимается вверх, а все тяжелое опускается вниз. Но где же тут верх и где низ? Ведь согласно этой концепции никакой земли вначале вовсе не было; а если бы она и признавалась, то мы, современные, должны сказать, что никакого учения о всемирном тяготении в античности не было.
Далее, согласно этой космической, а затем и человеческой истории внизу почему-то образуются земля и море, а наверху - солнце. Солнце согревает землю и "воду, в результате чего возникают гниющие образования", покрытые какой-то "оболочкой"; а когда жара усиливается, то эти оболочки лопаются, и из них появляются живые существа разного рода. Спрашивается, как же из неорганической природы вследствие взаимодействия тепла и холода возникают вдруг живые существами Ведь в самих атомах как будто бы не было ничего живого. Откуда же здесь вдруг появляется жизнь?
Антропогония. Так среди живых существ появляются и люди. Сначала они ведут звериный образ жизни, плохо питаются, не имеют жилищ, слишком быстро умирают; а потом, благодаря взаимному общению, люди начинают замечать, что имеют большое значение разные знаки, и в том числе язык. Потребности жизни и нужда приводят людей к необходимости объединяться и переставать жить в одиночку. Изобретается огонь, и возникает все необходимое для общественной жизни.
Поразительно звучит такая заключительная фраза из этой первобытной антропогонии: "(Так нужда научила всему) богато одаренное от природы живое существо, обладающее годными на все руками, разумом и сметливостью души". То, что нужда научает человека всему, это нам понятно. Но откуда же вдруг взялись "разум" и "душа", об этом ничего у Диодора не сказано, и нам приходится понимать это как какое-то чудо, если раньше были только неразумные и бездушные атомы (Диодор I 8; Демокрит В 5; Маковельский, 305). Между прочим, о появлении всего из смеси неба и земли говорит и близкий к Демокриту Еврипид (фрг. 484 Nauck; ср. Эмпедокл А 72, Эпикур и Лукреций V 783 и след., а также Диоген из Эноанды, фрг. 10, Chilton).
Космогоническая и антропогоническая путаница в историзме атомистов сказывается и в других источниками Так, один источник говорит относительно образования космических сфер, якобы не нуждавшихся "ни во времени, ни во внешней материи" (Демокрит В 5, 2, самое начало фрагмента и Маковельский, 307). Появляется какой-то демиург, который и занимается устроением мира путем разного распределения тепла и холода. А в конце концов этот демиург создает и наиболее теплые живые существа, а именно человека, который и отличается, согласно данному источнику, "умом, речью и способностью мышления", возникшими у него благодаря особым истечениям из демиурга (там же, самый конец фрагмента).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57