Между наблюдением и переживанием существует огромная разница. В наблюдении вообще нет «наблюдающего», есть только наблюдение; нет того, кто наблюдает и отделён от наблюдаемого. Наблюдение совершенно отлично от исследования, при котором используется анализ. В анализе всегда имеется «анализирующий» и анализируемый предмет. В исследовании всегда присутствует некая сущность, которая исследует. В наблюдении же происходит непрерывное изучение, узнавание нового — но не непрерывное накопление.
Надеюсь, вы видите разницу. Такое изучение отличается от изучения с целью накопления, когда человек думает и действует, руководствуясь накопленным. Исследование может быть логичным, здравым, рациональным, однако наблюдать без «наблюдающего» — это совсем другое.
Далее, имеется ещё проблема переживания. Почему мы хотим переживать? Вы когда-нибудь задумывались об этом? Мы имеем всё время переживания, о которых мы либо знаем, либо не знаем. И мы хотим всё более глубоких, более широких переживаний — мистических, глубинных, трансцендентальных, божественных, духовных — почему? Не потому ли, что наша жизнь так убога, так несчастна, так мелка, так ничтожна? Человек хочет забыть всё это и перейти совсем в другое измерение. Как может мелочный ум, беспокойный, полный страха, постоянно занятый проблемами, переживать что-либо иное, кроме собственных проекций и действий? Эта потребность во всё большем переживании является побегом от того, что фактически есть; и всё-таки только через эту актуальную реальность может прийти наиболее таинственное в жизни. В переживание включён процесс опознания. Ведь когда вы что-то узнаёте, это означает, что вы это уже знали. Переживание, говоря в целом, исходит из прошлого, в нём нет ничего нового. Таким образом, существует разница между наблюдением и стремлением к переживанию.
Если всё это — что так необычайно тонко, что требует огромного внутреннего внимания — ясно, мы можем перейти к нашему первоначальному вопросу: что такое медитация? О медитации так много сказано, так много написано книг; существуют великие (не знаю, действительно ли они великие) йоги, которые приходят и учат вас, как медитировать. Вся Азия говорит о медитации; это одна из привычек людей, как привычка верить в Бога или что-то ещё. Каждый день они сидят но десять минут в тихой комнате и «медитируют», концентрируя, фиксируя свой ум на образе — на образе, созданном ими самими или кем-то ещё, кто предложил им этот образ путём пропаганды. В течение этих десяти минут они пытаются контролировать ум; ум хочет двигаться взад и вперёд, а они борются с ним — они постоянно играют в эту игру; и это то, что они называют медитацией.
Если человек ничего не знает о медитации, ему необходимо выяснить, чем она является на самом деле, а не согласно чьим то словам, и это может не привести его ни к чему, а может привести и ко всему. Нужно исследовать, задавая этот вопрос, без какого бы то ни было ожидания.
Чтобы наблюдать за умом — умом, который болтает, конструирует идеи, живёт в противоречии, в постоянном конфликте и сравнении, — я несомненно должен быть очень спокоен. Если мне надо услышать, что вы говорите, я должен отдать этому свое внимание, я не могу болтать и думать о чём-то ещё, я не должен сравнивать то, что вы говорите, с тем, что я уже знаю, я должен слушать исключительно вас; ум должен быть внимательным, безмолвным, спокойным. Настоятельно необходимо отчётливо видеть всю структуру насилия; и наблюдая насилие, ум становится совершенно спокойным — у вас нет необходимости «культивировать» спокойный ум. Культивирование спокойствия ума предполагает наличие того, кто культивирует — в поле времени — то, чего он надеется достичь. Поймите трудность. Те, кто пытается учить медитации, говорят: «Контролируйте ваш ум — сделайте его абсолютно спокойным». Вы стараетесь контролировать его, и вы без конца сражаетесь с ним, затрачивая на это лет сорок. Наблюдающий ум не контролирует и не ведёт нескончаемой борьбы.
Сам акт видения или слушания является вниманием; упражняться в этом вам совершенно не нужно — начиная упражняться, вы тут же становитесь невнимательным. Вы внимательны, а ваш ум не стоит на месте; позвольте ему блуждать, но знайте, что это — невнимание; осознание этого невнимания есть внимание. Не боритесь с невниманием; не пытайтесь говорить себе: «Я должен быть внимателен», это несерьёзно. Знайте, что вы невнимательны; осознавайте без всякого выбора, что вы невнимательны — что из того? — и когда в этом невнимании появляется действие, осознавайте это действие. Понимаете? Это так просто. Если вы делаете это, все становится таким прозрачным, прозрачным как вода.
Безмолвие ума — само по себе красота. Слушать птицу, голос человека, речь политика или священника, весь непрерывный шум пропаганды, слушать в полном безмолвии — это услышать гораздо больше, увидеть гораздо больше. Такое безмолвие невозможно, если ваше тело также не находится в полном покое. Организм, со всеми его нервными реакциями — суетой, постоянным движением пальцев, глаз, со всей его неугомонностью, — должен быть абсолютно спокоен. Пытались ли вы когда-нибудь посидеть совершенно спокойно, без малейшего движения тела, в том числе и без движения глаз? Посидите так две минуты. За это время вам откроется всё — если вы умеете смотреть.
Когда тело спокойно, приток крови к голове увеличивается. Но если вы сидите сгорбившись, небрежно, то кровь поступает к голове с гораздо большим трудом — вам следует знать всё это. Но с другой стороны, вы можете делать любое дело — и при этом медитировать; в автобусе или за рулём машины (самое удивительное, что вы можете медитировать даже управляя машиной) будьте внимательны — вот что я имею в виду. Тело обладает своей собственной разумностью, которую мысль разрушает. Мысль ищет удовольствия, и в этом поиске она приводит к потворству своим желаниям, к перееданию или к сексуальной невоздержанности; мысль заставляет тело делать определённые вещи, и если тело лениво, мысль принуждает его не лениться или предлагает принять пилюлю для поддержания его бодрости. Тем самым врождённая разумность организма разрушается — и тело становится нечувствительным. Человеку необходима большая чувствительность, поэтому ему приходится следить за питанием — человек знает, что получается, если он переедает. Когда есть большая чувствительность, есть и разумность, а поэтому и любовь; любовь тогда — это радость и пребывание вне времени.
Большинство из нас испытывает физическую боль — в той или иной форме. Обычно эта боль беспокоит ум, который проводит дни, даже годы, думая о ней — «Как я хочу, чтобы у меня её не было»; «Буду ли я когда-нибудь от неё свободен?» Когда тело испытывает боль, следите за ней, наблюдайте её, не давайте мысли вмешиваться.
Ум, включая рассудок и сердце, должен быть в полнейшей гармонии. Теперь, в чём же смысл всего этого — такого рода жизни, такого рода гармонии, что хорошего она привносит в этот мир, в котором так много страдания? Если один или два человека живут такой возвышенной экстатической жизнью, какой в этом смысл? Но какой смысл в этом вопросе? — в нём никакого смысла. Если это необычайное входит в вашу жизнь, тогда оно — всё; тогда вы становитесь учителем, учеником, вашим ближним, красотой облака — вы являетесь всем этим, и это — любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41