Эти деньги они могли тратить на
кое-какие дополнительные блага из числа указанных в списке либо
откладывать их для сомнительного использования в столь же сомнительной
старости. Джордж держал свои деньги в открытой жестянке, стоявшей на полке
стенного шкафа. Он не имел ни малейшего представления, сколько там
накопилось. Ему это было совершенно безразлично.
Он ни с кем по-настоящему не подружился, хотя к этому времени уже
вежливо здоровался с обитателями приюта. Он даже перестал (вернее, почти
перестал) терзать себя мыслями о роковой ошибке, из-за которой попал сюда.
По целым неделям ему уже не снился Антонелли, его толстый нос и дряблая
шея, его злобная усмешка, с которой он заталкивал Джорджа в раскаленный
зыбучий песок и держал его там до тех пор, пока тот не просыпался с
криком, встречая участливый взгляд склонившегося над ним Омани.
Как-то раз в снежный февральский день Омани сказал ему:
- Просто удивительно, как ты приспособился.
Но это было в феврале, точнее, тринадцатого февраля, в день его
рождения. Пришел март, за ним апрель, а когда уже не за горами был май,
Джордж понял, что ничуть не приспособился.
Год назад он не заметил мая. Тогда, впав в апатию и, потеряв цель в
жизни, он целыми днями валялся в постели. Но этот май был иным.
Джордж знал, что повсюду на Земле вскоре начнется Олимпиада и молодые
люди будут состязаться друг с другом в профессиональном искусстве, борясь
за места на новых планетах. На всей Земле будет праздничная атмосфера,
волнение, нетерпеливое ожидание последних новостей о результатах
состязаний. Прибудут важные агенты-вербовщики с далеких планет. Победители
будут увенчаны славой, но и потерпевшие поражение найдут чем утешиться.
Сколько было об этом написано книг! Как он сам мальчишкой из года в
год увлеченно следил за олимпийскими состязаниями! И сколько с этим было
связано его личных планов...
Джордж Плейтен сказал с плохо скрытой тоской в голосе:
- Завтра первое мая. Начало Олимпиады!
И это вызвало его первую ссору с Омани, так что тот, сурово
отчеканивая каждое слово, произнес полное название заведения, где
находился Джордж.
Пристально глядя на Джорджа, Омани сказал раздельно:
- Приют для слабоумных.

Джордж Плейтен покраснел. Для слабоумных!
Он в отчаянии отогнал эту мысль и глухо сказал:
- Я ухожу.
Он сказал это не думая, и смысл этих слов достиг его сознания, лишь
когда они уже сорвались с языка.
Омани, который снова принялся за чтение, поднял голову.
- Что ты сказал?
Но теперь Джордж понимал, что говорит.
- Я ухожу! - яростно повторил он.
- Что за нелепость! Садись, Джордж, и успокойся.
- Ну, нет! Сколько раз повторять тебе, что со мной попросту
расправились. Я не понравился этому доктору, Антонелли, а все эти мелкие
бюрократишки любят покуражиться. Стоит только с ними не поладить, и они
одним росчерком пера на какой-нибудь карточке стирают тебя в порошок.
- Ты опять за старое?
- Да, и не отступлю, пока все не выяснится. Я доберусь до Антонелли и
выжму из него правду. - Джордж тяжело дышал, его била нервная дрожь.
Наступал месяц Олимпиады, и он не мог допустить, чтобы этот месяц прошел
для него безрезультатно. Если он сейчас ничего не предпримет, он
окончательно капитулирует и погибнет навсегда.
Омани спустил ноги с кровати и встал. Он был почти шести футов
ростом, и выражение лица придавало ему сходство с озабоченным сенбернаром.
Он обнял Джорджа за плечи.
- Если я обидел тебя...
Джордж сбросил его руку.
- Ты просто сказал то, что считаешь правдой, а я докажу, что это
ложь, вот и все. А почему бы мне не уйти? Дверь открыта, замков здесь
никаких нет. Никто никогда не говорил, что мне запрещено выходить. Я
просто возьму и уйду.
- Допустим. Но куда ты отправишься?
- В ближайший аэропорт, а оттуда - в ближайший большой город, где
проводится какая-нибудь Олимпиада. У меня есть деньги. - Он схватил
жестянку, в которую складывал свой заработок. Несколько монет со звоном
упало на пол.
- Этого тебе, возможно, хватит на неделю. А потом?
- К этому времени я все улажу.
- К этому времени ты приползешь обратно, - сказал Омани с силой, - и
тебе придется начинать все сначала. Ты сошел с ума, Джордж.
- Только что ты назвал меня слабоумным.
- Ну, извини меня. Останься, хорошо?
- Ты что, попытаешься удержать меня?
Омани сжал толстые губы.
- Нет, не попытаюсь. Это твое личное дело. Если ты образумишься
только после того, как столкнешься с внешним миром и вернешься сюда с
окровавленной физиономией, так уходи... Да, уходи!
Джордж уже стоял в дверях. Он оглянулся через плечо.
- Я ухожу.
Он вернулся, чтобы взять свой карманный несессер.
- Надеюсь, ты ничего не имеешь против, если я заберу кое-что из моих
вещей?
Омани пожал плечами. Он опять улегся в постель и с безразличным видом
погрузился в чтение.
Джордж снова помедлил на пороге, но Омани даже не взглянул в его
сторону. Скрипнув зубами, Джордж повернулся, быстро зашагал по безлюдному
коридору и вышел в окутанный ночной мглой парк.
Он ждал, что его задержат еще в парке, но его никто не остановил. Он
зашел в ночную закусочную, чтобы спросить дорогу к аэропорту, и думал, что
хозяин тут же вызовет полицию, но этого не случилось. Джордж вызвал
скиммер, и водитель повез его в аэропорт, не задав ни одного вопроса.
Однако все это его не радовало. Когда он прибыл в аэропорт, на душе у
него было на редкость скверно. Прежде он как-то не задумывался над тем,
что его ожидает во внешнем мире. И вот он оказался среди людей, обладающих
профессиями. В закусочной над кассой была укреплена пластмассовая
пластинка с именем хозяина. Такой-то, дипломированный повар. У человека,
управляющего скиммером, были права дипломированного водителя. Джордж остро
почувствовал незаконченность своей фамилии и из-за этого ощущал себя как
будто голым, даже хуже - ему казалось, что с него содрали кожу. Но он не
поймал на себе ни одного подозрительного взгляда. Никто не остановил его,
не потребовал у него профессионального удостоверения.
"Кому придет в голову, что есть люди без профессии?" - с горечью
подумал Джордж.
Он купил билет до Сан-Франциско на стратоплан, улетавший в 3 часа
ночи. Другие стратопланы в крупные центры Олимпиады вылетали только утром,
а Джордж боялся ждать. Даже и теперь он устроился в самом укромном уголке
зала ожидания и стал высматривать полицейских. Но они не явились.
В Сан-Франциско он прилетел еще до полудня, и городской шум обрушился
на него, подобно удару. Он никогда еще не видел такого большого города, а
за последние полтора года привык к тишине и спокойствию.
Да и к тому же это был месяц Олимпиады. Когда Джордж вдруг сообразил,
что именно этим объясняются особый шум, возбуждение и суматоха, он почти
забыл о собственном отчаянном положении.
Для удобства приезжающих пассажиров в аэропорту были установлены
Олимпийские стенды, перед которыми собирались большие толпы. Для каждой
основной профессии был отведен особый стенд, на котором значился адрес
того Олимпийского зала, где в данный день проводилось состязание по этой
профессии, затем перечислялись его участники с указанием места их рождения
и называлась планета-заказчик (если таковая была).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18