(6) Два геркулианских копья, две палки с остриями, два кривых ножа, четыре косы. (7) Одного повара – с возвратом, одного погонщика мулов – с возвратом. (8) Двух красивых женщин – из пленниц. Одну полушелковую белую одежду с гирбитанским пурпуром, одну подпанцирную одежду с мавретанским пурпуром. (9) Одного письмоводителя – с возвратом, одного распорядителя на пирах – с возвратом. (10) Две пары кипрских ковров для ложа, две чистые нижние рубашки, два мужских шарфа, одну тогу – с возвратом, одну – с широкой пурпурной полосой – с возвратом. (11) Двух охотников, чтобы следовать за ним, одного тележного мастера, одного домоуправителя, одного водоноса, одного рыболова, одного кондитера. (12) Дров на день – тысячу фунтов, если есть запас, если же нет, то сколько и где будет; ежедневно четыре лопаты сухих дров. (13) Одного банщика и дрова для бани; если их нет, пусть моется в общественной бане. (14) Все прочие мелочи, которых нет возможности перечислить, ты будешь предоставлять ему в разумном количестве, но так, чтобы он ничего не переводил на деньги и, если чего-нибудь где-либо будет не хватать, то не предоставлять этого и не требовать взамен этого деньги. (15) Все это я назначил ему в особом порядке не как трибуну, а как военному начальнику, потому что это такой человек, которому следовало бы дать еще больше».
XV. (1) Также из другого его письма префекту претория Аблавию Мурене, среди прочего: «Перестань жаловаться на то, что Клавдий до сих пор остается трибуном и не получил войска как вонный начальник, на что, как ты не раз говорил, жалуется и сенат, и народ. (2) Он назначен военным начальником и притом военным начальником всего Иллирика. Под его начальством войска фракийские, мезийские, далматские, паннонские, дакийские. (3) Этот замечательный человек должен, и по нашему суждению, надеяться на консульство и, если это будет ему по душе, пусть получит, когда захочет, должность префекта претория. (4) Ты, конечно, знаешь, что мы назначили ему такое содержание, какое полагается занимающему должность префекта Египта, столько одежд, сколько мы определили для проконсула Африки, столько денег, сколько получает управляющий горными разработками Иллирика, такое количество прислуги, какое мы сами себе назначаем по каждому городу, чтобы все поняли, какого мы мнения о таком человеке».
XVI. (1) Также письмо Деция о том же Клавдии: «Деций Мессале, наместнику Ахайи, привет». Среди прочего: «Нашему трибуну Клавдию, превосходному молодому человеку, храбрейшему воину, весьма стойкому гражданину, который необходим и лагерю, и сенату, и государству, мы предписали направиться в Фермопилы и поручили ему наблюдение за пелопоннесцами, так как мы знаем, что никто лучше его не выполнит всех обязанностей, которые мы на него возлагаем. (2) Ты дашь ему двести воинов из Дарданской области, сто человек из панцирников, шестьдесят из всадников, шестьдесят из критских стрелков, тысячу хорошо вооруженных из новобранцев. (3) Ведь хорошо, если мы поручим ему новонабранные войска, ибо нельзя найти человека, более преданного, более храброго, более почтенного, чем он».
XVII. (1) Также письмо Галлиена, написанное тогда, когда были получены от тайных агентов сведения о том, что Клавдий негодует против него за его изнеженный образ жизни: (2) «Ничто не произвело на меня такого тяжелого впечатления, как то, о чем ты сообщаешь в своем донесении: Клавдий, родственник и друг наш, под влиянием многих злостных сплетен, сильно разгневался. (3) Поэтому прошу тебя, мой Венуст, если ты хочешь показать мне свою верность, постарайся умиротворить его с помощю Грата и Геренниана, но так, чтобы об этом не знали дакийские воины, которые уже сейчас неиствуют: как бы они не приняли этого слишком близко к сердцу. (4) Сам я послал ему подарки; ты постараешься, чтобы он принял их с удовольствием. Кроме того, следует позаботиться о том, чтобы он не догадался, что я об этом знаю, чтобы он не подумал, что я гневаюсь против него, и не был вынужден принять крайнее решение. (5) Я послал ему две украшенные драгоценными камнями трехфунтовые жертвенные чаши, две золотые кружки с драгоценными камнями весом каждая в три фунта, серебряную тарелку с украшениями в виде ягод плюща весом в двадцать фунтов, серебряный поднос с украшениями в виде листьев винограда весом в тридцать фунтов, серебряную миску с украшениями в виде плюща весом в двадцать три фунта, серебряное блюдо с изображением рыбака весом в двадцать фунтов, два оправленных в золото серебряных кувшина весом в шесть фунтов и в меньших сосудах двадцать пять фунтов серебра, десять египетских и разной работы чаш; (6) две хламиды с каймой, блестящие по-настоящему, шестнадцать различных одежд, белую полушелковую одежду, одну шелковую цветную ленту в три унции, три пары мягких парфянских сапог из числа наших, десять далматских коротких одежд, одну дарданскую плащеобразную хламиду, один иллирийский плащ, одну бардскую накидку с капюшоном, (7) два мохнатых капюшона, четыре сарептских платка; сто пятьдесят золотых валерианов, триста салонинских третей золотого».
XVIII. (1) Прежде чем достигнуть императорской власти, он получил из ряда вон выходящие отзывы и со стороны сената. По получении известия о том, что он вместе с Марцианом храбро боролся против разных племен в Иллирике, в сенате раздались возгласы: (2) «Будь здрав, Клавдий, наш храбрейший полководец! Хвала твоим доблестям, твоей преданности! Мы все посвящаем Клавдию статую! Мы все хотим видеть Клавдия консулом! (3) Так действует тот, кто любит государство! Так действует тот, кто любит государей! Так действовали древние воины! Счастлив ты, Клавдий, благодаря суждениям о тебе государей, счастлив, благодаря своим доблестям, ты – консул, ты – префект! Живи, Валерий, и будь любим государем!». (4) Долго было бы писать о нем столько, сколько он заслужил. Однако об одном обстоятельстве я не должен умолчать: и сенат, и народ и до того, как он стал императором, и в то время, как он был императором, и после того, как он перестал быть императором, любили его так, что можно вполне определенно сказать, что ни Траян, ни Антонины, ни кто-либо другой из государей не были так любимы.
XXVI
Флавий Вописк Сиракузянин.
БОЖЕСТВЕННЫЙ АВРЕЛИАН
I. (1) В гиларии, когда, как мы знаем, все действия и речи должны быть преисполнены веселья, префект Рима Юний Тибериан, славнейший муж, имя которого следует произносить, предварительно выразив уважение, по окончании празднества пригласил меня сесть в его служебную повозку. (2), Там, на досуге, свободный от судебных и государственных дел, он вел со мной длинную беседу – от Палатина до Вариевых садов, главным образом о жизни государей. (3) Когда мы доехали до храма Солнца, освященного государем Аврелианом, Юний, состоящий в некотором кровном родстве с ним, спросил, кто дал в литературе его жизнеописание. (4) Когда я ответил ему, что из латинских писателей я не читал ни одного, а лишь кое-кого из греческих, этот безупречный человек излил свою скорбь в следующих словах: (5) «Следовательно, Терсита, Синона и прочие чудовища древних времен и мы хорошо знаем, и наши потомки будут часто вспоминать, а о божественном Аврелиане, славнейшем государе, в высшей степени строгом императоре, благодаря которому весь мир вновь вернулся под власть римской мощи, наши потомки знать не будут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
XV. (1) Также из другого его письма префекту претория Аблавию Мурене, среди прочего: «Перестань жаловаться на то, что Клавдий до сих пор остается трибуном и не получил войска как вонный начальник, на что, как ты не раз говорил, жалуется и сенат, и народ. (2) Он назначен военным начальником и притом военным начальником всего Иллирика. Под его начальством войска фракийские, мезийские, далматские, паннонские, дакийские. (3) Этот замечательный человек должен, и по нашему суждению, надеяться на консульство и, если это будет ему по душе, пусть получит, когда захочет, должность префекта претория. (4) Ты, конечно, знаешь, что мы назначили ему такое содержание, какое полагается занимающему должность префекта Египта, столько одежд, сколько мы определили для проконсула Африки, столько денег, сколько получает управляющий горными разработками Иллирика, такое количество прислуги, какое мы сами себе назначаем по каждому городу, чтобы все поняли, какого мы мнения о таком человеке».
XVI. (1) Также письмо Деция о том же Клавдии: «Деций Мессале, наместнику Ахайи, привет». Среди прочего: «Нашему трибуну Клавдию, превосходному молодому человеку, храбрейшему воину, весьма стойкому гражданину, который необходим и лагерю, и сенату, и государству, мы предписали направиться в Фермопилы и поручили ему наблюдение за пелопоннесцами, так как мы знаем, что никто лучше его не выполнит всех обязанностей, которые мы на него возлагаем. (2) Ты дашь ему двести воинов из Дарданской области, сто человек из панцирников, шестьдесят из всадников, шестьдесят из критских стрелков, тысячу хорошо вооруженных из новобранцев. (3) Ведь хорошо, если мы поручим ему новонабранные войска, ибо нельзя найти человека, более преданного, более храброго, более почтенного, чем он».
XVII. (1) Также письмо Галлиена, написанное тогда, когда были получены от тайных агентов сведения о том, что Клавдий негодует против него за его изнеженный образ жизни: (2) «Ничто не произвело на меня такого тяжелого впечатления, как то, о чем ты сообщаешь в своем донесении: Клавдий, родственник и друг наш, под влиянием многих злостных сплетен, сильно разгневался. (3) Поэтому прошу тебя, мой Венуст, если ты хочешь показать мне свою верность, постарайся умиротворить его с помощю Грата и Геренниана, но так, чтобы об этом не знали дакийские воины, которые уже сейчас неиствуют: как бы они не приняли этого слишком близко к сердцу. (4) Сам я послал ему подарки; ты постараешься, чтобы он принял их с удовольствием. Кроме того, следует позаботиться о том, чтобы он не догадался, что я об этом знаю, чтобы он не подумал, что я гневаюсь против него, и не был вынужден принять крайнее решение. (5) Я послал ему две украшенные драгоценными камнями трехфунтовые жертвенные чаши, две золотые кружки с драгоценными камнями весом каждая в три фунта, серебряную тарелку с украшениями в виде ягод плюща весом в двадцать фунтов, серебряный поднос с украшениями в виде листьев винограда весом в тридцать фунтов, серебряную миску с украшениями в виде плюща весом в двадцать три фунта, серебряное блюдо с изображением рыбака весом в двадцать фунтов, два оправленных в золото серебряных кувшина весом в шесть фунтов и в меньших сосудах двадцать пять фунтов серебра, десять египетских и разной работы чаш; (6) две хламиды с каймой, блестящие по-настоящему, шестнадцать различных одежд, белую полушелковую одежду, одну шелковую цветную ленту в три унции, три пары мягких парфянских сапог из числа наших, десять далматских коротких одежд, одну дарданскую плащеобразную хламиду, один иллирийский плащ, одну бардскую накидку с капюшоном, (7) два мохнатых капюшона, четыре сарептских платка; сто пятьдесят золотых валерианов, триста салонинских третей золотого».
XVIII. (1) Прежде чем достигнуть императорской власти, он получил из ряда вон выходящие отзывы и со стороны сената. По получении известия о том, что он вместе с Марцианом храбро боролся против разных племен в Иллирике, в сенате раздались возгласы: (2) «Будь здрав, Клавдий, наш храбрейший полководец! Хвала твоим доблестям, твоей преданности! Мы все посвящаем Клавдию статую! Мы все хотим видеть Клавдия консулом! (3) Так действует тот, кто любит государство! Так действует тот, кто любит государей! Так действовали древние воины! Счастлив ты, Клавдий, благодаря суждениям о тебе государей, счастлив, благодаря своим доблестям, ты – консул, ты – префект! Живи, Валерий, и будь любим государем!». (4) Долго было бы писать о нем столько, сколько он заслужил. Однако об одном обстоятельстве я не должен умолчать: и сенат, и народ и до того, как он стал императором, и в то время, как он был императором, и после того, как он перестал быть императором, любили его так, что можно вполне определенно сказать, что ни Траян, ни Антонины, ни кто-либо другой из государей не были так любимы.
XXVI
Флавий Вописк Сиракузянин.
БОЖЕСТВЕННЫЙ АВРЕЛИАН
I. (1) В гиларии, когда, как мы знаем, все действия и речи должны быть преисполнены веселья, префект Рима Юний Тибериан, славнейший муж, имя которого следует произносить, предварительно выразив уважение, по окончании празднества пригласил меня сесть в его служебную повозку. (2), Там, на досуге, свободный от судебных и государственных дел, он вел со мной длинную беседу – от Палатина до Вариевых садов, главным образом о жизни государей. (3) Когда мы доехали до храма Солнца, освященного государем Аврелианом, Юний, состоящий в некотором кровном родстве с ним, спросил, кто дал в литературе его жизнеописание. (4) Когда я ответил ему, что из латинских писателей я не читал ни одного, а лишь кое-кого из греческих, этот безупречный человек излил свою скорбь в следующих словах: (5) «Следовательно, Терсита, Синона и прочие чудовища древних времен и мы хорошо знаем, и наши потомки будут часто вспоминать, а о божественном Аврелиане, славнейшем государе, в высшей степени строгом императоре, благодаря которому весь мир вновь вернулся под власть римской мощи, наши потомки знать не будут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131