..
– Я стрелял не в человека, – сухо ответил тот, кого он привык называть Войцехом.
– Но умерла-то обычная девушка. Может, безнадежно чокнутая, но... А то, во что... ты стрелял – сдается мне – пули не возьмут...
Он поймал на себе пристальный, тяжелый взгляд Марка и зло стал массировать свое одеревеневшее лицо. Желтые бельма оборотня снова померещились ему на мгновение.
– Ложитесь спать, Миша, – успокаивающим голосом сказал Поляновски. – С утра поможешь разобраться с записью.
– Если ясновельможный пан не соизволит снова гулять на тринадцатый этаж... – Майкл повернулся и пошел по коридору, стараясь не думать ни о чем.
* * *
– Здесь у нас стало просторней, – бросил он Фрэнку, оглядевшись в приспособленном под спальню боксе, прилегающем к бару.
– Пако будет дежурить в двадцать первой комнате – с Джей-Пи, – отозвался Фрэнк и, словно шахматную фигуру, двинул ему по полу бутыль виски.
– Хлебни...
– А что Джей-Пи? Хреново? – осведомился Майкл и сделал большой глоток. – Проклятый самогонище...
– Он в отключке. Мне кажется, они ему вкололи чего-то... Пако и Войцех...
Фиксатор-6, – прикинул в уме Майкл.
– Ладно, – сказал он вслух, – я тоже отключусь.
– Ты знаешь, – сказал Фрэнк после недолгой паузы, – мне не нравится Пако...
Майкл полуутвердительно приподнял бровь.
– Он... – Фрэнк некоторое время подбирал слова. – У него своя игра здесь. Он что-то ищет...
– Я тоже ищу.
– Я знаю.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Майкл вырубил свет, проглотил еще виски и грохнулся на подушку. С него было достаточно в этот день. Всего. Почти мгновенно он забылся каким-то легким, стремительным сном.
* * *
Сон этот покинул его так же легко и мгновенно, как и пришел. С полминуты, наверное, он пытался поймать то, что промелькнуло на грани сознания и вытолкнуло его из забытья.
Поймал.
Спецотряд Гамма-4.
Надо было спешить. Он бесшумно поднялся, присел на корточки, взвесил в руке карабин, осторожно положил на место... Набросил на шею кобуру с револьвером, подцепил за шнуровку обувь, прихватил свитер, джинсы и выскользнул в коридор. Отступив в давно примеченную для такого случая нишу, натянул одежду, привел в порядок оружие, обулся. Фонарь был на месте – там, где он замаскировал его еще вчера – у входа в аварийную шахту.
Чья же сейчас вахта? – подумал он. – Не могли же они после всего этого цирка забыть выставить кого-нибудь на охрану... Пусто и тихо... И который сейчас час? Часы оставил в боксе, дурень... Когда я их снять-то успел?
Справившись с маховиком запора, прежде чем сдвинуть стальную дверь, он на минуту замер, прислушиваясь. Где-то в глубине корпусов кто-то тяжело колотил в металл. Это продолжалось минуты две-три. И смолкло.
Господи, неужели это в рефрижераторе пятого сектора? – холодея подумал он. – Как в дурном сне... И стал осторожно отодвигать герметизированную дверь шахты.
Разумеется, можно было попробовать заставить лифт снова доехать до тринадцатого. Но что-то внутри подсказывало ему, что нельзя сейчас в лифт. А он привык доверять этому что-то. Еще в той жизни. Ну, а кроме того, было бы глупо полагать, что кто-нибудь после всего происшедшего не поставил уже в кабинах или на подходах к лифтам хитрых жучков с сигнализацией.
Поляновски. Или Марк. Или Пако. Что до шахты, то здесь уж Майкл сам расставлял контрольки.
Спускаясь по скобам, он услышал далеко внизу звук льющейся воды, но только миновав десятый уровень, понял, откуда это. Из-за железных дверей, на которых фонарь высветил огромные белые, со ржавыми потеками цифры одиннадцать и двенадцать, обильными ручьями вытекала ржавая жижа. Этажи были затоплены. У двери тринадцатого уровня он еще раз проверил оружие. Потом принялся за маховик.
* * *
Точно так же, как и там, наверху, на тринадцатом было пусто и тихо. Почти во всех отсеках коридора свет был погашен. Но в некоторых горел. Да и из некоторых блоков пробивались тонкие лучики. И еле заметно пахло раскаленным металлом.
Он тихим, кошачьим шагом пошел вглубь полутемного лабиринта.
Тех комнат, в которых ему чудился свет, он избегал. Несколько дверей, за которыми ощущалась тишина, подергал на пробу. Некоторые из них были не заперты: луч фонаря выхватывал из пыльной темноты то умеренный канцелярский беспорядок, то нечто сугубо лабораторное – из стекла и проводов. А за некоторыми из дверей его ждал зловонный сырой мрак, в котором луч света просто тонул, а если на что и натыкался, то лишь на что-нибудь, вызывающее приступ тошноты.
А потом он услышал кузнеца. Ему уже порядком осточертело осторожничать в этом скучноватом лабиринте. Точнее, чувство осторожности он утратил вместе с ощущением времени. И просто пошел на звук металлического инструмента где-то неподалеку.
Дверь была приоткрыта и из-за нее как раз и тянуло раскаленным металлом. А внутри комнаты Майкла поразила обстановка, совсем непохожая на ту дикую помесь химкомбината, лаборатории, оффиса и того света, в которой он уже привык за пару суток пребывания на Грамэри. Это была, в общем-то, просто заброшенная слесарная мастерская. Где-нибудь в Бийске или в Сыктывкаре.
Только стены были от Грамэри. С бору по сосенке собранные наковальни, тиски, не до конца доломанные станки. Пыль и сумрак. В углу пылал горн.
Кузнец временами вскидывал голову и поглядывал на него.
Дружелюбно, но не слишком. Он был неулыбчив – тонкой кости, северного типа, голубоглазый. Молодой еще, светло-русый мастеровой, копающийся в инструментах на верстаке под зеркалом.
– Ну, зачем пришел? – спросил он, поглядывая на Майкла снизу вверх, когда тот, наконец, подошел к нему.
– Да вот, посмотреть – как у вас тут поживают... Мои друзья.
– А они-то этого хотят? Твои друзья?.. Ох, думаю, нет, – Кузнец по-прежнему полусогнувшись над верстаком, наклонив голову, присматривался к нему.
– У меня другая информация. – Майкл почти справился с затопившим мозг ощущением нереальности происходящего и стал более или менее профессионально прокачивать сквозь фильтры памяти эту, характерную весьма, внешность, этот выговор, эти приметы и привычки стоявшего перед ним.
Нет, в лицо он, конечно, никогда не видел белокурого кузнеца. И на фото – тоже не привелось, наверное... Но, вот, словесный портрет...
– Ну, что же, – Кузнец выпрямился, обтер руки ветошью, отбросил промасленное тряпье и требовательно протянул к гостю руку. У него была широкая кисть пианиста и узловатые, крепкие пальцы мастерового. Или военного. – С друзьями твоими, я тебе не помощник... На себя самого положись... А вот с чем другим...
– С чем, например?
– Ну, с судьбой... Скажем так – с судьбой. Тут разобраться каждому не помешает...
– Я не за этим сюда пришел.
– Еще как сказать... Думаешь, порядок у тебя тут? Гляди!
Он жестом направил взгляд Майкла в глубину пыльного зеркала.
– Где он видел такое же? Ну да, конечно...
Много всякого отражалось в зеркале этом. И сумеречная кузница, и трехлетней давности календарь на стене. И... – Майклу на мгновение почудилось, что он видит давешних птиц изо сна, притаившихся в тенях. И приоткрытая дверь и полуосвещенный коридор... Только вот этих двоих не видел он – Кузнеца и себя самого.
Так, черт, вижу я этих птиц, или нет, все-таки? – подумал он, словно только это и было сейчас важно...
– Ты что-нибудь понял? – спросил Кузнец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– Я стрелял не в человека, – сухо ответил тот, кого он привык называть Войцехом.
– Но умерла-то обычная девушка. Может, безнадежно чокнутая, но... А то, во что... ты стрелял – сдается мне – пули не возьмут...
Он поймал на себе пристальный, тяжелый взгляд Марка и зло стал массировать свое одеревеневшее лицо. Желтые бельма оборотня снова померещились ему на мгновение.
– Ложитесь спать, Миша, – успокаивающим голосом сказал Поляновски. – С утра поможешь разобраться с записью.
– Если ясновельможный пан не соизволит снова гулять на тринадцатый этаж... – Майкл повернулся и пошел по коридору, стараясь не думать ни о чем.
* * *
– Здесь у нас стало просторней, – бросил он Фрэнку, оглядевшись в приспособленном под спальню боксе, прилегающем к бару.
– Пако будет дежурить в двадцать первой комнате – с Джей-Пи, – отозвался Фрэнк и, словно шахматную фигуру, двинул ему по полу бутыль виски.
– Хлебни...
– А что Джей-Пи? Хреново? – осведомился Майкл и сделал большой глоток. – Проклятый самогонище...
– Он в отключке. Мне кажется, они ему вкололи чего-то... Пако и Войцех...
Фиксатор-6, – прикинул в уме Майкл.
– Ладно, – сказал он вслух, – я тоже отключусь.
– Ты знаешь, – сказал Фрэнк после недолгой паузы, – мне не нравится Пако...
Майкл полуутвердительно приподнял бровь.
– Он... – Фрэнк некоторое время подбирал слова. – У него своя игра здесь. Он что-то ищет...
– Я тоже ищу.
– Я знаю.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Майкл вырубил свет, проглотил еще виски и грохнулся на подушку. С него было достаточно в этот день. Всего. Почти мгновенно он забылся каким-то легким, стремительным сном.
* * *
Сон этот покинул его так же легко и мгновенно, как и пришел. С полминуты, наверное, он пытался поймать то, что промелькнуло на грани сознания и вытолкнуло его из забытья.
Поймал.
Спецотряд Гамма-4.
Надо было спешить. Он бесшумно поднялся, присел на корточки, взвесил в руке карабин, осторожно положил на место... Набросил на шею кобуру с револьвером, подцепил за шнуровку обувь, прихватил свитер, джинсы и выскользнул в коридор. Отступив в давно примеченную для такого случая нишу, натянул одежду, привел в порядок оружие, обулся. Фонарь был на месте – там, где он замаскировал его еще вчера – у входа в аварийную шахту.
Чья же сейчас вахта? – подумал он. – Не могли же они после всего этого цирка забыть выставить кого-нибудь на охрану... Пусто и тихо... И который сейчас час? Часы оставил в боксе, дурень... Когда я их снять-то успел?
Справившись с маховиком запора, прежде чем сдвинуть стальную дверь, он на минуту замер, прислушиваясь. Где-то в глубине корпусов кто-то тяжело колотил в металл. Это продолжалось минуты две-три. И смолкло.
Господи, неужели это в рефрижераторе пятого сектора? – холодея подумал он. – Как в дурном сне... И стал осторожно отодвигать герметизированную дверь шахты.
Разумеется, можно было попробовать заставить лифт снова доехать до тринадцатого. Но что-то внутри подсказывало ему, что нельзя сейчас в лифт. А он привык доверять этому что-то. Еще в той жизни. Ну, а кроме того, было бы глупо полагать, что кто-нибудь после всего происшедшего не поставил уже в кабинах или на подходах к лифтам хитрых жучков с сигнализацией.
Поляновски. Или Марк. Или Пако. Что до шахты, то здесь уж Майкл сам расставлял контрольки.
Спускаясь по скобам, он услышал далеко внизу звук льющейся воды, но только миновав десятый уровень, понял, откуда это. Из-за железных дверей, на которых фонарь высветил огромные белые, со ржавыми потеками цифры одиннадцать и двенадцать, обильными ручьями вытекала ржавая жижа. Этажи были затоплены. У двери тринадцатого уровня он еще раз проверил оружие. Потом принялся за маховик.
* * *
Точно так же, как и там, наверху, на тринадцатом было пусто и тихо. Почти во всех отсеках коридора свет был погашен. Но в некоторых горел. Да и из некоторых блоков пробивались тонкие лучики. И еле заметно пахло раскаленным металлом.
Он тихим, кошачьим шагом пошел вглубь полутемного лабиринта.
Тех комнат, в которых ему чудился свет, он избегал. Несколько дверей, за которыми ощущалась тишина, подергал на пробу. Некоторые из них были не заперты: луч фонаря выхватывал из пыльной темноты то умеренный канцелярский беспорядок, то нечто сугубо лабораторное – из стекла и проводов. А за некоторыми из дверей его ждал зловонный сырой мрак, в котором луч света просто тонул, а если на что и натыкался, то лишь на что-нибудь, вызывающее приступ тошноты.
А потом он услышал кузнеца. Ему уже порядком осточертело осторожничать в этом скучноватом лабиринте. Точнее, чувство осторожности он утратил вместе с ощущением времени. И просто пошел на звук металлического инструмента где-то неподалеку.
Дверь была приоткрыта и из-за нее как раз и тянуло раскаленным металлом. А внутри комнаты Майкла поразила обстановка, совсем непохожая на ту дикую помесь химкомбината, лаборатории, оффиса и того света, в которой он уже привык за пару суток пребывания на Грамэри. Это была, в общем-то, просто заброшенная слесарная мастерская. Где-нибудь в Бийске или в Сыктывкаре.
Только стены были от Грамэри. С бору по сосенке собранные наковальни, тиски, не до конца доломанные станки. Пыль и сумрак. В углу пылал горн.
Кузнец временами вскидывал голову и поглядывал на него.
Дружелюбно, но не слишком. Он был неулыбчив – тонкой кости, северного типа, голубоглазый. Молодой еще, светло-русый мастеровой, копающийся в инструментах на верстаке под зеркалом.
– Ну, зачем пришел? – спросил он, поглядывая на Майкла снизу вверх, когда тот, наконец, подошел к нему.
– Да вот, посмотреть – как у вас тут поживают... Мои друзья.
– А они-то этого хотят? Твои друзья?.. Ох, думаю, нет, – Кузнец по-прежнему полусогнувшись над верстаком, наклонив голову, присматривался к нему.
– У меня другая информация. – Майкл почти справился с затопившим мозг ощущением нереальности происходящего и стал более или менее профессионально прокачивать сквозь фильтры памяти эту, характерную весьма, внешность, этот выговор, эти приметы и привычки стоявшего перед ним.
Нет, в лицо он, конечно, никогда не видел белокурого кузнеца. И на фото – тоже не привелось, наверное... Но, вот, словесный портрет...
– Ну, что же, – Кузнец выпрямился, обтер руки ветошью, отбросил промасленное тряпье и требовательно протянул к гостю руку. У него была широкая кисть пианиста и узловатые, крепкие пальцы мастерового. Или военного. – С друзьями твоими, я тебе не помощник... На себя самого положись... А вот с чем другим...
– С чем, например?
– Ну, с судьбой... Скажем так – с судьбой. Тут разобраться каждому не помешает...
– Я не за этим сюда пришел.
– Еще как сказать... Думаешь, порядок у тебя тут? Гляди!
Он жестом направил взгляд Майкла в глубину пыльного зеркала.
– Где он видел такое же? Ну да, конечно...
Много всякого отражалось в зеркале этом. И сумеречная кузница, и трехлетней давности календарь на стене. И... – Майклу на мгновение почудилось, что он видит давешних птиц изо сна, притаившихся в тенях. И приоткрытая дверь и полуосвещенный коридор... Только вот этих двоих не видел он – Кузнеца и себя самого.
Так, черт, вижу я этих птиц, или нет, все-таки? – подумал он, словно только это и было сейчас важно...
– Ты что-нибудь понял? – спросил Кузнец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23