Две ветви пфальцграфского дома рассорились из-за Богемии давным-давно, теперь отношения восстанавливались довольно успешно, и этот подарок должен был послужить тому доказательством.
В тот день, когда король под давлением королевы решил объявить о своем завещании, он отправился в Аранхуэс, не сообщив об этом послам, однако пригласил туда всех членов совета и прежде всего его главу, кардинала Порто-Карреро. В первый же вечер Карл велел всем собраться в их зале, куда обещал явиться для важного сообщения. Члены совета, разумеется, пришли туда, ничего не подозревая, ибо сведения о завещании никуда не просочились. В то время даже мысль о нем не приходила им в голову.
— Сеньоры, — произнес Карл, когда присутствующие заняли свои места, — сегодня — памятный день для Испании, ибо я собираюсь решить ее судьбу. Вот завещание, составленное в полном соответствии с моим свободным выбором; я прошу вас прочитать его и выполнить необходимые формальности, исключающие возможность оспорить его. Такова моя воля, и я настаиваю на том, чтобы это завещание не подвергалось пересмотру ни при моей жизни, ни после моей смерти.
Члены совета переглянулись в крайнем удивлении. Только кардинал не изменился в лице, в глазах остальных он хотел быть человеком посвященным. При дворе недостаточно быть обласканным повелителем, нужно еще выглядеть соответствующим образом.
Но больше всех был поражен духовник короля. Он обратился с упреками к своему подопечному, но Карл ответил ему с находчивостью, обычно не свойственной ему:
— Преподобный отец, мое завещание не грех, и я не обязан был сообщать вам о нем.
— Это сделала королева! — выкрикнул кто-то.
Через несколько часов этот крик донесся до Мадрида и достиг ушей графа фон Мансфельда; посол был крайне удручен — он не мог поверить в то, что услышал, и тут же отправил одного из секретарей в Аранхуэс, к кардиналу, который подтвердил, что все — истинная правда, он сам держал в руках подписанное королем и одобренное советом завещание, имеющее такую же законную силу, как если бы его заверили все нотариусы Европы.
Граф чуть с ума не сошел, он еще не осознал до конца, какую шутку с ним сыграли, но горькое подозрение закралось в его душу, когда секретарь произнес:
— Все это устроила королева.
Сначала граф подумал, что Дармштадта обманули так же как его, — королева удалила принца под благовидным предлогом, чтобы развязать себе руки. Но первая ниточка, указавшая на предательство, неизбежно должна была привести такого хитрого человека, как посол, ко второй. Он вспомнил о тайном ходе в покои Берлепш и о том, как она выпроваживала его оттуда с того самого дня, как Дармштадт впервые побывал у королевы. Граф не мог сразу разгадать эту странную и необъяснимую тайну, но он заподозрил что-то неладное, и это был первый шаг. Ухватившись за блеснувшую в мозгу догадку, Мансфельд должен был прояснить все до конца, и он преуспел в этом, но слишком поздно для себя.
Новость облетела всю Европу; я помню, какое она произвела впечатление и что говорили о ней повсюду. Герцог Савойский похвалил короля Испании: по его мнению, Карл проявил себя как политик, способный на великий шаг; он сумел отстранить от испанского престола Францию и Империю одновременно, а герцог считал, что для небольших стран нет ничего опаснее великих государств: рано или поздно они будут поглощены ими.
Королева была счастлива и горда; она не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на потерпевшего поражение графа фон Мансфельда и дать ему понять, что ей известны его козни. Граф явился во дворец, как только двор вернулся в Мадрид. Королева приняла его в спальне короля, который слегка занемог и лежал в кровати.
— Господин посол, — сказала она ему, — вы пришли, чтобы поздравить нас, и мы охотно принимаем ваши поздравления. Король спокоен, а Испания будет счастлива. Я написала моей сестре и императору, желая лично сообщить им о решении, в принятии которого — я этого не скрываю — принимала большое участие, и потому мне так приятны ваши поздравления.
— Позвольте же мне принести их вам, ваше величество. Королева Испании проявила себя как чрезвычайно искусный политик, она сумела спутать все расчеты. Даже принц Дармштадтский, судя по всему, ошибался, — намеренно добавил граф.
— Принц Дармштадтский — мой кузен и лучший друг, господин посол. Сегодня утром я получила от него письмо; он сел на корабль в Генуе и скоро прибудет в Барселону. Здесь его ожидают новые милости короля: он теперь гранд первого класса и вице-король Каталонии; вы можете сообщить моему августейшему брату, что мы делаем для его подопечного.
— Но, ваше величество, это завещание, составленное втайне, тогда как мой повелитель…
— … рассчитывал на нечто иное? Я знаю. Но не принимаю того, что мне навязывают, и единственное, чего никогда не прощаю, это уверенности в том, что я способна на низкий поступок. Надеюсь, однако, что мы все же не расстанемся с вами, господин граф. Счастье не всегда улыбается нам, а борьба происходит каждый день.
И королева повернулась к нему спиной.
Мансфельд вернулся к себе в ярости, почти в отчаянии; он понимал, что пропал. Его депеши были отосланы: ему надо было сообщить о своем провале; но с этого часа граф не ел и не спал. Его, такого искушенного политика, обманула неопытная и бесхитростная женщина. Он ломал голову, как исправить ошибку. И как будто нашел ее: граф срочно послал в Вену надежного секретаря, снабдив его устными наказами, ведь не все можно доверять бумаге.
Сделав это, он немного успокоился. Просидев несколько дней дома, он как ни в чем не бывало опять появился при дворе, был принят как обычно и настолько сумел овладеть собой, что. встретив принца Дармштадтского, даже не намекнул на свое недовольство, не проявил никакого любопытства и притворился, что смеется и шутит от всей души:
— Ловкая проделка, дорогой принц! Не знаю, причастны ли вы к ней, но разыграно все было великолепно. Малышка-королева хитра и самоуверенна, как старый придворный. Вот нас и выкинули. Королева сбросила маску. Если бы у нее родился сын и она стала бы регентшей, нам было бы не легче; теперь же мы знаем, какова она. Нам остается лишь спустить флаг: Испания потеряна для нас.
А в это время Бавария ликовала, радуясь счастью своих повелителей. Юный принц по приглашению кузена прибыл в Испанию, где его все поздравляли. Будущего короля принимали как мессию. Порто-Карреро видел в нем воплощение своей мести; все произошло само собой, и его не в чем было упрекнуть: он ничего не замышлял и не готовил, сама судьба вмешалась в нужную минуту.
Королева встретила своего юного кузена с большой радостью. Она сама представила его королю, который, увидев его, сказал:
— Он похож на дона Карлоса.
И действительно, это было так: портрет этого несчастного принца висел в комнате и сравнить их можно было прямо сейчас.
— О, как жаль! — заметила королева. — Это плохое предзнаменование.
Юный принц нравился всем, кто с ним беседовал; за несколько месяцев он выучил испанский язык так, что смог отвечать на поздравления по случаю Нового года, полученные им от придворных и всех государственных ведомств во главе с советом. Он произнес невероятные для своего юного возраста речи и, главное, сумел выразить искреннее добросердечие в словах, обращенных к королю и королеве — своим благодетелям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
В тот день, когда король под давлением королевы решил объявить о своем завещании, он отправился в Аранхуэс, не сообщив об этом послам, однако пригласил туда всех членов совета и прежде всего его главу, кардинала Порто-Карреро. В первый же вечер Карл велел всем собраться в их зале, куда обещал явиться для важного сообщения. Члены совета, разумеется, пришли туда, ничего не подозревая, ибо сведения о завещании никуда не просочились. В то время даже мысль о нем не приходила им в голову.
— Сеньоры, — произнес Карл, когда присутствующие заняли свои места, — сегодня — памятный день для Испании, ибо я собираюсь решить ее судьбу. Вот завещание, составленное в полном соответствии с моим свободным выбором; я прошу вас прочитать его и выполнить необходимые формальности, исключающие возможность оспорить его. Такова моя воля, и я настаиваю на том, чтобы это завещание не подвергалось пересмотру ни при моей жизни, ни после моей смерти.
Члены совета переглянулись в крайнем удивлении. Только кардинал не изменился в лице, в глазах остальных он хотел быть человеком посвященным. При дворе недостаточно быть обласканным повелителем, нужно еще выглядеть соответствующим образом.
Но больше всех был поражен духовник короля. Он обратился с упреками к своему подопечному, но Карл ответил ему с находчивостью, обычно не свойственной ему:
— Преподобный отец, мое завещание не грех, и я не обязан был сообщать вам о нем.
— Это сделала королева! — выкрикнул кто-то.
Через несколько часов этот крик донесся до Мадрида и достиг ушей графа фон Мансфельда; посол был крайне удручен — он не мог поверить в то, что услышал, и тут же отправил одного из секретарей в Аранхуэс, к кардиналу, который подтвердил, что все — истинная правда, он сам держал в руках подписанное королем и одобренное советом завещание, имеющее такую же законную силу, как если бы его заверили все нотариусы Европы.
Граф чуть с ума не сошел, он еще не осознал до конца, какую шутку с ним сыграли, но горькое подозрение закралось в его душу, когда секретарь произнес:
— Все это устроила королева.
Сначала граф подумал, что Дармштадта обманули так же как его, — королева удалила принца под благовидным предлогом, чтобы развязать себе руки. Но первая ниточка, указавшая на предательство, неизбежно должна была привести такого хитрого человека, как посол, ко второй. Он вспомнил о тайном ходе в покои Берлепш и о том, как она выпроваживала его оттуда с того самого дня, как Дармштадт впервые побывал у королевы. Граф не мог сразу разгадать эту странную и необъяснимую тайну, но он заподозрил что-то неладное, и это был первый шаг. Ухватившись за блеснувшую в мозгу догадку, Мансфельд должен был прояснить все до конца, и он преуспел в этом, но слишком поздно для себя.
Новость облетела всю Европу; я помню, какое она произвела впечатление и что говорили о ней повсюду. Герцог Савойский похвалил короля Испании: по его мнению, Карл проявил себя как политик, способный на великий шаг; он сумел отстранить от испанского престола Францию и Империю одновременно, а герцог считал, что для небольших стран нет ничего опаснее великих государств: рано или поздно они будут поглощены ими.
Королева была счастлива и горда; она не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на потерпевшего поражение графа фон Мансфельда и дать ему понять, что ей известны его козни. Граф явился во дворец, как только двор вернулся в Мадрид. Королева приняла его в спальне короля, который слегка занемог и лежал в кровати.
— Господин посол, — сказала она ему, — вы пришли, чтобы поздравить нас, и мы охотно принимаем ваши поздравления. Король спокоен, а Испания будет счастлива. Я написала моей сестре и императору, желая лично сообщить им о решении, в принятии которого — я этого не скрываю — принимала большое участие, и потому мне так приятны ваши поздравления.
— Позвольте же мне принести их вам, ваше величество. Королева Испании проявила себя как чрезвычайно искусный политик, она сумела спутать все расчеты. Даже принц Дармштадтский, судя по всему, ошибался, — намеренно добавил граф.
— Принц Дармштадтский — мой кузен и лучший друг, господин посол. Сегодня утром я получила от него письмо; он сел на корабль в Генуе и скоро прибудет в Барселону. Здесь его ожидают новые милости короля: он теперь гранд первого класса и вице-король Каталонии; вы можете сообщить моему августейшему брату, что мы делаем для его подопечного.
— Но, ваше величество, это завещание, составленное втайне, тогда как мой повелитель…
— … рассчитывал на нечто иное? Я знаю. Но не принимаю того, что мне навязывают, и единственное, чего никогда не прощаю, это уверенности в том, что я способна на низкий поступок. Надеюсь, однако, что мы все же не расстанемся с вами, господин граф. Счастье не всегда улыбается нам, а борьба происходит каждый день.
И королева повернулась к нему спиной.
Мансфельд вернулся к себе в ярости, почти в отчаянии; он понимал, что пропал. Его депеши были отосланы: ему надо было сообщить о своем провале; но с этого часа граф не ел и не спал. Его, такого искушенного политика, обманула неопытная и бесхитростная женщина. Он ломал голову, как исправить ошибку. И как будто нашел ее: граф срочно послал в Вену надежного секретаря, снабдив его устными наказами, ведь не все можно доверять бумаге.
Сделав это, он немного успокоился. Просидев несколько дней дома, он как ни в чем не бывало опять появился при дворе, был принят как обычно и настолько сумел овладеть собой, что. встретив принца Дармштадтского, даже не намекнул на свое недовольство, не проявил никакого любопытства и притворился, что смеется и шутит от всей души:
— Ловкая проделка, дорогой принц! Не знаю, причастны ли вы к ней, но разыграно все было великолепно. Малышка-королева хитра и самоуверенна, как старый придворный. Вот нас и выкинули. Королева сбросила маску. Если бы у нее родился сын и она стала бы регентшей, нам было бы не легче; теперь же мы знаем, какова она. Нам остается лишь спустить флаг: Испания потеряна для нас.
А в это время Бавария ликовала, радуясь счастью своих повелителей. Юный принц по приглашению кузена прибыл в Испанию, где его все поздравляли. Будущего короля принимали как мессию. Порто-Карреро видел в нем воплощение своей мести; все произошло само собой, и его не в чем было упрекнуть: он ничего не замышлял и не готовил, сама судьба вмешалась в нужную минуту.
Королева встретила своего юного кузена с большой радостью. Она сама представила его королю, который, увидев его, сказал:
— Он похож на дона Карлоса.
И действительно, это было так: портрет этого несчастного принца висел в комнате и сравнить их можно было прямо сейчас.
— О, как жаль! — заметила королева. — Это плохое предзнаменование.
Юный принц нравился всем, кто с ним беседовал; за несколько месяцев он выучил испанский язык так, что смог отвечать на поздравления по случаю Нового года, полученные им от придворных и всех государственных ведомств во главе с советом. Он произнес невероятные для своего юного возраста речи и, главное, сумел выразить искреннее добросердечие в словах, обращенных к королю и королеве — своим благодетелям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127