отречемся от злых деяний. О троице-Триглаве сказано: тайна эта велика есть. Интересны детали религиозного ритуала: богам не только песни пели, их восхваляли, но им также плясали.
Имеются данные о религиозной жизни и на других дощечках. Так, дощечка №7 сообщает: «Слава богам нашим: имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв, совершаются же они у варягов (западных славян), которые всегда это делали, называя Перуна Перкуном. Мы же приносим полевую жертву, от трудов наших: просо, молоко, жиры; ягнят мы жертвуем на Коляду, в Русалий день, в Яров день, а также на Красную горку, что мы делаем в память горы Карпатской. В то время назывался наш род карпене»…
Таким образом, старинный обычай «Красной горки» (пасхальная неделя), сохранившийся до наших дней, хотя бы только в языке, в названии, — идет из глубины веков: этот день предки наши праздновали как день исхода с Карпат на Днепр, о чем более точно сказано в другом месте.
Жили наши предки на Карпатах, а потому назывались также и «карпене» (как «полочане» на реке Полоте, на которой жили, или «новгородцы» — по Новгороду). Указание это исключительно ценно, ибо племя «карпов» в Карпатах отмечено неоднократно древними историками, но в первые века н.э. исчезает. Таким образом, история «карпов» есть часть истории руссов. И мы теперь смело можем воспользоваться ими для истории руссов и связать данные «Влесовой книги», хоть и довольно скудные, с данными истории.
«Если греки приписывают нам человеческие жертвы, — это ложь, нет этого у нас в обычае», — продолжает «Влесова книга».
В другом месте (дощечка 24) сказано: «боги Руси не берут жертвы людской или животной. Единая жертва — плоды, овощи, цветы, зерно, молоко, “суру”-питье, в травах квашенное, и мед; никогда живую птицу или рыбу; это варяги и аланы дают богам жертву иную, страшную, человеческую; этого мы не можем делать, так как мы внуки Даждь-бога и не имеем следовать по чужим стопам».
Здесь ярко выражено отношение руссов к человеческим жертвам: этот обряд страшит, отталкивает их, они понимают, что им не должно следовать по чужим (кровавым) стопам. Это подтверждается и тем, что в русских былинах, сказах, пословицах, сказках нет ни малейших отзвуков о существовании у восточных руссов человеческих жертв. Они знали о них у других народов. Но этот обычай отталкивал их и был запрещен религией.
Интересную картину хода религиозного дня дает фрагмент, который мы назовем: «дощечка В — ход дня», посвященный только этому предмету (дощ. №12).
Если светит солнце (т.е. настало утро), поем хвалу богам и огнищу Перуна, который есть, сказано, победитель варягов, и провозглашаем великую славу отцам нашим (и) дедам, которые суть в небе; просим так трижды вести наши стада на траву».
Таким образом, утро начиналось молитвой к богам и работой.
«…когда же (надо) вести их в другую степь, — идем есть и второй раз, хвалу богам возносяще, поем славу и так до полудня. И, говоря славу великому Хорсу золоторунному, вращающему коло (очевидно, круг солнца), пьем “суряну” (наверное, что-то вроде сыворотки) и так до вечера; а вечером, когда уже зажжем сложенные костры, поем славу вечернюю Даждь-богу нашему, который, сказано, есть прадед наш, и, заботясь, чтобы быть чистыми, и умывшись, идем ко сну».
Из этого видно, что моление совершалось в день трижды: утром — богам, Перуну и праотцам, днем — Хорсу, т.е. солнцу, вечером — Даждь-богу. Замечательно, что перед сном руссы обязательно мылись и молились, это входило в религиозный ритуал. О телесной чистоте говорится и в других дощечках.
«Славим бози наше а молихомся з телесы, омовлени водоу чистоу», — гласит дощечка №3. «Молынь творяще; омыехомсе телесы наши а рцехом хвалу», — говорит дощечка №24.
Таким образом, религия предков требовала чистоты не только духовной, но и телесной: богу молились с чистым телом. О дикости, некультурности наших предков не могло быть и речи.
Интересно, что в описании дня все связано со скотом. Однако в дощечке №3, которую мы называем «дощечка С — о труде», очевидно, написанной другим автором, подчеркивается важность труда в поле, речь идет о добывании хлеба. К сожалению, дощечка в некоторых местах исчерпывающе не расшифровывается, можно выхватить лишь отдельные выражения.
Ясно, что труд на поле был ежедневным трудом мужчин. Прямо говорится о добывании не молока, а хлеба. Кончается словами: «…домой идем, потрудившись, там огонь зажигаем, едим покорм наш и говорим, какова есть ласка божеская к нам… и молимся с телом, смытым чистой водой». Тут же добавлено, что десятую часть (возможно, дохода) они дают старшим в роде (на общие нужды), а сотую — волхвам.
Мы видим, что здесь подчеркивается земледельческая часть труда народа. Это вполне понятно. Ибо речь идет о громадном племени на большом пространстве (естественно, с разными условиями жизни). Тексты дощечек в деталях расходятся, что и следовало ожидать, так как авторы были разные, писали в разное время и отражали не всегда одинаковую среду. Это еще больше поддерживает положение об аутентичности источника.
Собственно морали во «Влесовой книге» отведено мало места. Есть лишь косвенные указания о том, что «плохо стало безо Влеса, который говорил нам, что надо ходить прямо, а не криво (образ понятен), а его не слушались» (дощ. №6); следовательно, были и нравственные указания богов, но они не дошли до нас; может, что-нибудь еще найдется в неопубликованных текстах.
Путь честности ставится в пример. Поэтому неоднократно «Влесова книга» с возмущением отзывается о лисьих хитростях и псиной брехне греков. Подчеркивается непорядочность вождей гуннов, бравших дань по два раза.
Внимания достойны взаимоотношения руссов и богов. По крайней мере в двух местах сказано о том, что Велес «научил людей землю орати и зерно сеяти». Это показывает, что земледелие считалось занятием от бога, т.е. почтенным и угодным богам. Упоминается также о посещении неба праотцем Орем. Тот восхитился Перуном, кующим оружие для воинства, идущим на помощь воинам на земле. В связи с этим любопытно одно место: когда руссы увидели бегущих врагов («покаже заде»), они говорили друг другу, что, дескать, здорово помогает нам небесная сила.
Совершенно новым лицом русской мифологии, нигде не встречающимся в народном эпосе и не оставившим, по-видимому, никаких следов, является Магура, вестница Перуна, сияющая всеми цветами радуги. О ней такие упоминания встречаются десятки раз, как только речь заходит о войне. В случае войны она начинает бить крыльями по обе стороны и призывать к бою. Она не только возвещает начало похода, но и часто повелевает, как вести войну. Когда на Русь одновременно напали с двух сторон гунны и готы, а вождь не знал, что делать, она сказала, что сперва надо напасть на гуннов, разбить их, а потом на готов, что и было сделано с успехом (Вероятно, функции связи с «перуницей» осуществляли жрецы или волхвы). Она же (Магура) давала воинам во время боя пить из рога «живой воды». Она вводила погибших в рай. Она пела победные песни. Она же чаще всего называлась «матырь сва» или «матырь сва слава», смысл чего до сих пор не удалось раскрыть.
В одном из отрывков Перун обращается к воину, павшему в бою и попавшему в рай: «Иде, сыне мые, до те красе вешны а тамо зряшеше тва денде а бабе а ти то о радощех а веселиях те зрящете, плакста зела до днесе а тедо има бишеть возрадовасте ся о животе твем вешнем до конца конец…» То есть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Имеются данные о религиозной жизни и на других дощечках. Так, дощечка №7 сообщает: «Слава богам нашим: имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв, совершаются же они у варягов (западных славян), которые всегда это делали, называя Перуна Перкуном. Мы же приносим полевую жертву, от трудов наших: просо, молоко, жиры; ягнят мы жертвуем на Коляду, в Русалий день, в Яров день, а также на Красную горку, что мы делаем в память горы Карпатской. В то время назывался наш род карпене»…
Таким образом, старинный обычай «Красной горки» (пасхальная неделя), сохранившийся до наших дней, хотя бы только в языке, в названии, — идет из глубины веков: этот день предки наши праздновали как день исхода с Карпат на Днепр, о чем более точно сказано в другом месте.
Жили наши предки на Карпатах, а потому назывались также и «карпене» (как «полочане» на реке Полоте, на которой жили, или «новгородцы» — по Новгороду). Указание это исключительно ценно, ибо племя «карпов» в Карпатах отмечено неоднократно древними историками, но в первые века н.э. исчезает. Таким образом, история «карпов» есть часть истории руссов. И мы теперь смело можем воспользоваться ими для истории руссов и связать данные «Влесовой книги», хоть и довольно скудные, с данными истории.
«Если греки приписывают нам человеческие жертвы, — это ложь, нет этого у нас в обычае», — продолжает «Влесова книга».
В другом месте (дощечка 24) сказано: «боги Руси не берут жертвы людской или животной. Единая жертва — плоды, овощи, цветы, зерно, молоко, “суру”-питье, в травах квашенное, и мед; никогда живую птицу или рыбу; это варяги и аланы дают богам жертву иную, страшную, человеческую; этого мы не можем делать, так как мы внуки Даждь-бога и не имеем следовать по чужим стопам».
Здесь ярко выражено отношение руссов к человеческим жертвам: этот обряд страшит, отталкивает их, они понимают, что им не должно следовать по чужим (кровавым) стопам. Это подтверждается и тем, что в русских былинах, сказах, пословицах, сказках нет ни малейших отзвуков о существовании у восточных руссов человеческих жертв. Они знали о них у других народов. Но этот обычай отталкивал их и был запрещен религией.
Интересную картину хода религиозного дня дает фрагмент, который мы назовем: «дощечка В — ход дня», посвященный только этому предмету (дощ. №12).
Если светит солнце (т.е. настало утро), поем хвалу богам и огнищу Перуна, который есть, сказано, победитель варягов, и провозглашаем великую славу отцам нашим (и) дедам, которые суть в небе; просим так трижды вести наши стада на траву».
Таким образом, утро начиналось молитвой к богам и работой.
«…когда же (надо) вести их в другую степь, — идем есть и второй раз, хвалу богам возносяще, поем славу и так до полудня. И, говоря славу великому Хорсу золоторунному, вращающему коло (очевидно, круг солнца), пьем “суряну” (наверное, что-то вроде сыворотки) и так до вечера; а вечером, когда уже зажжем сложенные костры, поем славу вечернюю Даждь-богу нашему, который, сказано, есть прадед наш, и, заботясь, чтобы быть чистыми, и умывшись, идем ко сну».
Из этого видно, что моление совершалось в день трижды: утром — богам, Перуну и праотцам, днем — Хорсу, т.е. солнцу, вечером — Даждь-богу. Замечательно, что перед сном руссы обязательно мылись и молились, это входило в религиозный ритуал. О телесной чистоте говорится и в других дощечках.
«Славим бози наше а молихомся з телесы, омовлени водоу чистоу», — гласит дощечка №3. «Молынь творяще; омыехомсе телесы наши а рцехом хвалу», — говорит дощечка №24.
Таким образом, религия предков требовала чистоты не только духовной, но и телесной: богу молились с чистым телом. О дикости, некультурности наших предков не могло быть и речи.
Интересно, что в описании дня все связано со скотом. Однако в дощечке №3, которую мы называем «дощечка С — о труде», очевидно, написанной другим автором, подчеркивается важность труда в поле, речь идет о добывании хлеба. К сожалению, дощечка в некоторых местах исчерпывающе не расшифровывается, можно выхватить лишь отдельные выражения.
Ясно, что труд на поле был ежедневным трудом мужчин. Прямо говорится о добывании не молока, а хлеба. Кончается словами: «…домой идем, потрудившись, там огонь зажигаем, едим покорм наш и говорим, какова есть ласка божеская к нам… и молимся с телом, смытым чистой водой». Тут же добавлено, что десятую часть (возможно, дохода) они дают старшим в роде (на общие нужды), а сотую — волхвам.
Мы видим, что здесь подчеркивается земледельческая часть труда народа. Это вполне понятно. Ибо речь идет о громадном племени на большом пространстве (естественно, с разными условиями жизни). Тексты дощечек в деталях расходятся, что и следовало ожидать, так как авторы были разные, писали в разное время и отражали не всегда одинаковую среду. Это еще больше поддерживает положение об аутентичности источника.
Собственно морали во «Влесовой книге» отведено мало места. Есть лишь косвенные указания о том, что «плохо стало безо Влеса, который говорил нам, что надо ходить прямо, а не криво (образ понятен), а его не слушались» (дощ. №6); следовательно, были и нравственные указания богов, но они не дошли до нас; может, что-нибудь еще найдется в неопубликованных текстах.
Путь честности ставится в пример. Поэтому неоднократно «Влесова книга» с возмущением отзывается о лисьих хитростях и псиной брехне греков. Подчеркивается непорядочность вождей гуннов, бравших дань по два раза.
Внимания достойны взаимоотношения руссов и богов. По крайней мере в двух местах сказано о том, что Велес «научил людей землю орати и зерно сеяти». Это показывает, что земледелие считалось занятием от бога, т.е. почтенным и угодным богам. Упоминается также о посещении неба праотцем Орем. Тот восхитился Перуном, кующим оружие для воинства, идущим на помощь воинам на земле. В связи с этим любопытно одно место: когда руссы увидели бегущих врагов («покаже заде»), они говорили друг другу, что, дескать, здорово помогает нам небесная сила.
Совершенно новым лицом русской мифологии, нигде не встречающимся в народном эпосе и не оставившим, по-видимому, никаких следов, является Магура, вестница Перуна, сияющая всеми цветами радуги. О ней такие упоминания встречаются десятки раз, как только речь заходит о войне. В случае войны она начинает бить крыльями по обе стороны и призывать к бою. Она не только возвещает начало похода, но и часто повелевает, как вести войну. Когда на Русь одновременно напали с двух сторон гунны и готы, а вождь не знал, что делать, она сказала, что сперва надо напасть на гуннов, разбить их, а потом на готов, что и было сделано с успехом (Вероятно, функции связи с «перуницей» осуществляли жрецы или волхвы). Она же (Магура) давала воинам во время боя пить из рога «живой воды». Она вводила погибших в рай. Она пела победные песни. Она же чаще всего называлась «матырь сва» или «матырь сва слава», смысл чего до сих пор не удалось раскрыть.
В одном из отрывков Перун обращается к воину, павшему в бою и попавшему в рай: «Иде, сыне мые, до те красе вешны а тамо зряшеше тва денде а бабе а ти то о радощех а веселиях те зрящете, плакста зела до днесе а тедо има бишеть возрадовасте ся о животе твем вешнем до конца конец…» То есть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80