природа и культура – это две взаимодополняющие стороны одного и того же – эволюции. В начале Земля была чем-то вроде энергетического раствора, в котором простейшие клетки, прапраматери нынешних клеток, дрейфовали и размножались. Первый шаг на пути к кафедральным соборам и струнным квартетам был совершен, когда произошла встреча между некоторым количеством этих клеток и тем, что можно назвать паразитом, бактерией, дальним предком известной ныне митохондрии (организма, который управляет клеточным метаболизмом). Встреча вышла не так чтобы очень теплой: и те и другие стремились друг друга съесть, но в равной степени были друг другу не по зубам. Так или иначе, их противостояние закончилось сотрудничеством, к выгоде обеих сторон, появлением нового типа клетки, в которой разные ее части выполняли разные задачи. Такая клетка, практикующая внутрифирменное разделение труда, стала предпосылкой для появления еще более сложных многоклеточных организмов, в которых теперь уже разные клетки выполняли разные роли. С тех пор процесс естественного отбора невероятно медленно, но настойчиво, создавал все более сложные формы сотрудничества между клетками, избавляясь от конкурентов, которые были менее прочих настроены на сотрудничество. Предпочтительными были гены, наиболее подходящие для интегрированного взаимодействия. Растущая специализация и координация привели к существенному росту производительности. Вместе клетки стали 'разумными'. Они постепенно превратились в то, что биолог Ричард Доукинс назвал 'машинами по выживанию' – все более совершенными живыми существами, которые целенаправленно вели себя разумно в определенных обстоятельствах, например при поиске более теплых мест перед угрозой похолодания. Но, как известно любому бизнесмену, размер – это еще не все. Чем больше организм, тем больше энергии тратится на поддержание координации, вот почему естественный отбор всегда щепетильно относится к сравнительному 'взвешиванию' организмов. Поэтому увеличение размеров не является таким уж очевидным решением проблемы выживания в суровых условиях. Это объясняет, почему сотрудничество между клетками приняло другие, более изощренные формы сотрудничества между отдельным людьми, школами, группами людей и обществами. Общество, которое заботится об интересах своих членов, благоприятствует развитию генов, вовлеченных в координацию на самом высоком уровне, таким образом повышая возможности их выживания и воспроизводства. Модель истории аналогична: один плюс один равняется больше, чем два. Сотрудничество приносит пользу всем участвующим. Естественный отбор предпочитает людей и общества, которые умеют играть в игры 'с ненулевым результатом' (в противоположность играм с нулевым результатом). Когда кочевые племена охотников и собирателей осели на земле и стали ее совместно обрабатывать, предпосылки для 'ненулевой игры' улучшились. Со временем развитие вышло на конструктивную спираль: технологический и экономический прогресс приводит к росту населения, что, в свою очередь, означает лучшие условия для дальнейшего технологического и экономического прогресса. Развитие центров с высокой плотностью населения – городов – стимулирует развитие рынка, и экономическое развитие еще более ускоряется. Связи между городами приводят к возникновению еще более сложной системы взаимодействия. Благодаря технологическим прорывам люди все далее раздвигают границы возможного и развивают все более продвинутые формы взаимовыгодного сотрудничества. Но у каждой силы есть ей противодействующая. История демонстрирует сложное взаимодействие 'нулевых' и 'ненулевых' игр. Все эти многочисленные разрушительные войны с бесчисленными человеческими жертвами есть не что иное, как печальные примеры 'нулевых' игр, если не сказать 'игр с отрицательным результатом'. То, что кто-то выигрывает, кто-то проиграл, при этом огромное количество ресурсом тратится впустую. При этом конечный результат зачастую положительный. Угроза войны объединяет общество и ведет к возникновению союзов с другими обществами, как, к примеру, образовался союз греческих городов-государств в 480-479 годах до нашей эры перед угрозой персидского завоевания. Журналист Роберт Райт, который написал 'Не нуль', одну из тех книг, в которых биологически обусловленный мир проявился наиболее вразумительно, предположил, что у войны есть эффект коагуляции, вынуждающий людей к естественной солидарности; война создает внешнюю угрозу, приводящую к разнообразным формам тесного сотрудничества. Этот тезис проходит параллельно с мобилистической идеей о том, что наше понимание неизбежности смерти и борьба против болезней и старения являются центральным звеном нашей самоидентификации. Переходная ситуация между старой и новой парадигмами выглядит двусмысленно. С одной стороны, разрушение государства приводит к образованию все большего числа субкультур, 'племен' с более узкой идентичностью и лояльностью. С другой, приходящее в упадок государство заменяется надгосударственными образованиями в политике, экономике и культуре. С одной стороны, фрагментация, с другой, интеграция. Райт называет это явление 'фрагмеграцией'. Информационные технологии неуклонно гнут свою линию по направлению к сотрудничеству и 'ненулевым' играм. Различные группы населения в борьбе за право иметь большую свободу самоопределения вступают во взаимодействие с подобными им группами в рамках всемирной электронной сети. Стратегия изоляции не имеет будущего. В виртуальном мире противостояние между локальным и глобальным представляется мнимым. По мнению Райта, нынешняя ситуация выносит на повестку дня старую как мир идею создания глобального государств Конечно, что справедливо для эволюционного развития общества и культуры, то, по убеждению Майкла Ротшильда, справедливо и для развития экономики. Рыночная экономика является 'естественной': бесплановая, но все еще прекрасно структурированная экологическая система находится в состоянии постоянных перемен. Равновесия не существует, как нет и остановок в пути. Законы естественного отбора работают и здесь, поощряя в первую очередь тех, кто наиболее искусен в ведении 'ненулевых' игр и построении стратегических альянсов. Плохо организованные компании, не способные к усвоению новых знаний и, стало быть, к конкуренции по существующим в их конкретных нишах правилам, отсеиваются, освобождая место для новых игроков. Даже потребление предметов роскоши подчиняется эволюционной логике: более сексуальные люди, по определению, более удачливы в поиске партнеров, а в природе сексуальность обычно ассоциируется с наличием массивных рогов и яркого оперения, то есть экстравагантной тратой ресурсов. Рациональность не всегда рациональность, так же, как эффективность не всегда эффективность в привычном понимании, что в природе, что в культуре. Об этом, пусть несколько в иной форме, свидетельствует 'эксклюзивное' потребление нетократов, для которых потребление есть способ проявления статуса, разновидность соблазнительного искусства. Складывается своего рода трансрациональная экономика, движимая интуицией и стремлением к демонстрации избыточности ресурсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65