– О, да успокойтесь: речь идет всего-навсего о… Не собираетесь ли вы вскоре поехать в Италию?
– Я постоянно езжу туда, в Италию; правда, я вас предупреждаю, если вас интересуют индульгенции, то я в довольно плохих отношениях с новым папой.
– Нет, нет, в качестве протестантского пастора я нисколько не верю в эту область римско-католической коммерции.
– Что же тогда?
– Речь идет о соломенной шляпке из Флоренции.
– О, это я охотно беру на себя: у госпожи Ренье будет самая красивая шляпка из Тосканы.
– Тсс! Говорите тише: жена рядом!
– Понимаю, вы хотите сделать ей сюрприз.
– Нет, не в этом дело.
– В таком случае я не понимаю.
– Вы все равно забудете обещание!
– Господа, прошу к столу! – рискнула произнести эти четыре слова по-французски наша хозяйка.
Я завтракал, не отрывая глаз от настенных часов. В четверть девятого я встал из-за стола.
– Дорогой мой хозяин, вы француз, – обратился я к пастору, – и, как француз, вы, наверное, знаете самую старую из наших пословиц, восходящую к королю Дагоберу: «Нет такой приятной компании…»
– О, от нашей вы еще не избавлены!
– Как это понять?
– Мы проводим вас до Чидла и распрощаемся с вами только у вагона.
И он показал мне небольшую крытую коляску, стоявшую у ворот.
– Браво! Вот это то, что называется гостеприимством!
– Нет, это то, что называется жизнью. Мы, протестантские пасторы, не похожи на ваших католических кюре, которые подвергают себя все новым и новым лишениям, неустанно умерщвляя плоть; мы рассматриваем жизнь не как уступку, а как дар Господа: согласно нашей вере, даруя жизнь, Господь говорит нам: «Я даю вам то, прекраснее чего в мире нет; сотворите из нее нечто самое сладостное». И поэтому мы принимаем всякое удовольствие, которое Господь посылает нам на нашем пути, словно своего ангела, и, вместо того чтобы отгонять его нашей скорбной и надменной миной, мы стараемся приучить его к нашей земной атмосфере всяческими ласками и предупредительностью. Так, к примеру, увидев сегодня утром, что стоит отличная погода, я подготовил эту поездку: это был способ видеть вас как можно дольше и подарить жене и детям полдня свежего воздуха, солнца и цветов.
– Господин Ренье, вы так хорошо понимаете жизнь, что должны глубоко понимать и смерть. Счастливы те, кому вы помогаете жить! Тем более счастливы те, кому вы помогаете встретить смерть!
Я бросил взгляд на настенные часы.
– В нашем распоряжении тридцать пять минут, – предупредил я хозяина.
– Это на пять минут больше, чем нам необходимо… Хорошо, идемте!
– А мой чемодан?
– Он в коляске.
– А рукопись?
– Она в вашем чемодане.
– Так идемте же! Как вы только что сами выразились, вы человек, которому свойственны предупредительность и ласковость, и меня уже не удивляет, что счастье не покидает вас.
Мы сели в коляску и поехали.
Через полчаса мы были на станции.
В тот самый миг, когда мы ступили на землю, локомотив своим долгим пронзительным свистом предупредил о своем прибытии ожидавших его пассажиров.
И правда, поезд появился на повороте, стремительно; приближаясь к станции и покачивая огромным султаном дыма.
– Ну же! – произнес мой хозяин. – Поцелуйте мою жену и моих детей, пожмите мне руку и скажите нам: «Прощайте!»
– Почему же «Прощайте»?
– Потому что я не осмеливаюсь обратиться к вам с просьбой сказать нам «До свидания!».
– Увы, вы правы: «До свидания» – это ложь, «Прощайте» – это правда. Поезд остановился, и станционные служащие пригласили пассажиров занять свои места.
Пастор подошел к одному из людей, открывавших двери вагонов, и что-то сказал ему вполголоса.
– Yes! – ответил тот, жестом пригласив священника следовать за собой.
– Что вы у него спросили? – поинтересовался я.
– Найдется ли вагон, где вы могли бы побыть в уединении… Не знаю, почему, но мне кажется, что сейчас вы расположены к одиночеству.
– Вы, дорогой мой хозяин, действительно знаете науку человеческого сердца. Ну а теперь скажем друг другу «До свидания!»: мне будет стоить слишком дорого сказать вам «Прощайте!»
Улыбнувшись, молодой человек жестом попросил жену и детей подойти к нам.
Словно сестра брату, супруга пастора подставила мне для поцелуя свой белый чистый лоб, обрамленный двумя золотистыми прядями; дети подставили мне, словно другу, свои круглые, розовые и свежие щеки.
А мы с г-ном Ренье порывисто и крепко обняли друг друга.
Наконец, начальник поезда дал сигнал отправления; я прыгнул в вагон, дверь его закрылась за мной, я опустил окно и высунулся чуть ли не до пояса в проем, чтобы еще раз увидеть моих новых друзей, расстаться с которыми мне было тяжелее, чем с многими моими старыми друзьями.
Пока они не скрылись из виду, я махал им рукой; супруги махали мне в ответ платками, а дети посылали воздушные поцелуи.
Но через пятьсот – шестьсот шагов дорога сделала поворот, и все исчезло.
Через три часа я был в Ливерпуле.
И теперь, поскольку то, что мне остается рассказать, является естественным предисловием к книге, которую публике остается прочитать, да будет мне позволено возобновить повествование лишь тогда, когда я смогу познакомить читателя с историей детей – точно так же, как я поведал ему историю их отца и матери.

Комментарии
Роман «Ашборнский пастор» («Le Pasteur d'Ashbourn»), представляющий собою сочетание повести в духе «черного» готического романа ужасов XVIII в., автобиографии героя и биографического очерка Байрона, написан Дюма в 1853 г. Он впервые публиковался в газете «Страна» («Le Pays») с 23.02 по 11.06.1853. Первое отдельное издание: Paris, Cadot, 8vo, 8v., 1853.
Это первая публикация романа на русском языке. Перевод его был выполнен Ю.Денисовым специально для настоящего Собрания сочинений по изданию: Paris, Calmarm-Levy, 1887; по нему же была проведена сверка.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152