«Чтобы предупредить выкидыш у коров, лучше всего закопать недоноска теленка под воротами, через которые стадо часто проходит. В Суффолке это средство обыкновенно практикуется». Быть может, в старину существовало поверье, что дух зарытого теленка входит в одну из коров, проходящих над его телом, и потом снова рождается на свет; но трудно предположить, чтобы такое определенное представление о действии этого магического средства могло сохраниться в Англии до настоящего времени.
Таким образом, весьма вероятно, что то почтение, которым народная фантазия окружает порог, является отчасти пережитком древнего обычая хоронить у входа умерших детей или животных. Однако было бы неправильным выводить суеверия, связанные с порогом, целиком из этого обычая. Как мы видели, суеверия эти относятся не только к домам, но и к шатрам, и, насколько мне известно, обычай закапывания мертвецов у входа в шатер до сих пор нигде не обнаружен и вряд ли мог где-либо существовать. В Марокко полагают, что у порога обитают не души умерших, а злые духи – джинны.
Какова бы ни была истинная природа бесплотных существ, сообщающих в глазах населения святость порогу, сама эта святость в достаточной степени подтверждается обыкновением убивать на пороге жертвенных животных и заставлять входящих в дом людей переступать через струю крови. Такое жертвоприношение часто совершается, когда невеста впервые вступает в дом своего мужа. Например, у племени брагуи в Белуджистане, «если дело происходит в среде состоятельных людей, невесту привозят в ее новый дом на верблюде в носилках; жених же едет верхом на лошади рядом с ней. Бедные люди поневоле шествуют пешком. Как только новобрачные прибывают к дому, на пороге его закалывают овцу, и невесте дают ступить ногой на разбрызганную кровь так, чтобы остались следы на одном из ее каблуков. Немного этой крови собирают в чашку, погружают в нее пучок зеленой травы, и мать жениха мажет им лоб невесты в тот момент, когда она переходила через порог». Точно так же в Мехарде, в Сирии, во время брачной церемонии приносят в жертву овцу снаружи за дверью дома, и невеста ступает ногой в кровь животного, пока она еще продолжает течь. Обычай этот, по-видимому, одинаково соблюдается как православными, так и протестантами. Подобным образом «в Египте копты режут овцу, как только новобрачная входит в дом мужа, и она должна переступить через кровь, струящуюся на пороге у входной двери». У племени бамбара, в верховьях Нигера, жертвы умершим приносят обычно на пороге дома и кровью жертвенных животных поливают обе боковые стены у входа. Также на пороге приветствует тени мертвых ребенок, на которого возложена обязанность отнести из дома в поле посевное зерно во время праздника сева. Эти обычаи показывают, что, по мнению бамбара, души мертвецов обитают главным образом у порога их прежнего жилища.
Все эти обычаи вполне понятны там, где порог считается излюбленным местопребыванием духов, которых в особо важные моменты своей жизни люди, входящие в дом или выходящие из него, должны умилостивить. Это поверье может нам также объяснить, почему в столь многих странах население при известных обстоятельствах остерегается прикасаться к порогу и почему в некоторых местах к дверям приставлена стража, охраняющая порог от такого прикосновения. Подобного рода стражами могли быть и «стражи порога» в Иерусалимском храме, хотя Библия не сохранила для нас никакого указания на обязанности, которые они исполняли .
Глава VII. СВЯЩЕННЫЕ ДУБЫ И ТЕРПЕНТИННЫЕ ДЕРЕВЬЯ
Среди священных деревьев у древних евреев первое место занимали, по-видимому, дуб и терпентин. Они и сейчас еще распространены в Палестине. Эти деревья относятся к разным породам, но по своему внешнему виду они очень похожи, и потому, вероятно, древние евреи их часто смешивали или, по крайней мере, относили к одному и тому же виду и дали им очень сходные наименования. В некоторых местах Библии бывает иногда трудно решить, идет ли речь о дубе или о терпентине.
В настоящее время в Палестине произрастают три вида дубов. Из них наиболее часто встречается вечнозеленый дуб (Quercus pseudo coccibefa). Своим общим видом и окраской листьев этот дуб сильно напоминает наш падуб, только листья его совершенно другой формы, они похожи на листья остролиста. Местные жители называют этот вид дуба «синдиан»; родовое же название для всех видов дуба здесь – «баллоут». Вечнозеленый дуб с зазубренными листьями «превосходит по своему изобилию все другие деревья, растущие в Сирии, покрывая скалистые горы, в особенности в Палестине, густой зарослью вышиной от 8 до 12 футов; уже от самой земли он пускает ветви с мелкими и твердыми вечнозелеными листьями и множеством желудей. На горе Кармель дуб этой породы составляет девять десятых всей кустарниковой растительности, и в таком же почти изобилии он растет на западной стороне Антиливана и на многих склонах и долинах Ливана. Даже в тех местностях, где он в настоящее время не встречается, как, например, на равнинах к югу от Вифлеема, в почве находят его корни и выкапывают их для топлива. Вследствие беспорядочного истребления лесов в Сирии он редко достигает там своего полного роста».
Другой породой дубов, произрастающей в Палестине, является валонский дуб (Quercus aegilops) с опадающими листьями очень сходный с английским дубом по своему внешнему виду и высоте. Он никогда не растет кустарником или низкой порослью, но подымается крепким шишковатым стволом от 3 до 9 футов в обхвате и достигает высоты 20 – 30 футов. Крона его густа, и так как он растет на открытых полянах, то сообщает местности характер парка. На юге он встречается редко, но на севере имеет большое распространение; попадается отдельными деревьями на горе Кармель, зато растет во множестве на Таборе, а к северу от этой горы образует целый лес. В Башане он почти вытеснил вечнозеленый дуб с его зазубренными листьями, и, без сомнения, пророки, говоря о башанском дубе как о символе гордости и силы, имели в виду валонский дуб, потому что как раз в этой местности описываемая порода достигает великолепного роста, особенно в более низких долинах. Его очень крупные желуди туземное население употребляет в пищу, а их чашечки под названием «вало-ния» идут для красильного дела и в большом количестве вывозятся за границу.
Третья разновидность дуба в Палестине (Quercus infectoria) также имеет опадающий лист с очень светлой нижней поверхностью. Она не так широко распространена, как первые два вида, но все же попадается на горе Кармель, в особенности близ города Кедеш, древнего Кедеш-Нафтали. Обилие круглых чернильных орешков густого красновато-бурого цвета с блестящей клейкой поверхностью делает это дерево очень заметным. Каноник Тристрам не видел нигде крупных экземпляров этой породы и не встречал ни одного дерева вообще к югу от Самарии.
Местное крестьянство до сих пор часто относится с суеверным почтением к дубам, имеющим, как мы видели, большое распространение во многих частях Палестины. Так, говоря о красивой дубраве около озера Фиала в Северной Палестине, Томсон замечает: «Эти дубы, под которыми мы сейчас сидим, по местному поверью, населены духами «джан» и другими. Почти в каждой деревне, лежащей в этих вади (высохшие русла рек) и в горах, имеется один или несколько тенистых дубов, которые благодаря такому же поверью считаются священными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Таким образом, весьма вероятно, что то почтение, которым народная фантазия окружает порог, является отчасти пережитком древнего обычая хоронить у входа умерших детей или животных. Однако было бы неправильным выводить суеверия, связанные с порогом, целиком из этого обычая. Как мы видели, суеверия эти относятся не только к домам, но и к шатрам, и, насколько мне известно, обычай закапывания мертвецов у входа в шатер до сих пор нигде не обнаружен и вряд ли мог где-либо существовать. В Марокко полагают, что у порога обитают не души умерших, а злые духи – джинны.
Какова бы ни была истинная природа бесплотных существ, сообщающих в глазах населения святость порогу, сама эта святость в достаточной степени подтверждается обыкновением убивать на пороге жертвенных животных и заставлять входящих в дом людей переступать через струю крови. Такое жертвоприношение часто совершается, когда невеста впервые вступает в дом своего мужа. Например, у племени брагуи в Белуджистане, «если дело происходит в среде состоятельных людей, невесту привозят в ее новый дом на верблюде в носилках; жених же едет верхом на лошади рядом с ней. Бедные люди поневоле шествуют пешком. Как только новобрачные прибывают к дому, на пороге его закалывают овцу, и невесте дают ступить ногой на разбрызганную кровь так, чтобы остались следы на одном из ее каблуков. Немного этой крови собирают в чашку, погружают в нее пучок зеленой травы, и мать жениха мажет им лоб невесты в тот момент, когда она переходила через порог». Точно так же в Мехарде, в Сирии, во время брачной церемонии приносят в жертву овцу снаружи за дверью дома, и невеста ступает ногой в кровь животного, пока она еще продолжает течь. Обычай этот, по-видимому, одинаково соблюдается как православными, так и протестантами. Подобным образом «в Египте копты режут овцу, как только новобрачная входит в дом мужа, и она должна переступить через кровь, струящуюся на пороге у входной двери». У племени бамбара, в верховьях Нигера, жертвы умершим приносят обычно на пороге дома и кровью жертвенных животных поливают обе боковые стены у входа. Также на пороге приветствует тени мертвых ребенок, на которого возложена обязанность отнести из дома в поле посевное зерно во время праздника сева. Эти обычаи показывают, что, по мнению бамбара, души мертвецов обитают главным образом у порога их прежнего жилища.
Все эти обычаи вполне понятны там, где порог считается излюбленным местопребыванием духов, которых в особо важные моменты своей жизни люди, входящие в дом или выходящие из него, должны умилостивить. Это поверье может нам также объяснить, почему в столь многих странах население при известных обстоятельствах остерегается прикасаться к порогу и почему в некоторых местах к дверям приставлена стража, охраняющая порог от такого прикосновения. Подобного рода стражами могли быть и «стражи порога» в Иерусалимском храме, хотя Библия не сохранила для нас никакого указания на обязанности, которые они исполняли .
Глава VII. СВЯЩЕННЫЕ ДУБЫ И ТЕРПЕНТИННЫЕ ДЕРЕВЬЯ
Среди священных деревьев у древних евреев первое место занимали, по-видимому, дуб и терпентин. Они и сейчас еще распространены в Палестине. Эти деревья относятся к разным породам, но по своему внешнему виду они очень похожи, и потому, вероятно, древние евреи их часто смешивали или, по крайней мере, относили к одному и тому же виду и дали им очень сходные наименования. В некоторых местах Библии бывает иногда трудно решить, идет ли речь о дубе или о терпентине.
В настоящее время в Палестине произрастают три вида дубов. Из них наиболее часто встречается вечнозеленый дуб (Quercus pseudo coccibefa). Своим общим видом и окраской листьев этот дуб сильно напоминает наш падуб, только листья его совершенно другой формы, они похожи на листья остролиста. Местные жители называют этот вид дуба «синдиан»; родовое же название для всех видов дуба здесь – «баллоут». Вечнозеленый дуб с зазубренными листьями «превосходит по своему изобилию все другие деревья, растущие в Сирии, покрывая скалистые горы, в особенности в Палестине, густой зарослью вышиной от 8 до 12 футов; уже от самой земли он пускает ветви с мелкими и твердыми вечнозелеными листьями и множеством желудей. На горе Кармель дуб этой породы составляет девять десятых всей кустарниковой растительности, и в таком же почти изобилии он растет на западной стороне Антиливана и на многих склонах и долинах Ливана. Даже в тех местностях, где он в настоящее время не встречается, как, например, на равнинах к югу от Вифлеема, в почве находят его корни и выкапывают их для топлива. Вследствие беспорядочного истребления лесов в Сирии он редко достигает там своего полного роста».
Другой породой дубов, произрастающей в Палестине, является валонский дуб (Quercus aegilops) с опадающими листьями очень сходный с английским дубом по своему внешнему виду и высоте. Он никогда не растет кустарником или низкой порослью, но подымается крепким шишковатым стволом от 3 до 9 футов в обхвате и достигает высоты 20 – 30 футов. Крона его густа, и так как он растет на открытых полянах, то сообщает местности характер парка. На юге он встречается редко, но на севере имеет большое распространение; попадается отдельными деревьями на горе Кармель, зато растет во множестве на Таборе, а к северу от этой горы образует целый лес. В Башане он почти вытеснил вечнозеленый дуб с его зазубренными листьями, и, без сомнения, пророки, говоря о башанском дубе как о символе гордости и силы, имели в виду валонский дуб, потому что как раз в этой местности описываемая порода достигает великолепного роста, особенно в более низких долинах. Его очень крупные желуди туземное население употребляет в пищу, а их чашечки под названием «вало-ния» идут для красильного дела и в большом количестве вывозятся за границу.
Третья разновидность дуба в Палестине (Quercus infectoria) также имеет опадающий лист с очень светлой нижней поверхностью. Она не так широко распространена, как первые два вида, но все же попадается на горе Кармель, в особенности близ города Кедеш, древнего Кедеш-Нафтали. Обилие круглых чернильных орешков густого красновато-бурого цвета с блестящей клейкой поверхностью делает это дерево очень заметным. Каноник Тристрам не видел нигде крупных экземпляров этой породы и не встречал ни одного дерева вообще к югу от Самарии.
Местное крестьянство до сих пор часто относится с суеверным почтением к дубам, имеющим, как мы видели, большое распространение во многих частях Палестины. Так, говоря о красивой дубраве около озера Фиала в Северной Палестине, Томсон замечает: «Эти дубы, под которыми мы сейчас сидим, по местному поверью, населены духами «джан» и другими. Почти в каждой деревне, лежащей в этих вади (высохшие русла рек) и в горах, имеется один или несколько тенистых дубов, которые благодаря такому же поверью считаются священными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173