Когда „Тотог“ проходила глубины 40–60 м на средней скорости 12–13 узлов, она почему-то опасно приближалась к „Эхо“. В конце концов старший помощник послал за командиром.
Балдерстон прибежал в центральный пост в банном халате и тапочках. Вахтенный офицер Ван Хофтен доложил обстановку. Один из старшин-гидроакустиков, Пол Уотерс, тем временем вернулся в рубку гидролокатора и, надев наушники, начал слушать шумы „Эхо“. Внезапно он пробормотал: „Сукин сын, он близко“. И помчался докладывать об опасном сближении командиру.
Балдерстон возвышался над невысоким старшиной, уставившись на него глазами из-под своих знаменитых бровей. Он сел на складной стул около перископа, давая понять, что вступил в командование.
Ван Хофтен, будучи вахтенным офицером, громким голосом отдавал приказания. При этом все понимали, что приказания идут от Балдерстона. Он больше не покинет центральный пост, не вернется на свою койку и даже не переоденет банный халат. Рядом с ним находился М. Кой, капитан сборной спортивной команды ВМС, по сути своей гражданский человек. Кой научился воздерживаться от заявлений, что не намерен оставаться в ВМС, а Балдерстон перестал расхваливать преимущества военной жизни. Кроме того, Кой исполнял на лодке обязанности по снабжению и доставлял озабоченному своим здоровьем командиру витамины, бескофеиновое кофе „Санка“ и достаточное количество грецких орехов, чтобы удовлетворить потребность его организма в лецитине.
Балдерстон начал внимательно разглядывать осциллоскоп. На его экране единственный желтый электронный изгиб представлял гидролокационное изображение советской лодки. Обычно экран высвечивает до десятка и более слабых изгибов – компьютерных изображений шумов, производимых отдаленными судами, земными массивами и даже китами. Но изображение „Эхо“ было большим, ярким и прыгало по экрану туда-сюда. Этому находилось только одно возможное объяснение: лодка очень близко, совсем рядом. „Вот она подходит… вот она уходит…“, – комментировал командир. Старший помощник стоял слева и изучал навигационную прокладку на карте. В гидролокационной рубке акустики продолжали следить за советской подлодкой. Мысленно они отсеивали мягкие ритмичные звуки ее гребного винта от завесы океанского шума в своих наушниках. Но ничто из того, что они слышали или видели на экране, не показывало глубины ее погружения. Они могли только слушать и гадать. Вот уже несколько минут расстояние между лодками находилось около отметки „ноль“. Акустик даже высказал предположение, что „Эхо“ поднялась почти на поверхность и может оказаться почти над „Тотог“. Затем ему показалось, что „Эхо“ вновь погружается.
Было бы легче, если бы „Тотог“ получила новое приспособление, предназначенное определять глубину погружения другой лодки путем измерения создаваемого ею возмущения в воде. Устройство состояло из четырех гидрофонов, которые предполагалось установить на рубочных рулях. Но на судоверфи это сделать не успели, и лодка в нужный момент оказалась без ценного приспособления.
Изображение на осциллографе запрыгало снова, на сей раз лихорадочно. „Вот она, подходит…“, – начал фразу командир и не закончил. Изображение на осциллографе исчезло. В этот момент операторы гидролокатора потеряли все следы „Эха“. Никто не знал, ушла она вправо или влево. Она просто ушла.
Но вскоре советская подлодка дала о себе знать самым страшным образом. Эта 6000-тонная субмарина ударила сначала по верху рубочных рулей „Тотог“. Затем ее гребной винт проскрежетал по металлическому корпусу „Тотог“ с таким грохотом, что гидроакустики вынуждены были отключить свои наушники.
„Тотог“ резко накренилась на правый борт на 30 градусов, ее отбросило назад и вниз. Люди едва удержались на ногах. В центральном посту повсюду валялись чашки, карандаши, линейки и карты. В торпедном отсеке три человека, спавшие на торпедах, скатились с матрацев на палубу.
Один из моряков бросился к водонепроницаемой переборке и задраил дверь. Он даже не заглянул внутрь торпедного отсека, чтобы убедиться, нет ли там кого-нибудь. В соответствии с инструкциями, он обязан был, прежде всего, задраить именно эту дверь, ведущую в отсек, имеющий люки, ведущие за борт. Оказалось, что он запер там молодого торпедиста, прибывшего на лодку лишь за три месяца до ее выхода в этот поход, который перепугался не на шутку. Прошло несколько минут, прежде чем все убедились, что прочный корпус не пострадал, и перепуганного молодого моряка выпустили из торпедного отсека.
Офицеры, не занятые на вахте, бросились на свои боевые посты, предусмотренные на случай столкновения. Вахтенный офицер отдал свои последние распоряжения и передал вахту командиру. Балдерстон распорядился: „Тревожный сигнал о столкновении не давать“. Было уже слишком поздно соблюдать тишину с целью избежать обнаружения, равно как и не было необходимости объявлять по лодке о происшедшем столкновении. Тем не менее, в соответствии с распределением обязанностей, экипаж спокойно передал тревожное сообщение о столкновении друг другу, из одного отсека в другой. Таким же образом из отсека в отсек, в обратном порядке, доложили, что в отсеках разрушений не обнаружено.
Гидроакустики снова приступили к прослушиванию. То, что они услышали и что было записано на пленку, казалось, подтверждает худшее. Похоже, что один из гребных винтов советской лодки был оторван, и из-за отсутствия сопротивления воды турбина, вращающая гребной вал, пошла вразнос. Если это так и если ее прочный корпус пробит, то она затонет в океане, на глубине более 600 метров. У нее произойдет направленный внутрь взрыв, и никто не спасется.
Позже гидроакустики услышали в наушниках звуки, напоминающие запуск и шум работающего двигателя. Послышалось громкое хлопанье дверями, похожее на то, что на лодке задраивали водонепроницаемые переборки. Наконец, гидролокатор уловил какие-то хлопки, которые оператор гидролокатора Линдсей интерпретировал, как треск разрушающейся стали.
После этого океан показался притихшим. Акустики пытались услышать что-либо, указывающее на то, что советская лодка удаляется или продувает балластные цистерны. Но всякие звуки просто прекратились.
Кто– то в гидролокационной рубке выключил магнитофон, на котором велась запись по принципу бесконечной петли. Если бы магнитофон оставался включенным, то запись столкновения через некоторое время оказалась бы стертой.
В глубоком напряжении операторы продолжали поиск, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак того, что советская лодка спаслась. Тишина в наушниках могла означать лишь одно: 99 подводников беспомощно тонут в запредельную глубину. Теперь уже не имело особого значения, что это были советские люди.
Через несколько минут Балдерстон приказал быстро уходить. Не было даже мысли всплыть или подняться на перископную глубину. Фактически это был трусливый подводный побег с места происшествия. Экипаж „Тотог“ не собирался предпринимать поиска оставшихся в живых людей и обломков, что обычно делается в морской практике при столкновениях. Основное указание Балдерстону было избегать дальнейших встреч с советскими кораблями.
„Тотог“ шла на восток со скоростью 12 узлов, с креном в 10 градусов на правый борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Балдерстон прибежал в центральный пост в банном халате и тапочках. Вахтенный офицер Ван Хофтен доложил обстановку. Один из старшин-гидроакустиков, Пол Уотерс, тем временем вернулся в рубку гидролокатора и, надев наушники, начал слушать шумы „Эхо“. Внезапно он пробормотал: „Сукин сын, он близко“. И помчался докладывать об опасном сближении командиру.
Балдерстон возвышался над невысоким старшиной, уставившись на него глазами из-под своих знаменитых бровей. Он сел на складной стул около перископа, давая понять, что вступил в командование.
Ван Хофтен, будучи вахтенным офицером, громким голосом отдавал приказания. При этом все понимали, что приказания идут от Балдерстона. Он больше не покинет центральный пост, не вернется на свою койку и даже не переоденет банный халат. Рядом с ним находился М. Кой, капитан сборной спортивной команды ВМС, по сути своей гражданский человек. Кой научился воздерживаться от заявлений, что не намерен оставаться в ВМС, а Балдерстон перестал расхваливать преимущества военной жизни. Кроме того, Кой исполнял на лодке обязанности по снабжению и доставлял озабоченному своим здоровьем командиру витамины, бескофеиновое кофе „Санка“ и достаточное количество грецких орехов, чтобы удовлетворить потребность его организма в лецитине.
Балдерстон начал внимательно разглядывать осциллоскоп. На его экране единственный желтый электронный изгиб представлял гидролокационное изображение советской лодки. Обычно экран высвечивает до десятка и более слабых изгибов – компьютерных изображений шумов, производимых отдаленными судами, земными массивами и даже китами. Но изображение „Эхо“ было большим, ярким и прыгало по экрану туда-сюда. Этому находилось только одно возможное объяснение: лодка очень близко, совсем рядом. „Вот она подходит… вот она уходит…“, – комментировал командир. Старший помощник стоял слева и изучал навигационную прокладку на карте. В гидролокационной рубке акустики продолжали следить за советской подлодкой. Мысленно они отсеивали мягкие ритмичные звуки ее гребного винта от завесы океанского шума в своих наушниках. Но ничто из того, что они слышали или видели на экране, не показывало глубины ее погружения. Они могли только слушать и гадать. Вот уже несколько минут расстояние между лодками находилось около отметки „ноль“. Акустик даже высказал предположение, что „Эхо“ поднялась почти на поверхность и может оказаться почти над „Тотог“. Затем ему показалось, что „Эхо“ вновь погружается.
Было бы легче, если бы „Тотог“ получила новое приспособление, предназначенное определять глубину погружения другой лодки путем измерения создаваемого ею возмущения в воде. Устройство состояло из четырех гидрофонов, которые предполагалось установить на рубочных рулях. Но на судоверфи это сделать не успели, и лодка в нужный момент оказалась без ценного приспособления.
Изображение на осциллографе запрыгало снова, на сей раз лихорадочно. „Вот она, подходит…“, – начал фразу командир и не закончил. Изображение на осциллографе исчезло. В этот момент операторы гидролокатора потеряли все следы „Эха“. Никто не знал, ушла она вправо или влево. Она просто ушла.
Но вскоре советская подлодка дала о себе знать самым страшным образом. Эта 6000-тонная субмарина ударила сначала по верху рубочных рулей „Тотог“. Затем ее гребной винт проскрежетал по металлическому корпусу „Тотог“ с таким грохотом, что гидроакустики вынуждены были отключить свои наушники.
„Тотог“ резко накренилась на правый борт на 30 градусов, ее отбросило назад и вниз. Люди едва удержались на ногах. В центральном посту повсюду валялись чашки, карандаши, линейки и карты. В торпедном отсеке три человека, спавшие на торпедах, скатились с матрацев на палубу.
Один из моряков бросился к водонепроницаемой переборке и задраил дверь. Он даже не заглянул внутрь торпедного отсека, чтобы убедиться, нет ли там кого-нибудь. В соответствии с инструкциями, он обязан был, прежде всего, задраить именно эту дверь, ведущую в отсек, имеющий люки, ведущие за борт. Оказалось, что он запер там молодого торпедиста, прибывшего на лодку лишь за три месяца до ее выхода в этот поход, который перепугался не на шутку. Прошло несколько минут, прежде чем все убедились, что прочный корпус не пострадал, и перепуганного молодого моряка выпустили из торпедного отсека.
Офицеры, не занятые на вахте, бросились на свои боевые посты, предусмотренные на случай столкновения. Вахтенный офицер отдал свои последние распоряжения и передал вахту командиру. Балдерстон распорядился: „Тревожный сигнал о столкновении не давать“. Было уже слишком поздно соблюдать тишину с целью избежать обнаружения, равно как и не было необходимости объявлять по лодке о происшедшем столкновении. Тем не менее, в соответствии с распределением обязанностей, экипаж спокойно передал тревожное сообщение о столкновении друг другу, из одного отсека в другой. Таким же образом из отсека в отсек, в обратном порядке, доложили, что в отсеках разрушений не обнаружено.
Гидроакустики снова приступили к прослушиванию. То, что они услышали и что было записано на пленку, казалось, подтверждает худшее. Похоже, что один из гребных винтов советской лодки был оторван, и из-за отсутствия сопротивления воды турбина, вращающая гребной вал, пошла вразнос. Если это так и если ее прочный корпус пробит, то она затонет в океане, на глубине более 600 метров. У нее произойдет направленный внутрь взрыв, и никто не спасется.
Позже гидроакустики услышали в наушниках звуки, напоминающие запуск и шум работающего двигателя. Послышалось громкое хлопанье дверями, похожее на то, что на лодке задраивали водонепроницаемые переборки. Наконец, гидролокатор уловил какие-то хлопки, которые оператор гидролокатора Линдсей интерпретировал, как треск разрушающейся стали.
После этого океан показался притихшим. Акустики пытались услышать что-либо, указывающее на то, что советская лодка удаляется или продувает балластные цистерны. Но всякие звуки просто прекратились.
Кто– то в гидролокационной рубке выключил магнитофон, на котором велась запись по принципу бесконечной петли. Если бы магнитофон оставался включенным, то запись столкновения через некоторое время оказалась бы стертой.
В глубоком напряжении операторы продолжали поиск, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак того, что советская лодка спаслась. Тишина в наушниках могла означать лишь одно: 99 подводников беспомощно тонут в запредельную глубину. Теперь уже не имело особого значения, что это были советские люди.
Через несколько минут Балдерстон приказал быстро уходить. Не было даже мысли всплыть или подняться на перископную глубину. Фактически это был трусливый подводный побег с места происшествия. Экипаж „Тотог“ не собирался предпринимать поиска оставшихся в живых людей и обломков, что обычно делается в морской практике при столкновениях. Основное указание Балдерстону было избегать дальнейших встреч с советскими кораблями.
„Тотог“ шла на восток со скоростью 12 узлов, с креном в 10 градусов на правый борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98