Ведь не случайно прославленный мастер шпионского жанра в литературе, английский писатель Ле Каррэ, сам в прошлом разведчик, в романе «Шпион, который вернулся с холода» хотя и уподобляет нелегала профессиональному лицедею, но считает, что актеру все-таки живется легче. Очень верное наблюдение! Оговорюсь, правда, что Ле Каррэ заблуждался, когда считал, что главными стимулами для сотрудников разведки являются не идейные убеждения и патриотизм, а прежде всего деньги, карьеризм и личные амбиции. История нашей службы свидетельствует: у нас эти побудительные мотивы не главные для подавляющего большинства разведчиков-нелегалов, в том числе и для агентов-иностранцев. Напротив, мой пятидесятилетний опыт работы в разведке убеждает, что всегда, когда у человека на передний план выходит меркантилизм и карьеризм, разведчик становится ненадежным. Это подтверждают и те случаи предательства, с которыми мне пришлось столкнуться.
Питер и Хелен исправно выполняли обязанности радистов и содержателей радиоквартиры. Они оказали большую помощь Бену в получении и обработке разведывательных материалов, количество которых все время возрастало.
Бен. В начале 1951 года я встретился с новым кандидатом на службу в нелегальной разведке. Это был симпатичный молодой человек, жгучий брюнет с подвижным лицом и живыми темны ми глазами. Они, казалось, постоянно искрились в улыбке.
— Конон Трофимович Молодый, — представился он и добавил: — Есть желание попробовать свои силы на вашем труд ном поприще.
Ему было 28 лет. Он заканчивал Академию внешней торговли, куда поступил после демобилизации из армии. Всю Великую Отечественную войну Конон Трофимович находился в действующей армии, служил в артиллерийской разведке.
Мы проявили интерес к нему в связи с его совершенным знанием английского языка и некоторым опытом жизни в США. Он провел там свои первые школьные годы у родной тетки, взявшей его на воспитание. В двенадцать лет Молодый вернулся в родной дом. За почти семилетний период обучения в американской школе он приобрел те глубокие знания языка, которые так необходимы каждому разведчику-нелегалу, если он выдает себя за англосакса.
Разговор с ним как-то сразу заинтересовал меня. В моей памяти всплыл образ Нормана Михайловича Бородина, с которым я познакомился еще в 1938 году. В детстве он тоже находился в США с родителями, а его знания языка и американского образа жизни позволили впоследствии успешно работать в нелегальной резидентуре Ахмерова.
В нашей службе К.Т.Молодый получил оперативный псевдоним Бен. Я часто встречался с ним и всякий раз отмечал быстрый прогресс в том, как он осваивал основы разведывательного мастерства. С ним легко было работать. У него всегда было хорошее настроение, ко всему он относился со здоровым юмором.
К 1954 году Бен был готов к выезду за кордон, уверенно ориентировался в разработанной вместе с ним легенде-биографии: под видом канадца он должен был осесть в Англии. Для легализации его сначала направили в Канаду. Оттуда он собирался перебраться в Англию уже с настоящими документами человека, родившегося в Канаде. Этот этап молодой разведчик прошел успешно и в 1955 году оказался на берегах Темзы. Оформление постоянного жительства прошло благополучно. Он занялся бизнесом, создал фирму по продаже и обслуживанию игральных аппаратов. Это было удачное прикрытие для разведывательной деятельности и легализации средств, получаемых из Центра.
Подробности главных разведывательных операций Бена в Англии я вынужден оставить, как говорится, за кадром, так как английской контрразведке даже после ареста и суда над ним об этих операциях не удалось ничего узнать. Исключение составляет дело двух провалившихся агентов — Хаутона и Джи, потащивших за собой Бена, а также Крогеров.
Потеря Бена и его верных помощников была для нас очень чувствительной. Известным утешением послужил тот факт, что разведывательное мастерство Бена, его мужество и стойкость обеспечили сохранение большей части резидентуры. Это позволило нам в дальнейшем успешно выполнять в Англии важные задачи.
Что же произошло? Как удалось английской контрразведке выйти на Бена и его сотрудников?
Резидентура за пять лет деятельности вплоть до конца 1960 года добыла большое количество важных секретных материалов, получивших в Центре и в научных кругах нашей страны высокую оценку. Положение Бена было весьма надежным, и, привыкнув к своим успехам, он, видимо, несколько ослабил бдительность, в частности, в общении с Крогерами, обосновавшимися прочно и действовавшими в высшей степени осмотрительно.
Но в свое время Хаутон был завербован внешней разведкой в Варшаве. Так как происходило это на территории дружественной страны, наши люди прибегли к небольшой технической помощи польских коллег. Тогда Хаутон служил в военно-морском атташате британского посольства в Польше. Вот эта техническая помощь и сыграла впоследствии роковую роль. В конце 1958 года, как стало известно позже, начальник отдела оперативной техники польских органов безопасности полковник Голеневский, имевший некоторое отношение к операции по вербовке Хаутона, встал на путь измены. По собственной инициативе он установил контакт с ЦРУ и сотрудничал с ним под кличкой «Снайпер». Голеневский не замедлил сообщить американцам известные ему сведения о Хаутоне, правда, изменник переврал его фамилию, но указал, что этот человек служит в военно-морских силах Англии. Американцы информировали британскую контрразведку, которая быстро установила Хаутона и взяла его под наблюдение. Вскоре англичанам удалось выйти на любовницу Хаутона, сотрудницу архива военно-морской базы в Портлен де Джи. Как позже убедились контрразведчики, она была основным источником информации, которую Хаутон передавал нашей внешней разведке.
К середине 1960 года английские «охотники за шпионами» зафиксировали одну встречу Джи с Беном, когда та передавала очередной пакет с документами. К концу года англичане смогли установить и Крогеров: Бен однажды воспользовался их автомашиной. Однако все усилия контрразведки выявить других агентов Бена успехом не увенчались.
7 января 1961 года у вокзала Ватерлоо в Лондоне контрразведка захватила Бена, Джи и Хаутона в момент, когда Джи передавала резиденту свою хозяйственную сумку, в которой находились секретные материалы. В тот же день были задержаны и Крогеры. При обыске в их доме контрразведчики обнаружили рацию, специальную фотоаппаратуру и документы из английского военно-морского ведомства, которые Бен не успел отправить в Центр.
Бен, Питер и Хелен во время следствия и на суде держались стойко и построили свою защиту очень умно. В своих мемуарах тогдашний руководитель британской контрразведки Райт засвидетельствовал, в частности, что Бен вел себя исключительно мужественно. Он стремился взять всю вину на себя, утверждая, что Крогеры ничего не знали о его разведывательной деятельности.
Хочу также привести отзыв Джорджа Блейка, который, отбывая свой срок заключения, одно время находился в одной тюрьме с Беном: «Гордон Лонсдейл нес свой крест с несгибаемой стойкостью и неизменно пребывал в хорошем настроении». Блейк вспомнил об одном разговоре, происходившем за несколько дней до того, как Бена внезапно перевели в другую тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76