Очень было ей грустно. Наконец она уехала. Через некоторое время приходит письмо:
Васурару на
Васурэ я синуру
Харугасуми
Кэса татинагара
Тигирицуру кото
«Не забудь!»
И не забудет
Весенняя дымка,
Что сегодня поутру встала,
Свою клятву.
65
Когда Нанъин-но горо был правителем Микава, он завязал отношения с Иё-но го, служившей во дворце Сокёдэн. Как-то он сказал ей: «Хочу прийти», но она послала ему передать: «Ухожу во дворец, в покои фрейлины опочивальни».
Тогда он:
Тамасударэ
Утито какуру ва
Итодосику
Кагэ-во мисэдзи то
Омофу нарикэри
За занавесками
Во дворце, говоришь,
Значит,
Не показываться мне
Решила ты —
так он сказал. И еще:
Нагэки номи
Сигэки мияма-но
Хототогису
Когакурэ итэ мо
Нэ-во нами дзо наку
Только все стонет
В густых горных лесах
Кукушка.
Хоть и спрятана в деревьях,
Все же слышен плачущий голос.
И тому подобное говорил ей.
И вот как-то он к ней пришел, а она стала уже его выгонять, говоря: «Сейчас же возвращайтесь к себе». А он:
Синэ то тэ я
Тори мо аэдзу ва
Ярахаруру
Ито икигатаки
Кокоти косо сурэ
Значит это — умри?
Только пришел я,
И уже прогоняешь.
Ах, уж не по силам мне жить —
Чувствую я.
Ответное стихотворение очень было интересно, но не дошло до нас.
Еще он приходил к ней как-то вечером, когда шел снег, поговорили они о разном, и тут же она сказала: «Уже ночь спустилась. Возвращайтесь к себе». Он собрался было уходить, но валил сильный снег, он тянул дверь, но никак не мог открыть. Тогда он:
Вага ва са ва
Юкифуру сора ни
Киэнэ то я
Татикаэрэдомо
Акэну итадо ва
Так желаешь ты,
Чтоб в снегопаде
Погиб я?
Ведь если вернусь,
То дверь все равно не открыть… —
так сказал.
«И стихи слагает, и говорит изящно, отчего же никак не складывается у нас? Не оттого ли, что лицо его очень уродливо, как на него взглянешь?» — так она как будто о нем рассказывала.
66
В ночь, когда Тосико ожидала Тиканэ, но он не пришел, она сложила:
Са ё фукэтэ
Инаохосэдори-но
Накикэру-во
Кими-га татаку-то
Омохикэру кана
Наступает ночь,
И, услышав, как кричит
Птица инаохосэ,
Подумала было я,
Что это ты в дверь стучишься.
67
А еще было так. Тосико ждала Тиканэ в ночь, когда шел дождь. Дождь что ли, помешал ему, но он не пришел. В полуразрушенном доме сильно текло. «Сильно льет дождь, и я решил не приходить. Зачем вы поселились в таком месте?» — так написал Тиканэ, и Тосико тогда сложила:
Кими-во омофу
Хима наки ядо-то
Омохэдомо
Коёхи-но амэ ва
Морану ма дзо наки
С любовью тебя вспоминая,
Думала я,
Что в доме моем нет щелей,
Но сегодня вечером дождь
Просочился повсюду.
68
От Бива-доно был отправлен посыльный в дом Тосико с просьбой прислать ветку дуба касива. Тосико приказала отломить ветку и послала со стихами:
Вага ядо-во
Ицука ва кими-га
Нарасиба-но
Нарасигахо-ни ва
Ори-ни вокосуру
Когда же ты
Так, будто это для тебя привычно,
Послал ко мне, чтобы сорвали для тебя
Лист дерева нара
У дома моего?
Ответом было:
Касиваки-ни
Хамори-но ками-но
Масикэру-во
Сирадэ дзо ориси
Татари насару на
Сорвал я, не зная,
Что в дереве касива
Пребывает
Бог — листьев хранитель,
Не гневайся же на меня.
69
Когда Тадабун был назначен военачальником провинции Мити-но куни и направлен туда, его сын состоял в тайных отношениях с Гэму-но мёбу. И вот на прощание она послала ему в подарок узорчатое каригину, одеяние утики и нуса. Получивший это кавалер:
Ёхи ёхи-ни
Кохисиса масару
Каригоромо
Кокородзукуси-но
Моно-ни дзо арикэру
В той одежде каригину,
Что ты мне прислала
В знак сердечного вниманья,
Любовь моя к тебе будет все сильнее
С каждой ночью —
так сложил. Дама была в восхищении от стихов и заплакала.
70
Тому же человеку Гэму-но мёбу послала горный персик, и он:
Мити но-ку-но
Адати-но яма мо
Моротомо-ни
Коэба вакарэ-но
Канасикарадзи-во
Если бы вместе
Перешли мы через горы Адати
Страны Митиноку,
Не так печально
Было бы расставаться —
так сказал.
И вот Гэму-но мёбу стала жить в доме у плотины. Как-то она отправила ему форель.
Камогава-но
Сэ-ни фусу аю-но
Иво торитэ
Нэдэ косо акасэ
Юмэ-ни миэцу я
Видел ли ты во сне,
Как, не смыкая глаз до рассвета,
Я ловила тебе рыбу —
Форель, живущую в стремнине
Реки Камогава?
Однажды отправился этот кавалер с поручением в Митиноку. С каждой оказией он отправлял ей печальные письма, и вот узнала она, что он «заболел в пути и умер», и очень загоревала. И уже после того как она об этом известилась, со станции Синодзука вдруг с оказией приходит от него грустное письмо. Очень она опечалилась и спросила посыльного: «Когда же это написано?» Оказалось, посыльный был в пути очень долго. Тогда она:
Синодзука-но
Мумая мумая-то
Мативабиси
Кими ва мунасику
Нари дзо синикэру
В Синодзука
Не стало тебя,
Которого ждала я,
Все думая:
Вот сейчас, вот сейчас вернется —
так сложила и заплакала. Этот кавалер с детства пребывал во дворце — готовился к придворной службе; как исполнилось ему надлежащее число лет, он прошел обряд посвящения, служил при куродо и потом занимался доставкой денег в столицу, посему и пришлось ему в сопровождении отца вскоре уехать.
71
Когда скончался принц Сикибугё-но мия, а было это в последний день второй луны, пышно расцвела вишня. И Цуцуми-тюнагон сложил:
Саки нихохи
Кадзэ мацу ходо-но
Ямадзакура
Хито-но ё-ёри ва
Хисасикарикэру
Цветущая и полная аромата
Горная вишня,
Что живет, пока не подул ветер,
И та оказалась долговечнее,
Чем век людской.
На это Правый министр третьего ранга соизволил ответить:
Хару бару-но
Хана ва тиру томо
Сакинубэси
Мата ахигатаки
Хито-но ё дзо уки
Хоть и опадут цветы,
Но каждую весну
Они будут зацветать вновь.
Но до чего печальна жизнь человеческая,
[Отлетела она] — и не встретиться вновь.
72
Тот же самый принц, когда он еще был жив, жил во дворце Тэйдзи-ин. В дом к принцу хаживал Канэмори. Они вместе сидели за трапезой, разговаривали о том о сем. Вот умер принц, и с тех пор Канэмори было очень печально смотреть на этот дворец. Как-то, увидев, как великолепен дворцовый пруд, он очень затосковал и сложил:
Икэ ва наво
Мукаси нагара-но
Кагами нитэ
Кагэмиси кими-га
Наки дзо канасики
Пруд все еще,
Как и прежде,
С зеркалом схож,
Но тебя, смотревшегося в пруд,
Не стало — и как это горько!
73
Один человек был назначен наместником далекой провинции, и Цуцуми-тюнагон ждал его, чтобы устроить ему пышные проводы, но до заката он все не шел, и тогда Цуцуми-тюнагон послал сказать ему:
Вакарубэки
Кото мо ару моно-во
Хинэмосу ни
Мацу то тэ саэ мо
Нагэки суру кана
Расставанием с тобой
И так душа полна,
Но оттого, что весь день
Жду тебя, еще горше
Я вздыхаю —
так говорилось в послании, и тот в волнении поспешил прийти.
74
Тот же тюнагон повелел вырыть и пересадить ближе к главным палатам своего дворца росшее поодаль дерево вишни. Деревце заметно привяло, и тогда:
Ядо тикаку
Уцуситэ ухэси
Кахи мо паку
Матидохо-ни номи
Миюру хана кана
Ближе к дому
Пересадил я
Напрасно.
Верно, это цветы, что
Лишь издалека видеть можно —
так он сложил.
75
И вот тот же тюнагон, когда одного человека, бывшего в чине куродо, назначили наместником Кага, однажды ночью очень, жалел о расставании с этим человеком и сложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Васурару на
Васурэ я синуру
Харугасуми
Кэса татинагара
Тигирицуру кото
«Не забудь!»
И не забудет
Весенняя дымка,
Что сегодня поутру встала,
Свою клятву.
65
Когда Нанъин-но горо был правителем Микава, он завязал отношения с Иё-но го, служившей во дворце Сокёдэн. Как-то он сказал ей: «Хочу прийти», но она послала ему передать: «Ухожу во дворец, в покои фрейлины опочивальни».
Тогда он:
Тамасударэ
Утито какуру ва
Итодосику
Кагэ-во мисэдзи то
Омофу нарикэри
За занавесками
Во дворце, говоришь,
Значит,
Не показываться мне
Решила ты —
так он сказал. И еще:
Нагэки номи
Сигэки мияма-но
Хототогису
Когакурэ итэ мо
Нэ-во нами дзо наку
Только все стонет
В густых горных лесах
Кукушка.
Хоть и спрятана в деревьях,
Все же слышен плачущий голос.
И тому подобное говорил ей.
И вот как-то он к ней пришел, а она стала уже его выгонять, говоря: «Сейчас же возвращайтесь к себе». А он:
Синэ то тэ я
Тори мо аэдзу ва
Ярахаруру
Ито икигатаки
Кокоти косо сурэ
Значит это — умри?
Только пришел я,
И уже прогоняешь.
Ах, уж не по силам мне жить —
Чувствую я.
Ответное стихотворение очень было интересно, но не дошло до нас.
Еще он приходил к ней как-то вечером, когда шел снег, поговорили они о разном, и тут же она сказала: «Уже ночь спустилась. Возвращайтесь к себе». Он собрался было уходить, но валил сильный снег, он тянул дверь, но никак не мог открыть. Тогда он:
Вага ва са ва
Юкифуру сора ни
Киэнэ то я
Татикаэрэдомо
Акэну итадо ва
Так желаешь ты,
Чтоб в снегопаде
Погиб я?
Ведь если вернусь,
То дверь все равно не открыть… —
так сказал.
«И стихи слагает, и говорит изящно, отчего же никак не складывается у нас? Не оттого ли, что лицо его очень уродливо, как на него взглянешь?» — так она как будто о нем рассказывала.
66
В ночь, когда Тосико ожидала Тиканэ, но он не пришел, она сложила:
Са ё фукэтэ
Инаохосэдори-но
Накикэру-во
Кими-га татаку-то
Омохикэру кана
Наступает ночь,
И, услышав, как кричит
Птица инаохосэ,
Подумала было я,
Что это ты в дверь стучишься.
67
А еще было так. Тосико ждала Тиканэ в ночь, когда шел дождь. Дождь что ли, помешал ему, но он не пришел. В полуразрушенном доме сильно текло. «Сильно льет дождь, и я решил не приходить. Зачем вы поселились в таком месте?» — так написал Тиканэ, и Тосико тогда сложила:
Кими-во омофу
Хима наки ядо-то
Омохэдомо
Коёхи-но амэ ва
Морану ма дзо наки
С любовью тебя вспоминая,
Думала я,
Что в доме моем нет щелей,
Но сегодня вечером дождь
Просочился повсюду.
68
От Бива-доно был отправлен посыльный в дом Тосико с просьбой прислать ветку дуба касива. Тосико приказала отломить ветку и послала со стихами:
Вага ядо-во
Ицука ва кими-га
Нарасиба-но
Нарасигахо-ни ва
Ори-ни вокосуру
Когда же ты
Так, будто это для тебя привычно,
Послал ко мне, чтобы сорвали для тебя
Лист дерева нара
У дома моего?
Ответом было:
Касиваки-ни
Хамори-но ками-но
Масикэру-во
Сирадэ дзо ориси
Татари насару на
Сорвал я, не зная,
Что в дереве касива
Пребывает
Бог — листьев хранитель,
Не гневайся же на меня.
69
Когда Тадабун был назначен военачальником провинции Мити-но куни и направлен туда, его сын состоял в тайных отношениях с Гэму-но мёбу. И вот на прощание она послала ему в подарок узорчатое каригину, одеяние утики и нуса. Получивший это кавалер:
Ёхи ёхи-ни
Кохисиса масару
Каригоромо
Кокородзукуси-но
Моно-ни дзо арикэру
В той одежде каригину,
Что ты мне прислала
В знак сердечного вниманья,
Любовь моя к тебе будет все сильнее
С каждой ночью —
так сложил. Дама была в восхищении от стихов и заплакала.
70
Тому же человеку Гэму-но мёбу послала горный персик, и он:
Мити но-ку-но
Адати-но яма мо
Моротомо-ни
Коэба вакарэ-но
Канасикарадзи-во
Если бы вместе
Перешли мы через горы Адати
Страны Митиноку,
Не так печально
Было бы расставаться —
так сказал.
И вот Гэму-но мёбу стала жить в доме у плотины. Как-то она отправила ему форель.
Камогава-но
Сэ-ни фусу аю-но
Иво торитэ
Нэдэ косо акасэ
Юмэ-ни миэцу я
Видел ли ты во сне,
Как, не смыкая глаз до рассвета,
Я ловила тебе рыбу —
Форель, живущую в стремнине
Реки Камогава?
Однажды отправился этот кавалер с поручением в Митиноку. С каждой оказией он отправлял ей печальные письма, и вот узнала она, что он «заболел в пути и умер», и очень загоревала. И уже после того как она об этом известилась, со станции Синодзука вдруг с оказией приходит от него грустное письмо. Очень она опечалилась и спросила посыльного: «Когда же это написано?» Оказалось, посыльный был в пути очень долго. Тогда она:
Синодзука-но
Мумая мумая-то
Мативабиси
Кими ва мунасику
Нари дзо синикэру
В Синодзука
Не стало тебя,
Которого ждала я,
Все думая:
Вот сейчас, вот сейчас вернется —
так сложила и заплакала. Этот кавалер с детства пребывал во дворце — готовился к придворной службе; как исполнилось ему надлежащее число лет, он прошел обряд посвящения, служил при куродо и потом занимался доставкой денег в столицу, посему и пришлось ему в сопровождении отца вскоре уехать.
71
Когда скончался принц Сикибугё-но мия, а было это в последний день второй луны, пышно расцвела вишня. И Цуцуми-тюнагон сложил:
Саки нихохи
Кадзэ мацу ходо-но
Ямадзакура
Хито-но ё-ёри ва
Хисасикарикэру
Цветущая и полная аромата
Горная вишня,
Что живет, пока не подул ветер,
И та оказалась долговечнее,
Чем век людской.
На это Правый министр третьего ранга соизволил ответить:
Хару бару-но
Хана ва тиру томо
Сакинубэси
Мата ахигатаки
Хито-но ё дзо уки
Хоть и опадут цветы,
Но каждую весну
Они будут зацветать вновь.
Но до чего печальна жизнь человеческая,
[Отлетела она] — и не встретиться вновь.
72
Тот же самый принц, когда он еще был жив, жил во дворце Тэйдзи-ин. В дом к принцу хаживал Канэмори. Они вместе сидели за трапезой, разговаривали о том о сем. Вот умер принц, и с тех пор Канэмори было очень печально смотреть на этот дворец. Как-то, увидев, как великолепен дворцовый пруд, он очень затосковал и сложил:
Икэ ва наво
Мукаси нагара-но
Кагами нитэ
Кагэмиси кими-га
Наки дзо канасики
Пруд все еще,
Как и прежде,
С зеркалом схож,
Но тебя, смотревшегося в пруд,
Не стало — и как это горько!
73
Один человек был назначен наместником далекой провинции, и Цуцуми-тюнагон ждал его, чтобы устроить ему пышные проводы, но до заката он все не шел, и тогда Цуцуми-тюнагон послал сказать ему:
Вакарубэки
Кото мо ару моно-во
Хинэмосу ни
Мацу то тэ саэ мо
Нагэки суру кана
Расставанием с тобой
И так душа полна,
Но оттого, что весь день
Жду тебя, еще горше
Я вздыхаю —
так говорилось в послании, и тот в волнении поспешил прийти.
74
Тот же тюнагон повелел вырыть и пересадить ближе к главным палатам своего дворца росшее поодаль дерево вишни. Деревце заметно привяло, и тогда:
Ядо тикаку
Уцуситэ ухэси
Кахи мо паку
Матидохо-ни номи
Миюру хана кана
Ближе к дому
Пересадил я
Напрасно.
Верно, это цветы, что
Лишь издалека видеть можно —
так он сложил.
75
И вот тот же тюнагон, когда одного человека, бывшего в чине куродо, назначили наместником Кага, однажды ночью очень, жалел о расставании с этим человеком и сложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22