Я видел, как люди исчезали в пучине вокруг меня, и слышал стоны и предсмертные крики своих друзей. Я ходил под градом пуль и ядер и скользил по палубе, залитой человеческой кровью! Моей душе бывало больно, но я никогда не плакал... Эта комната, которую я, оказывается, бережно хранил в своей памяти, эта комната, где меня ласкал отец, которого я никогда не увижу, последний раз целовала мать, которая, может быть, не захочет меня видеть, эта комната для меня священна, как могила отца, священна, как колыбель! И я не могу спокойно вспоминать ее. Мне всегда хотелось оплакать свое детство, Ашар, ведь оно было таким коротким!
Старик сжал его в своих объятиях. Поль положил голову к нему на плечо, и они несколько минут стояли молча. Наконец старый Ашар сказал:
- Да, ты сказал правду. Эта комната вместе и колыбель и могила: вот здесь ты родился, - он протянул руку к кровати, - а тут отец простился с тобой навсегда, - прибавил он, указав на другой угол.
- Так он умер? - спросил Поль.
- Умер.
- Ты мне расскажешь о его смерти?
- Я все расскажу тебе!
- Подожди немножко, - сказал Поль, отыскав рукою стул и присев на него. - Я еще не в состоянии тебя слушать, дай мне немного справиться с собой.
Он облокотился на подоконник и стал смотреть на море.
- Как прекрасна ночь в океане, когда луна, как теперь, ярко светит! Это величественно, как вечность... Мне кажется, что человек, который постоянно наблюдает это зрелище, не может бояться смерти. Отец мой умер мужественно?
- О, конечно! - ответил Ашар с гордостью.
- Я был уверен в этом. Я его помню, хотя мне было четыре года, когда я в последний раз его видел.
- Он был таким же красавцем, как вы, - сказал Ашар, - такой же молодой.
- Скажи, как его звали?
- Граф Морне.
- А, так я из древней и благородной фамилии. У меня тоже есть герб с короной...
- Постойте, постойте, молодой человек, не предавайтесь гордости, сказал Ашар. - Я еще не сказал вам имени вашей матери.
- Да-да, кто она? Простая женщина? Я все-таки с уважением выслушаю ее имя.
- Маркиза д'Оре, - произнес Ашар медленно и словно с сожалением.
- Что ты говоришь! - вскричал Поль, вскочив со стула и схватив старика за руку.
- Я говорю правду.
- Так Эммануил мой брат, а Маргарита моя сестра!
- Да разве вы их знаете? - удивился Ашар.
- О, ты правду недавно сказал, старик, - сказал Поль, опустившись на стул. - Что провидению угодно, то и будет, а все, что оно сделает, заранее написано в книге нашей судьбы...
Оба некоторое время молчали, наконец Поль приподнял голову и, взглянув с решительным видом на старика, сказал:
- Теперь говори, я готов тебя слушать.
ГЛАВА IX
Старик подумал с минуту и начал свой печальный рассказ:
- Они были обручены. Вдруг, не знаю почему, между их семьями началась страшная вражда, и их разлучили. Сердце графа Морне было разбито, он не мог оставаться во Франции и уехал в Санто-Доминго, где у отца его было небольшое имение. Я поехал с ним, потому что маркиз Морне относился ко мне с полным доверием, ведь я сын его кормилицы и вместе с ним воспитывался. Он называл меня братом, но я никогда не забывал расстояния, положенного между нами происхождением. Маркиз был совершенно уверен во мне, зная, что я люблю графа, как родного сына.
Мы прожили здесь два года. Два года ваш батюшка - часто без цели, иногда занимаясь охотой, - блуждал по этому великолепному острову, надеясь подавить душевную боль усталостью. Но это ему не удавалось. Наконец после двух лет беспрерывной борьбы с собой и бесконечных страданий он, видно, почувствовал, что не может больше терпеть, не может жить, не увидев ее еще хоть раз, и мы отправились в Европу. Плавание наше прошло так благополучно, что суеверные люди могли бы принять это за самое счастливое предзнаменование. Через полтора месяца по выходе из Порт-о-Пренса мы были уже в Гавре. Мадемуазель де Сабле была уже замужем. Маркиз д'Оре, удерживаемый своей должностью при дворе, жил в Версале, а жена его была нездорова и оставалась в старом замке Оре, башни которого видны отсюда.
- Да, да, я знаю этот замок, - проговорил Поль, - продолжай.
- Во время нашего путешествия дядя мой, который служил дворецким в замке Оре, умер и оставил мне этот домик, а при нем кусок земли. Я приехал сюда, чтобы вступить во владение наследством. Граф отпустил меня в Виенне, сказав, что поедет в Париж, и я целый год не видел его. Однажды ночью... теперь ровно двадцать пять лет назад... кто-то стучится ко мне в дверь, я отворяю: ваш отец входит, держа на руках женщину, лицо которой закрыто вуалью, идет прямо сюда и кладет ее на постель... Потом он подошел ко мне я стоял, окаменев от удивления, - положил руку на плечо и попросил, хотя мог приказать: "Ашар, ты можешь спасти больше, чем мою жизнь, - жизнь и честь той, которую я люблю. Садись на лошадь, скачи в город и через час будь здесь с доктором". Последние слова он произнес отрывисто и повелительно. Я понял, что нельзя терять ни минуты, и побежал исполнять его приказание.
К рассвету я привез доктора. Граф провел его в ту комнату и закрыл за собой дверь. Уехал доктор уже часов в пять вечера. Ночью отец ваш вышел, снова неся на руках неизвестную женщину, и лицо ее было опять закрыто. Тогда я и увидел вас тут в первый раз, совсем крошку.
- Как же ты узнал, что это была маркиза д'Оре? - спросил Поль так, словно ему не хотелось верить рассказу своего старого друга.
- О, - ответил старик, - обнаружилось это совершенно неожиданно. Я предложил графу Морне оставить вас у меня. Он согласился, но иногда приходил навещать вас.
- Один? - спросил Поль с беспокойством.
- Всегда один. Мне позволено было гулять с вами по парку, и тут случалось иногда, что маркиза, как будто случайно, покажется где-нибудь в аллее, поманит вас к себе и обнимет, как чужого ребенка, которого ласкают, потому что он мил. Так прошло четыре года. И вот однажды ночью опять раздался стук в дверь, это был опять граф. Лицо у него было спокойное, но мрачное. "Ашар, - говорит он мне, - завтра на рассвете я дерусь с маркизом д'Оре, это бой на смерть, секундантом будешь ты один, так мы условились. Приюти меня этой ночью у себя и дай мне бумагу и перо..." Он сел к столу, вот на этот самый стул, на котором вы теперь сидите.
Поль тут же встал, оперся на спинку стула и уже не садился на него.
- Граф не спал всю ночь. На рассвете он вышел в ту комнату и увидел, что я на ногах, - я тоже не ложился. А вы, бедный ребенок, не понимая ни страстей, ни забот людских, вы спокойно спали в своей кроватке!
- Говори, говори, старик.
- Он нагнулся к вам, опираясь на стенку, и, печально посмотрев на вас, сказал: "Ашар, если я буду убит, с этим ребенком может случиться какое-нибудь несчастье. Отдай его вместе с этим письмом моему камердинеру Фильду, он отвезет его в Шотландию и оставит там на руках верных людей. Когда ему будет двадцать пять лет, он принесет тебе половину этой монеты, вторую половину я отдаю тебе. Тогда ты открой ему тайну его рождения, потому что его мать, возможно, будет жить в одиночестве. Эти бумаги отдай ему только тогда, когда маркиза уже не будет на свете. Теперь пойдем, пора". Граф оперся на вашу кроватку, нагнулся к вам, и хотя он был человеком твердого характера, уверяю вас, я видел, как слезы катились у него из глаз.
- Продолжай, - сказал Поль глухим голосом.
- Драться назначено было здесь, в парке, шагах в ста отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33