Тут он увидел, что монах встал и, сделав несколько шагов навстречу женщине, сложил ладони и отвесил ей глубокий поклон.
– Зачем же вы, дорогой брат монах, тратите деньги на подарки? – спросила женщина.
– Дорогая сестра, – возразил монах, – стоит ли говорить о таких пустяках!
– Да что вы, брат монах? – продолжала женщина. – Ведь нельзя принимать подарки от монахов!
– У нас построили новый зал Воды и Суши, – заговорил он о другом. – Я все собирался пригласить вас, уважаемая сестра, пойти туда отдохнуть. Но боялся, что господин тюремный начальник будет этим недоволен…
– Ну, муж не из таких людей! Моя мать, умирая, взяла с меня обет родить ребенка. Я давно уже собиралась пойти в храм помолиться и просить вас помочь мне выполнить этот обет.
– Это ваше семейное дело, – промолвил монах. – Зачем же вы так говорите? Я для вас сделаю все, что вы прикажете!
– Дорогой брат монах, – сказала женщина, – читайте священные книги и побольше молитесь за мою мать. Это будет очень хорошо.
В это время из внутренних комнат вышла служанка и принесла чай. Женщина взяла чашку, обтерла рукавом ее края и, держа двумя руками, поднесла монаху. А тот, принимая чашку также обеими руками, похотливо смотрел на женщину. Она тоже поглядывала на монаха смеющимся, манящим взглядом. Еще в древнме времена говорили: «Храбрость, придаваемая страстью, не знает преград». Вот и эти двое, ничуть не остерегались Ши Сю, который, стоя за дверной занавеской, наблюдал всю эту сцену. Теперь ему приоткрылась истина, и он подумал про себя: «Правильно говорится: “Не верь тому, что существует добродетель незапятнанная, и опасайся человеколюбия не гуманного”. Я уже несколько раз замечал, что эта женщина слишком вольно ведет себя со мной, но относился к ней, как к своей сестре… А оказывается, бабенка-то не очень порядочная! Ну, смотрите не попадайтесь в мои руки! Ведь я могу вступиться за честь Ян Сюна».
Подумав так, Ши Сю окончательно решил, что дело здесь нечисто и, откинув занавеску, быстро вбежал в комнату. Увидев его, плутоватый монах торопливо поставил чашку и оказал:
– Прошу вас присесть, уважаемый господин.
– Это мой деверь, новый побратим мужа, – вставила свое слово женщина.
– Могу ли я спросить, откуда вы родом и как ваше имя? – мягким, елейным голосом спросил монах.
– Зовут меня Ши Сю, – отвечал тот, – а родом я из Цзинлина; прозвище мое «Отчаянный», так как я всегда готов выступить в защиту справедливости. Я неотесан и невежествен, и если чем-нибудь обидел вас, так вы уж не обижайтесь!
– Что вы, что вы, смею ли я? – смиренно возразил монах. – Сейчас я пойду позову остальных монахов, – и поспешно выскочил из комнаты.
– Брат монах! – закричала ему вслед женщина. – Возвращайтесь поскорее!
Но монах так торопился убраться восвояси, что даже не ответил ей. Проводив монаха до дверей, женщина ушла во внутренние комнаты. А Ши Сю, сидя около дверей, продолжал раздумывать; теперь для него все стало ясно.
Прошло довольно много времени, пока, наконец, из храма пришли служки и зажгли свечи и ароматные курения. Вскоре монах возвратился и привел с собой других монахов, чтобы отслужить панихиду. Старый Пань попросил Ши Сю угостить монахов чаем. А после чая они стали бить в барабаны и цимбалы и запели священные песнопения. Руководил церемонией похотливый монах вместе с другим, одного с ним возраста монахом. Они звонили в колокольчики, сжигали жертвенные деньги из золоченой бумаги и возносили перед алтарем молитвы, чтобы умилостивить богов и вымолить переход в рай души покойного писаря Вана.
Затем на панихиду пришла и хозяйка, одетая в темное платье, скромно причесанная и слегка набеленная. Она принесла курильницу, поставила в нее ароматические свечи и совершила жертвоприношение будде. Похотливый монах совсем распалился и, позванивая колокольчиком, громким голосом распевал молитвы. Остальные монахи заметили, что монах и женщина льнут друг к другу, и пришли в полное замешательство. После панихиды всех пригласили во внутренние комнаты на скромную трапезу.
Между тем монах, пропустив впереди себя всех других, шел позади и, оборачиваясь, улыбался женщине. А та, прикрыв рот рукой, также с улыбкой смотрела на него. Все время они переглядывались и бросали друг на друга влюбленные взгляды. Наблюдая за ними, Ши Сю все понял и сильно опечалился.
Наконец, монахи расселись за столом; были поданы овощные закуски и легкое вино. Все выпили по нескольку чашечек. Затем принесли постные кушанья. После трапезы каждому монаху было выдано вознаграждение. Немного спустя старик Пань извинился, сказав, что он нехорошо чувствует себя, и ушел спать. Потом и монахи встали из-за стола и пошли прогуляться.
У Ши Сю на душе было очень тяжело. Теперь он был уже почти уверен в правильности своих предположений и, пожаловавшись на боль в животе, лег спать на лавку за перегородкой.
Между тем женщина, воспылав страстью, забыла о всякой осторожности и сама прислуживала монахам. После перерыва снова забили барабаны, и началось песнопение. Затем опять принесли жертвы; подали чай, закуски и фрукты. Брат монах без усталм побуждал других монахов петь молитвы, умоляя владыку неба о прощении души усопшего. Кланяясь трем изображениям будды, они совершали богослужение до полуночи, пока не свалились от усталости. Только сластолюбивый монах становился все более возбужденным и продолжав громко распевать молитвы.
А что касается женщины, то она долго стояла за занавеской у двери, и разгоревшееся в ней пламя страсти жгло ее грудь; почти не сознавая того, что делает, она приказала служанке передать монаху Хай-гуну, что у нее есть к нему разговор. И когда тот, продолжая молиться, приблизился к ней, она взяла его за рукав и сказала:
– Дорогой брат, завтра вы придете за вознаграждением – так не забудьте оказать моему отцу, что надо совершить богослужение по обету.
– Положитесь на мою память, – отвечая тот. – Но если вы решили выполнить свой обет, так надо это сделать сейчас. – И, помолчав, добавил: – Какой свирепый вид у этого вашего деверя.
– А стоит ли обращать на него внимание? – покачав головой, сказала женщина. – Ведь он нам не родственник.
– Ну, если так, то и беспокоиться не о чем, – отвечал монах.
С этими словами он взял руку женщины и пожал eе. А женщина, сделав вид, что застеснялась, опустила занавеску. Засмеявшись, монах вернулся в комнату, где совершалось моление. Но ни он, ни она не подозревали, что лежащий за перегородкой Ши Сю только притворяется спящим и видит все, что происходит.
Во время пятой стражи, на рассвете, богослужение было закончено, перед изображением будды были сожжены бумажные предметы, и монахи, распрощавшись с хозяевами, отправились обратно в монастырь. Хозяйка ушла спать к себе наверх. Обдумывая все происшедшее, Ши Сю сильно негодовал: «И надо же было случиться, чтобы такому удальцу, как мой старший брат, попалась такая распутная баба!» Однако, подавив в своей душе гнев, он также пошел в свою комнату и лег спать.
На следующий день, когда Ян Сюн пришел домой, ему никто ничего не сказал, а он поел и опять ушел. Вскоре в дом почтенного Паня явился сладострастный монах в новой одежде, Услышав об его приходе, хозяйка быстро спустилась вниз и, пригласив гостя во внутренние комнаты, приказала подать чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
– Зачем же вы, дорогой брат монах, тратите деньги на подарки? – спросила женщина.
– Дорогая сестра, – возразил монах, – стоит ли говорить о таких пустяках!
– Да что вы, брат монах? – продолжала женщина. – Ведь нельзя принимать подарки от монахов!
– У нас построили новый зал Воды и Суши, – заговорил он о другом. – Я все собирался пригласить вас, уважаемая сестра, пойти туда отдохнуть. Но боялся, что господин тюремный начальник будет этим недоволен…
– Ну, муж не из таких людей! Моя мать, умирая, взяла с меня обет родить ребенка. Я давно уже собиралась пойти в храм помолиться и просить вас помочь мне выполнить этот обет.
– Это ваше семейное дело, – промолвил монах. – Зачем же вы так говорите? Я для вас сделаю все, что вы прикажете!
– Дорогой брат монах, – сказала женщина, – читайте священные книги и побольше молитесь за мою мать. Это будет очень хорошо.
В это время из внутренних комнат вышла служанка и принесла чай. Женщина взяла чашку, обтерла рукавом ее края и, держа двумя руками, поднесла монаху. А тот, принимая чашку также обеими руками, похотливо смотрел на женщину. Она тоже поглядывала на монаха смеющимся, манящим взглядом. Еще в древнме времена говорили: «Храбрость, придаваемая страстью, не знает преград». Вот и эти двое, ничуть не остерегались Ши Сю, который, стоя за дверной занавеской, наблюдал всю эту сцену. Теперь ему приоткрылась истина, и он подумал про себя: «Правильно говорится: “Не верь тому, что существует добродетель незапятнанная, и опасайся человеколюбия не гуманного”. Я уже несколько раз замечал, что эта женщина слишком вольно ведет себя со мной, но относился к ней, как к своей сестре… А оказывается, бабенка-то не очень порядочная! Ну, смотрите не попадайтесь в мои руки! Ведь я могу вступиться за честь Ян Сюна».
Подумав так, Ши Сю окончательно решил, что дело здесь нечисто и, откинув занавеску, быстро вбежал в комнату. Увидев его, плутоватый монах торопливо поставил чашку и оказал:
– Прошу вас присесть, уважаемый господин.
– Это мой деверь, новый побратим мужа, – вставила свое слово женщина.
– Могу ли я спросить, откуда вы родом и как ваше имя? – мягким, елейным голосом спросил монах.
– Зовут меня Ши Сю, – отвечал тот, – а родом я из Цзинлина; прозвище мое «Отчаянный», так как я всегда готов выступить в защиту справедливости. Я неотесан и невежествен, и если чем-нибудь обидел вас, так вы уж не обижайтесь!
– Что вы, что вы, смею ли я? – смиренно возразил монах. – Сейчас я пойду позову остальных монахов, – и поспешно выскочил из комнаты.
– Брат монах! – закричала ему вслед женщина. – Возвращайтесь поскорее!
Но монах так торопился убраться восвояси, что даже не ответил ей. Проводив монаха до дверей, женщина ушла во внутренние комнаты. А Ши Сю, сидя около дверей, продолжал раздумывать; теперь для него все стало ясно.
Прошло довольно много времени, пока, наконец, из храма пришли служки и зажгли свечи и ароматные курения. Вскоре монах возвратился и привел с собой других монахов, чтобы отслужить панихиду. Старый Пань попросил Ши Сю угостить монахов чаем. А после чая они стали бить в барабаны и цимбалы и запели священные песнопения. Руководил церемонией похотливый монах вместе с другим, одного с ним возраста монахом. Они звонили в колокольчики, сжигали жертвенные деньги из золоченой бумаги и возносили перед алтарем молитвы, чтобы умилостивить богов и вымолить переход в рай души покойного писаря Вана.
Затем на панихиду пришла и хозяйка, одетая в темное платье, скромно причесанная и слегка набеленная. Она принесла курильницу, поставила в нее ароматические свечи и совершила жертвоприношение будде. Похотливый монах совсем распалился и, позванивая колокольчиком, громким голосом распевал молитвы. Остальные монахи заметили, что монах и женщина льнут друг к другу, и пришли в полное замешательство. После панихиды всех пригласили во внутренние комнаты на скромную трапезу.
Между тем монах, пропустив впереди себя всех других, шел позади и, оборачиваясь, улыбался женщине. А та, прикрыв рот рукой, также с улыбкой смотрела на него. Все время они переглядывались и бросали друг на друга влюбленные взгляды. Наблюдая за ними, Ши Сю все понял и сильно опечалился.
Наконец, монахи расселись за столом; были поданы овощные закуски и легкое вино. Все выпили по нескольку чашечек. Затем принесли постные кушанья. После трапезы каждому монаху было выдано вознаграждение. Немного спустя старик Пань извинился, сказав, что он нехорошо чувствует себя, и ушел спать. Потом и монахи встали из-за стола и пошли прогуляться.
У Ши Сю на душе было очень тяжело. Теперь он был уже почти уверен в правильности своих предположений и, пожаловавшись на боль в животе, лег спать на лавку за перегородкой.
Между тем женщина, воспылав страстью, забыла о всякой осторожности и сама прислуживала монахам. После перерыва снова забили барабаны, и началось песнопение. Затем опять принесли жертвы; подали чай, закуски и фрукты. Брат монах без усталм побуждал других монахов петь молитвы, умоляя владыку неба о прощении души усопшего. Кланяясь трем изображениям будды, они совершали богослужение до полуночи, пока не свалились от усталости. Только сластолюбивый монах становился все более возбужденным и продолжав громко распевать молитвы.
А что касается женщины, то она долго стояла за занавеской у двери, и разгоревшееся в ней пламя страсти жгло ее грудь; почти не сознавая того, что делает, она приказала служанке передать монаху Хай-гуну, что у нее есть к нему разговор. И когда тот, продолжая молиться, приблизился к ней, она взяла его за рукав и сказала:
– Дорогой брат, завтра вы придете за вознаграждением – так не забудьте оказать моему отцу, что надо совершить богослужение по обету.
– Положитесь на мою память, – отвечая тот. – Но если вы решили выполнить свой обет, так надо это сделать сейчас. – И, помолчав, добавил: – Какой свирепый вид у этого вашего деверя.
– А стоит ли обращать на него внимание? – покачав головой, сказала женщина. – Ведь он нам не родственник.
– Ну, если так, то и беспокоиться не о чем, – отвечал монах.
С этими словами он взял руку женщины и пожал eе. А женщина, сделав вид, что застеснялась, опустила занавеску. Засмеявшись, монах вернулся в комнату, где совершалось моление. Но ни он, ни она не подозревали, что лежащий за перегородкой Ши Сю только притворяется спящим и видит все, что происходит.
Во время пятой стражи, на рассвете, богослужение было закончено, перед изображением будды были сожжены бумажные предметы, и монахи, распрощавшись с хозяевами, отправились обратно в монастырь. Хозяйка ушла спать к себе наверх. Обдумывая все происшедшее, Ши Сю сильно негодовал: «И надо же было случиться, чтобы такому удальцу, как мой старший брат, попалась такая распутная баба!» Однако, подавив в своей душе гнев, он также пошел в свою комнату и лег спать.
На следующий день, когда Ян Сюн пришел домой, ему никто ничего не сказал, а он поел и опять ушел. Вскоре в дом почтенного Паня явился сладострастный монах в новой одежде, Услышав об его приходе, хозяйка быстро спустилась вниз и, пригласив гостя во внутренние комнаты, приказала подать чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181