.. — Его слабый голос, кажется, доносился откуда-то издалека. — Лилли, не лезь не в свое дело...
Она помолчала, пытаясь переварить услышанное, осознать, что этот незнакомец — ее сын. Потом сказала просящим тоном:
— Не нужно этого делать, Рой. У тебя гораздо больше возможностей, больше, чем было у меня... Ты ведь знаешь, что бывает с людьми, Рой. Я...
Его глаза были закрыты. Это означало, что ей следует либо замолчать, либо убраться. Выдавив из себя улыбку, она сказала, что не будет больше ворчать.
— А почему ты еще в кровати, сынок? Ты болен?
— Нет, — пробормотал он. — Просто...
Она подошла к краю постели. Робко положила ладонь на его лоб и тут же в испуге отдернула.
— Рой, ты же холодный как лед!
Она включила лампу, и мягкий свет залил подушки. Он услышал еще один сдавленный крик.
— Рой, что случилось? Ты белый как простыня!
— Да ничего, я просто... — Его губы медленно шевелились. — Не беспокойся, Лилли.
Внезапно ему стало страшно. Он знал, что умирает, хотя и не понимал, откуда к нему пришло это знание. И вместе с жутким страхом смерти пришла невыносимая тоска. Никому нет до него дела, никто не утолит его тоску. Рядом нет никого, с кем можно было бы ее разделить.
Всего лишь смерть, Рой? О чем это ты?
Они же не съедят тебя? Могут убить, но ведь не съедят.
— Нет, — всхлипнул он, пытаясь преодолеть тяжелую дремоту. — Не смейся надо мной... я...
— Я не смеюсь! Не смеюсь, дорогой мой! Послушай, Рой! — Она сильно сжала его руки. — Ты действительно не болен. Лихорадки нет... У тебя где-то болит? Тебя кто-нибудь ударил?
У него ничего не болело. С тех пор, как его ударили. Но...
— Ударили, — пробормотал он. — Три дня назад.
— Три дня назад? Как? Куда ударили? Подожди, подожди секунду! Твоя мама сейчас кое-куда позвонит...
В рекордные для «Гровенор-Карлтон» сроки она вышла на внешнюю линию. Она говорила по телефону, и голос ее постоянно срывался.
— Доктор, это Лилли Диллон. Я работаю на балтиморскую компанию «Джастес Эмьюзмент»... Что? А ну-ка немедленно изменить тон! И не говорите, что никогда обо мне не слышали! Может, лучше вам позвонит сам Бобо Джастес?.. Вот и отлично. Теперь посмотрим, как быстро вы сюда прискачете.
Она швырнула трубку и повернулась к Рою.
Явился доктор, он запыхался и выглядел немного мрачно; однако, увидев Лилли, позабыл об уязвленном самолюбии:
— Извините, если был груб с вами, миссис Диллон. Только не говорите мне, что этот здоровяк ваш сын!
— Не важно. — Лилли оборвала его льстивое замечание. — Помогите ему. Ему, кажется, очень плохо.
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Он прошел мимо нее, глядя на бледного мужчину, лежащего в постели. Внезапно он посерьезнел, он быстро ощупал Роя, проверил сердце, пульс и кровяное давление.
— Сколько он уже находится в таком состоянии, миссис Диллон? — бросил он, не оборачиваясь.
— Не знаю. Я пришла сюда около часа назад, и он лежат в постели. Сначала мы разговаривали, все как обычно, но потом ему стало хуже...
— Еще бы! Вы не знаете, у него нет язвы?
— Нет. То есть не знаю. Я не видела его семь лет, и... что же с ним такое, доктор?
— Не случилось ли с ним что-нибудь в последние несколько дней? Может, какое-то повреждение внутренних органов?
— Нет... — Она снова запнулась. — Да, точно! Он пытался мне об этом сказать. Три дня назад его ударили в живот, в баре какой-то алкаш, наверное...
— После этого была рвота? Темного цвета? — Врач сдернул покрывало и мрачно закивал головой, увидев синяк. — Не знаете?
— Нет...
— Какая у него группа крови? Это вы знаете?
— Нет.
Врач бросил покрывало и снял трубку. Он заставил коммутатор отеля быстро переключить его на город и, пока вызывал скорую, озабоченно смотрел на Лилли.
Потом повесил трубку.
— Жаль, что вы не знаете его группу крови, — сказал он. — Если бы можно было сделать переливание прямо сейчас, а не ждать результатов анализа...
— Да, жаль... Он поправится?
— Сделаем, что сможем. Кислород придаст ему сил.
— Но он поправится?
— Его кровяное давление уже ниже ста, миссис Диллон. У него внутреннее кровотечение.
— Перестаньте! — Она чуть не сорвалась на крик. — Я задала вам простой вопрос! Я хочу знать...
— Простите, — сказал он невозмутимо. — Боюсь, что нет. Не думаю, что он выживет, даже если мы немедленно отправим его в больницу.
Лилли качнуло. Она едва удержалась на ногах, но потом взяла себя в руки, выпрямилась. А потом тихим, но очень твердым голосом обратилась к врачу.
— Мой сын поправится, — сказала она. — А если нет, то и вам не жить.
7
Кэрол Роберг приехала в больницу в пять вечера, за час до того, как заступить на дежурство. Мысль о том, что она может опоздать на работу; приводила ее в ужас, но так рано она приходила и по другой причине: до дежурства можно было пообедать в служебной столовой за полцены. Пообедать дешево — для Кэрол это было очень важно. Даже когда ей не хотелось есть, что случалось крайне редко, и даже здесь, в Америке, где, похоже, никто никогда не голодал, она всегда с беспокойством думала о том, когда ей придется есть в следующий раз.
Ее белая сестринская форма была так сильно накрахмалена, что шуршала и потрескивала, когда она торопливо шла по мраморному коридору. Скроенная по европейской моде длинная одежда делала ее похожей на ребенка, одетого в материнское платье, а расширяющиеся книзу подол и манжеты повторяли очертания ее глаз, бровей, рта и кончиков коротко остриженных волос. Все в ней казалось забавно вздернутым, и никакая внутренняя важность не могла это скрыть. Напротив, чем серьезней она была, чем более непреклонно вела себя, тем комичнее выглядела: так ребенок играет во взрослую женщину.
Войдя в столовую, она устремилась прямиком к длинной стойке. Смущенно краснея, пытаясь не оборачиваться на тех, кто мог смотреть в ее сторону. Несколько раз, и не только в этой столовой, она была вынуждена сесть за столик с другими посетителями. Этот опыт был для нее болезненным и тяжелым. Мужчины — студенты и лаборанты — отпускали шуточки, которых она не понимала: ее запас идиом был весьма ограничен, и потому Кэрол никогда не знала наверняка, что им ответить. Остальные сестры вели себя с ней приветливо и дружелюбно. Но между ними была пропасть, которую способно преодолеть только время. Она не говорила, как они, не думала, как они, делала все по-своему, а такое поведение они могли расценить как критику в их адрес.
Кэрол взяла с прилавка поднос, столовые приборы и принялась изучать окутанные парами блюда. Тщательно взвесив все за и против, она выбрала, что будет есть.
Картофель с подливкой стоил восемь центов. Значит, двойной заказ будет стоить пятнадцать. На пенни меньше.
— Двойной заказ? — рассмеялась толстая подавальщица. — Вы имеете в виду двойную порцию?
— Да, двойную порцию. Получается пятнадцать?
Женщина помедлила, с таинственным видом оглядевшись вокруг:
— Сделаем так, солнце. Пусть это будет стоить столько же, сколько одна порция, хорошо? Просто зачерпну чуть побольше.
— Вы можете так сделать? — Глаза Кэрол благоговейно округлились. — И у вас не будет неприятностей?
— У кого? У меня? Ха! Здесь я хозяйка, солнце!
Раз так — ладно, подумала Кэрол. Это не воровство.
Совесть ее не грызла, и она не отказалась от двух дополнительных сосисок, которые женщина положила под заказанные ей колбаски с кислой капустой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Она помолчала, пытаясь переварить услышанное, осознать, что этот незнакомец — ее сын. Потом сказала просящим тоном:
— Не нужно этого делать, Рой. У тебя гораздо больше возможностей, больше, чем было у меня... Ты ведь знаешь, что бывает с людьми, Рой. Я...
Его глаза были закрыты. Это означало, что ей следует либо замолчать, либо убраться. Выдавив из себя улыбку, она сказала, что не будет больше ворчать.
— А почему ты еще в кровати, сынок? Ты болен?
— Нет, — пробормотал он. — Просто...
Она подошла к краю постели. Робко положила ладонь на его лоб и тут же в испуге отдернула.
— Рой, ты же холодный как лед!
Она включила лампу, и мягкий свет залил подушки. Он услышал еще один сдавленный крик.
— Рой, что случилось? Ты белый как простыня!
— Да ничего, я просто... — Его губы медленно шевелились. — Не беспокойся, Лилли.
Внезапно ему стало страшно. Он знал, что умирает, хотя и не понимал, откуда к нему пришло это знание. И вместе с жутким страхом смерти пришла невыносимая тоска. Никому нет до него дела, никто не утолит его тоску. Рядом нет никого, с кем можно было бы ее разделить.
Всего лишь смерть, Рой? О чем это ты?
Они же не съедят тебя? Могут убить, но ведь не съедят.
— Нет, — всхлипнул он, пытаясь преодолеть тяжелую дремоту. — Не смейся надо мной... я...
— Я не смеюсь! Не смеюсь, дорогой мой! Послушай, Рой! — Она сильно сжала его руки. — Ты действительно не болен. Лихорадки нет... У тебя где-то болит? Тебя кто-нибудь ударил?
У него ничего не болело. С тех пор, как его ударили. Но...
— Ударили, — пробормотал он. — Три дня назад.
— Три дня назад? Как? Куда ударили? Подожди, подожди секунду! Твоя мама сейчас кое-куда позвонит...
В рекордные для «Гровенор-Карлтон» сроки она вышла на внешнюю линию. Она говорила по телефону, и голос ее постоянно срывался.
— Доктор, это Лилли Диллон. Я работаю на балтиморскую компанию «Джастес Эмьюзмент»... Что? А ну-ка немедленно изменить тон! И не говорите, что никогда обо мне не слышали! Может, лучше вам позвонит сам Бобо Джастес?.. Вот и отлично. Теперь посмотрим, как быстро вы сюда прискачете.
Она швырнула трубку и повернулась к Рою.
Явился доктор, он запыхался и выглядел немного мрачно; однако, увидев Лилли, позабыл об уязвленном самолюбии:
— Извините, если был груб с вами, миссис Диллон. Только не говорите мне, что этот здоровяк ваш сын!
— Не важно. — Лилли оборвала его льстивое замечание. — Помогите ему. Ему, кажется, очень плохо.
— Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Он прошел мимо нее, глядя на бледного мужчину, лежащего в постели. Внезапно он посерьезнел, он быстро ощупал Роя, проверил сердце, пульс и кровяное давление.
— Сколько он уже находится в таком состоянии, миссис Диллон? — бросил он, не оборачиваясь.
— Не знаю. Я пришла сюда около часа назад, и он лежат в постели. Сначала мы разговаривали, все как обычно, но потом ему стало хуже...
— Еще бы! Вы не знаете, у него нет язвы?
— Нет. То есть не знаю. Я не видела его семь лет, и... что же с ним такое, доктор?
— Не случилось ли с ним что-нибудь в последние несколько дней? Может, какое-то повреждение внутренних органов?
— Нет... — Она снова запнулась. — Да, точно! Он пытался мне об этом сказать. Три дня назад его ударили в живот, в баре какой-то алкаш, наверное...
— После этого была рвота? Темного цвета? — Врач сдернул покрывало и мрачно закивал головой, увидев синяк. — Не знаете?
— Нет...
— Какая у него группа крови? Это вы знаете?
— Нет.
Врач бросил покрывало и снял трубку. Он заставил коммутатор отеля быстро переключить его на город и, пока вызывал скорую, озабоченно смотрел на Лилли.
Потом повесил трубку.
— Жаль, что вы не знаете его группу крови, — сказал он. — Если бы можно было сделать переливание прямо сейчас, а не ждать результатов анализа...
— Да, жаль... Он поправится?
— Сделаем, что сможем. Кислород придаст ему сил.
— Но он поправится?
— Его кровяное давление уже ниже ста, миссис Диллон. У него внутреннее кровотечение.
— Перестаньте! — Она чуть не сорвалась на крик. — Я задала вам простой вопрос! Я хочу знать...
— Простите, — сказал он невозмутимо. — Боюсь, что нет. Не думаю, что он выживет, даже если мы немедленно отправим его в больницу.
Лилли качнуло. Она едва удержалась на ногах, но потом взяла себя в руки, выпрямилась. А потом тихим, но очень твердым голосом обратилась к врачу.
— Мой сын поправится, — сказала она. — А если нет, то и вам не жить.
7
Кэрол Роберг приехала в больницу в пять вечера, за час до того, как заступить на дежурство. Мысль о том, что она может опоздать на работу; приводила ее в ужас, но так рано она приходила и по другой причине: до дежурства можно было пообедать в служебной столовой за полцены. Пообедать дешево — для Кэрол это было очень важно. Даже когда ей не хотелось есть, что случалось крайне редко, и даже здесь, в Америке, где, похоже, никто никогда не голодал, она всегда с беспокойством думала о том, когда ей придется есть в следующий раз.
Ее белая сестринская форма была так сильно накрахмалена, что шуршала и потрескивала, когда она торопливо шла по мраморному коридору. Скроенная по европейской моде длинная одежда делала ее похожей на ребенка, одетого в материнское платье, а расширяющиеся книзу подол и манжеты повторяли очертания ее глаз, бровей, рта и кончиков коротко остриженных волос. Все в ней казалось забавно вздернутым, и никакая внутренняя важность не могла это скрыть. Напротив, чем серьезней она была, чем более непреклонно вела себя, тем комичнее выглядела: так ребенок играет во взрослую женщину.
Войдя в столовую, она устремилась прямиком к длинной стойке. Смущенно краснея, пытаясь не оборачиваться на тех, кто мог смотреть в ее сторону. Несколько раз, и не только в этой столовой, она была вынуждена сесть за столик с другими посетителями. Этот опыт был для нее болезненным и тяжелым. Мужчины — студенты и лаборанты — отпускали шуточки, которых она не понимала: ее запас идиом был весьма ограничен, и потому Кэрол никогда не знала наверняка, что им ответить. Остальные сестры вели себя с ней приветливо и дружелюбно. Но между ними была пропасть, которую способно преодолеть только время. Она не говорила, как они, не думала, как они, делала все по-своему, а такое поведение они могли расценить как критику в их адрес.
Кэрол взяла с прилавка поднос, столовые приборы и принялась изучать окутанные парами блюда. Тщательно взвесив все за и против, она выбрала, что будет есть.
Картофель с подливкой стоил восемь центов. Значит, двойной заказ будет стоить пятнадцать. На пенни меньше.
— Двойной заказ? — рассмеялась толстая подавальщица. — Вы имеете в виду двойную порцию?
— Да, двойную порцию. Получается пятнадцать?
Женщина помедлила, с таинственным видом оглядевшись вокруг:
— Сделаем так, солнце. Пусть это будет стоить столько же, сколько одна порция, хорошо? Просто зачерпну чуть побольше.
— Вы можете так сделать? — Глаза Кэрол благоговейно округлились. — И у вас не будет неприятностей?
— У кого? У меня? Ха! Здесь я хозяйка, солнце!
Раз так — ладно, подумала Кэрол. Это не воровство.
Совесть ее не грызла, и она не отказалась от двух дополнительных сосисок, которые женщина положила под заказанные ей колбаски с кислой капустой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36