Взяв с собою странную статуэтку со спицами, Джилмен отправился вниз, к
Илвуду; ему пришлось собрать все свои силы чтобы не обращать внимание на
доносившееся с первого этажа завывание заклинателя духов. Слава Богу, Илвуд
оказался дома, впрочем, он был, кажется, занят. Илвуду действительно нужно
было скоро идти завтракать, а затем отправляться на занятия; Джилмену
пришлось поспешить, чтобы успеть выложить все, что касалось сновидений и
страхов последнего времени. Илвуд выслушал его с сочувствием, согласившись,
что необходимо что-то предпринять. Его поразило изможденное и исхудавшее
лицо раннего гостя, кроме того, он обратил внимание на неестественный загар
Джилмена, замеченный за последнюю неделю и многими другими. Однако он
признался, что вряд ли сможет вот так, с ходу дать какой-нибудь конкретный
совет. Ему не случалось видеть, чтобы Джилмен ходил по дому во сне, и
разумеется, мало что известно о возможных причинах столь необычных
сновидений. Хотя... Как-то вечером он случайно услышал разговор Мазуревича с
молодым франко-канадцем, который живет как раз под Джилменом: они делились
страхами по поводу приближения Вальпургиевой ночи, что наступает уже через
нисколько дней; оба выражали глубокое сожаление по поводу печальной судьбы
юного джентльмена, снявшего комнату в мансарде. Дерошер, ну, тот самый
франко-канадец, рассказывал, что по ночам он слышит с мансарды шаги босых и
обутых ног, а однажды, уже поздней ночью, с трепетом подкравшись к двери
верхней комнаты и заглянув в замочную скважину, он увидел у Джилмена
фиолетовый свет. Свет, пояснил Дерошер, пробивался сквозь щели, так что
выполнить свой план до конца он не решился. В комнате раздавались какие-то
голоса - вот последнее, что удалось расслышать Илвуду до того, как
Мазуревич и Дерошер окончательно перешли на таинственный шепот.
Илвуд неочень хорошо понимал, что, собственно, заставило суеверную
парочку пуститься в такого рода сплетни; вероятно, их воображение
подстегивало, с одной стороны, то, что Джилмен допоздна не ложится спать и
страдает лунатизмом, а с другой - приближение кануна первого мая, дня,
которому укоренившиеся в народе предрассудки приписывают особое
сверхъестественное значение. Нет сомнений, что Джилмен разговаривает во сне:
именно благодаря этому Дерошер, подслушивавший у двери, узнал о фиолетовом
свете, который Джилмен так часто видит во сне. Таковы уж эти люди: стоит им
услышать что-нибудь о каком-либо необычном явлении, как они начинают
воображать, что сами были ему свидетелями. Что касается плана действий на
ближайшее время, то прежде всего Джилмену следует перебраться к Илвуду,
чтобы впредь не оставаться по ночам одному. Илвуд, если только, конечно, сам
не заснет, станет будить Джилмена, как только он заговорит или начнет
подниматья с постели во сне. Затем срочно нужно повидать врача. Кроме того,
надо будет показать этот странный предмет в здешних музеях и кое-кому из
преподавателей - может быть, удастся выяснить, что представляет собой эта
необычная вещь, солгав на всякий случай, будто она найдена в мусорном ящике.
Ну, и Домбровскому придется, наконец, потравить крыс в доме.
Заботливо опекаемый Илвудом, Джилмен посетил в тот день все занятия.
Все еще чувствовалось странное притяжение неизвестных небесных тел, но
теперь ему вполне удавалось справиться с ним. В перерывах между лекциями
Джилмен показал принесенный с собою загадочной предмет со спицами нескольким
профессорам; все они проявили самый искренний интерес, но никто не смог
прояснить природу или происхождение этой необычайной вещи. Следующую ночь
Джилмен провел на кушетке, которую Илвуд велел поставить у себя в комнате;
впервые за несколько недель у него не было никаких тревожных сновидений. И
все же юношу не покидало ощущение, что болезнь отступила лишь на время; его
по-прежнему ужасно раздражало беспрестанное нытье заклинателя духов.
Еще несколько дней Джилмен наслаждался почти полным отсутствием всяких
проявлений своего заболевания. По свидетельству Илвуда, он совершенно не
разговаривал во сне и не пытался встать с постели; тем временем хозяин
старательно посыпал все углы дома отравой для крыс. Беспокоила только
постоянная болтовня суеверных иностранцев, чье воображение разыгралось до
чрезвычайности. Мазуревич долго навязывал Джилмену и наконец всучил-таки
крестик, освященный почтенным патером Иваницким. Дерошеру тоже было чем
поделиться: оказывается, он готов был поклясться, что в первые две ночи
после переезда Джилмена к Илвуду в опустевшей комнате наверху все же
раздавались чьи-то осторожные шаги. Павел Чонский утверждал, что слышал
как-то ночью неопределенные звуки в зале и на лестнице, а мадам Домбровская
давала голову на отсечение, что недавно, впервые после дня всех Святых,
снова видела Бурого Дженкина. В наивных россказнях было конечно мало смысла;
врученное ему дешевое распятие Джилмен
повесил на ручку гардероба, стоявшего в изголовье кушетки.
За три дня Джилмен и Илвуд обошли все городские музеи, пытаясь узнать
хоть что-нибудь о загадочном предмете со спицами, но поиски не дали никакого
результата. Везде, однако, странная фигурка вызывала неподдельный интерес:
ее необычайный внешний вид не мог не возбудить любознательности ученых. От
статуэтки отломили одну из треугольных ножек-лучей и подвергли ее
химическому анализу. Профессор Эллери установил, что в необычном сплаве
содержатся платина, железо, теллур и еще по меньшей мере три неизвестных
вещества с огромным атомным весом, идентифицировать которые современная
наука совершенно не в состоянии. Они не просто отличаются от всех известных
элементов, но и вообще не укладываются в периодическую таблицу - даже в
имеющиеся в ней пустые клетки. Тайна эта остается неразгаданной до сего дня,
а сам необычный предмет до сих пор находится в экспозиции музея
Мискатоникского университета...
Утром 27-го апреля в стене комнаты, давшей Джилмену временный приют,
появилась свежая крысиная дыра; впрочем, Домбровский тут же забил ее куском
жести. Яд, как видно, давал небольшой эффект: мерзкие твари скреблись и
пищали за стенами с неослабевающей силой.
Вечером Илвуд где-то задержался, и Джилмен стал дожидаться его, не
ложась спать. Он не хотел засыпать в пустой комнате, тем более, что чуть
раньше, в сумерках он опять видел отвратительную старуху, чей образ стал
частью его страшных снов. Что это все-таки была за старуха, и что за
животное гремело какой-то жестянкой на куче мусора у входа в захламленный
дворик? Старая карга, похоже, заметила юношу и даже бросила на него злобный
взгляд исподлобья - или это ему только показалось?
К вечеру следующего дня оба молодых человека очень устали и
почувствовали, что с наступлением ночи заснут крепким, глубоким сном. Они
коротали вечер, вяло обсуждая положение своих дел с математикой, изучение
которой так сильно завладело Джилменом, быть может, ко вреду для него
самого;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16