— Гони двадцать штук! Только быстро!
— Боже правый! На охоту за бутылкой вышла семейная пара алкашей.
Рыжов продолжал переговоры.
— Офонарели, ребята? — спросил он, делая вид, будто не понял, что за спиной женщина. — Откуда у меня двадцать?
— Ну, десятка есть, это точно. Гони! Приказ давал право на движения.
— Сейчас, мужики. Достаю. Только не бейте…
Рыжов резким движением ушел корпусом влево, развернулся на каблуке и пустил струю аэрозоли в лицо невежливой леди. Второй импульс плеснул сногсшибательное облако газа в сторону мужчины. Баллончик не подвел. Полицейская смесь из Германии сработала надежно.
Рыжов быстро нагнулся и обыскал лежащих. Из внутреннего кармана мужчины вынул паспорт. Посветил фонариком — Собакарь Аким Кузьмич. Документы женщины оказались в хозяйственной сумке. Репенко Раиса Трифоновна. Здесь же лежали две пустые бутылки из-под водки и одна маленькая из-под пива. Вторая такая же — ею женщина тыкала Рыжову под левую лопатку — разбилась при падении.
Катрич вынырнул из-за угла бесплотной тенью.
— И что нам с ними делать?
— Спроси что попроще. Во всяком случае до конца дела отпускать нельзя.
— Лады.
Катрич поднял и поставил на ноги мужчину. Достал наручники.
— Лапы, господин как вас там.
Щелкнули замки.
То же самое он проделал с дамой, не дав ей никаких преимуществ.
— Пошли!
Они пересекли двор, заваленный железом. Аким Кузьмич, обалдевший от химии, несколько раз спотыкался и чуть не падал. Только мощная рука Катрича удерживала его за ворот от приземления.
Калитку в воротах ангара Катрич открыл без труда: замок был местного производства — простой и дешевый.
Плотно затворив за вошедшими дверь, Катрич зажег фонарик, нашел выключатель и включил свет. Огляделся. Выбрал удобный угол за большим верстаком. Завел туда задержанных и заставил их сесть на пол. Потом достал и подержал в руке пистолет «вальтер ППК». Это был газовый пистолет, разрешение на него имелось, но фирма сделала все, чтобы газовую машинку от настоящей боевой отличить было невозможно.
— Ты понял? — спросил он сидевшего в углу Акима Кузьмича и заправил пистолет за пояс. Кузьмич кивнул. Он уже понимал, насколько крепко влип, решив потрясти крутых мужиков, а теперь сам находился между жизнью и смертью. Что на уме громил — попробуй угадай. Шлепнут их — его и маруху, — и кранты.
— Вот что, — сказал Катрич, обращаясь к женщине, — я гляжу, ты разумней своего обалдуя. Потому учти — сидите здесь тихо. Не дергайтесь, нс вздумайте орать. Кончим дело, уйдем все вместе. Там я вас отпущу. Если попробуете рвануть когти, то, — Катрич поправил пистолет, торчавший у него из-за пояса,-сами догадываетесь…
— Мы тихо, — заверила женщина. — Не надо нас…
— Лады, не буду. Старый заяц трепаться не любит. Вместе с Рыжовым, двигаясь осторожно, они шаг за шагом стали изучать ангар. Ничего примечательного здесь не было. Пол, настланный из чугунных плит. Тигель с элсктронагревом в углу. На полу застывшие брызги алюминия. Большой ящик с песком для тушения пожара. Все открыто, все на виду — нигде ничего не спрятано. Вдоль одной из стен высокий штабель алюминиевых чушек на поддонах для автопогрузчика — подгоняй машину и грузи. Образцовое частное производство…
— Похоже, все чисто, — сказал Рыжов с разочарованием. Что поделаешь, собираясь на охоту, человек всегда рассчитывает вернуться с добычей. Если трофеев нет, на кой черт ходил? Настроение падает до нуля, опускаются руки.
У Катрича выдержка оказалась покруче. Он давно научился сидеть в засадах, часами глядя в пустоту, умел дотошно осматривать место преступления в поисках следов и улик. Не отвечая на сетования Рьгжова, Катрич ходил по ангару, словно принюхивался. Возле ящика с песком остановился. Обошел вокруг. Вернулся. Обошел снова. Присел на корточки. Стал водить пальцами по полу, ощупывая металл. Поднялся.
— Иван Васильевич, гляньте.
Рыжов подошел. Носком ботинка Катрич показал полукруглые следы потертости на металлическом полу.
Теперь и Рыжов обошел ящик со всех сторон. Подумал.
— Ящик двигали. И не раз.
— Похоже. Может, и мы попробуем? Они налегли на короб. Что-то скрипнуло, ящик тронулся с места и пополз в сторону, открывая квадратный люк.
— Так, — Катрич зажег фонарик. Посветил вниз. Желтое пятно света выхватило из темноты крутые металлические ступени.
— Я спущусь.
Катрич осторожно двинулся вниз. За ним спустился Рыжов.
Перед ними открылся подвал, оборудованный как продолжение цеха — алюминиевые отливки, сварочный аппарат, стеллажи.
Катрич поднял с пола странную заготовку.
— Что-то вроде корыта, — сказал он, — только на кой оно?
— А это? — Рыжов взял в руки тонкую алюминиевую пластинку. Она прикрывала вырез в алюминиевом корытце, стоявшем в стороне от других. Под крышкой лежал аккуратный лист толстого асбеста.
— Не нравится мне все это, — сказал Катрич. — А почему — понять не могу.
— Чего ж не понять? — Рыжов усмехнулся. — Наверху
л ю м и н и й на вывоз. А это, судя по всему, шкатулки. В них закладывают что-то, чего не собираются декларировать на таможне. Добавляют к грузу и везут.
Катрич пошарил лучиком фонаря по стеллажам. Обнаружил в углу небольшое белое пятно. Протянул руку — порошок. Облизал палец, тронул пятно. Понюхал прилипшие крошки. Потом лизнул. Сморщился.
— Точно! Наркота. В этих шкатулках ее и перевозят.
— Куда?
— Туда, куда идет алюминий. Значит, узнать не трудно. Они выбрались из подвала. Вернули ящик на место.
— Пошли! — Катрич пихнул ногой Акима Кузьмича. Вчетвером они выбрались с территории «Алковтормета», пересекли железнодорожные пути. Здесь Катрич снял с сожителей наручники. Пошарил в кармане, достал деньги.
— Вот вам десять штук, страдальцы. Идите выпейте. И молчок. Вы здесь не были, никого не видели.
Вольноотпущенники, бормоча слова благодарности и давая клятву молчать, быстро пошли прочь, исчезли во тьме.
— Надо бы их в милицию сдать, — высказал сомнение Рыжов.
— Не надо. Нам главное заставить забеспокоиться хозяев ангара. Когда суетятся, всегда делают ошибки.
— Ты думаешь, они что-то узнают?
— Еще как! — Катрич улыбнулся. — Я для этого кое-что сделал.
* * *
Аким Кузьмич Собакарь по кличке Халбон проснулся поздно: около двенадцати пополудни. Как любым пропойцам, полбутылки им с Райкой вполне хватило, чтобы забалдеть вкрутую. Райка еще валялась в постели — немытая, смердящая потом и перегаром, а Халбон сунул ноги в сандалии и вышел на улицу.
На лавочке при выходе из подъезда сидел Колька Грыжа, небритый тусклоглазый мужик из соседнего корпуса. Увидев Халбона, он мигом вскочил.
— Здорово, отец!
В компании алкашей Халбон был самым старым — лет на шестьдесят с хвостиком, — и сорокалетние собутыльники звали его отцом, что однако не давало ему права даже на лишний глоток в доле.
— Здорово, Колян.
— Батя, подлечиться нс хочешь?
Халбон судорожно сглотнул вязкую слюну.
— А есть?
— В бойлерной. Айда со мной.
Щедрое предложение Грыжи удивило бы любого алкаша, но Халбон не учуял подвоха. Как собачонка за хозяином, он двинулся к бойлерной — к бетонному домику, стоявшему на пустыре у свалки.
Грыжа приоткрыл тяжелую железную дверь и жестом испанского гранда пригласил Халбона внутрь.
— Проходи.
Едва Халбон вошел, дверь с грохотом захлопнулась, оставив его в полутьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Боже правый! На охоту за бутылкой вышла семейная пара алкашей.
Рыжов продолжал переговоры.
— Офонарели, ребята? — спросил он, делая вид, будто не понял, что за спиной женщина. — Откуда у меня двадцать?
— Ну, десятка есть, это точно. Гони! Приказ давал право на движения.
— Сейчас, мужики. Достаю. Только не бейте…
Рыжов резким движением ушел корпусом влево, развернулся на каблуке и пустил струю аэрозоли в лицо невежливой леди. Второй импульс плеснул сногсшибательное облако газа в сторону мужчины. Баллончик не подвел. Полицейская смесь из Германии сработала надежно.
Рыжов быстро нагнулся и обыскал лежащих. Из внутреннего кармана мужчины вынул паспорт. Посветил фонариком — Собакарь Аким Кузьмич. Документы женщины оказались в хозяйственной сумке. Репенко Раиса Трифоновна. Здесь же лежали две пустые бутылки из-под водки и одна маленькая из-под пива. Вторая такая же — ею женщина тыкала Рыжову под левую лопатку — разбилась при падении.
Катрич вынырнул из-за угла бесплотной тенью.
— И что нам с ними делать?
— Спроси что попроще. Во всяком случае до конца дела отпускать нельзя.
— Лады.
Катрич поднял и поставил на ноги мужчину. Достал наручники.
— Лапы, господин как вас там.
Щелкнули замки.
То же самое он проделал с дамой, не дав ей никаких преимуществ.
— Пошли!
Они пересекли двор, заваленный железом. Аким Кузьмич, обалдевший от химии, несколько раз спотыкался и чуть не падал. Только мощная рука Катрича удерживала его за ворот от приземления.
Калитку в воротах ангара Катрич открыл без труда: замок был местного производства — простой и дешевый.
Плотно затворив за вошедшими дверь, Катрич зажег фонарик, нашел выключатель и включил свет. Огляделся. Выбрал удобный угол за большим верстаком. Завел туда задержанных и заставил их сесть на пол. Потом достал и подержал в руке пистолет «вальтер ППК». Это был газовый пистолет, разрешение на него имелось, но фирма сделала все, чтобы газовую машинку от настоящей боевой отличить было невозможно.
— Ты понял? — спросил он сидевшего в углу Акима Кузьмича и заправил пистолет за пояс. Кузьмич кивнул. Он уже понимал, насколько крепко влип, решив потрясти крутых мужиков, а теперь сам находился между жизнью и смертью. Что на уме громил — попробуй угадай. Шлепнут их — его и маруху, — и кранты.
— Вот что, — сказал Катрич, обращаясь к женщине, — я гляжу, ты разумней своего обалдуя. Потому учти — сидите здесь тихо. Не дергайтесь, нс вздумайте орать. Кончим дело, уйдем все вместе. Там я вас отпущу. Если попробуете рвануть когти, то, — Катрич поправил пистолет, торчавший у него из-за пояса,-сами догадываетесь…
— Мы тихо, — заверила женщина. — Не надо нас…
— Лады, не буду. Старый заяц трепаться не любит. Вместе с Рыжовым, двигаясь осторожно, они шаг за шагом стали изучать ангар. Ничего примечательного здесь не было. Пол, настланный из чугунных плит. Тигель с элсктронагревом в углу. На полу застывшие брызги алюминия. Большой ящик с песком для тушения пожара. Все открыто, все на виду — нигде ничего не спрятано. Вдоль одной из стен высокий штабель алюминиевых чушек на поддонах для автопогрузчика — подгоняй машину и грузи. Образцовое частное производство…
— Похоже, все чисто, — сказал Рыжов с разочарованием. Что поделаешь, собираясь на охоту, человек всегда рассчитывает вернуться с добычей. Если трофеев нет, на кой черт ходил? Настроение падает до нуля, опускаются руки.
У Катрича выдержка оказалась покруче. Он давно научился сидеть в засадах, часами глядя в пустоту, умел дотошно осматривать место преступления в поисках следов и улик. Не отвечая на сетования Рьгжова, Катрич ходил по ангару, словно принюхивался. Возле ящика с песком остановился. Обошел вокруг. Вернулся. Обошел снова. Присел на корточки. Стал водить пальцами по полу, ощупывая металл. Поднялся.
— Иван Васильевич, гляньте.
Рыжов подошел. Носком ботинка Катрич показал полукруглые следы потертости на металлическом полу.
Теперь и Рыжов обошел ящик со всех сторон. Подумал.
— Ящик двигали. И не раз.
— Похоже. Может, и мы попробуем? Они налегли на короб. Что-то скрипнуло, ящик тронулся с места и пополз в сторону, открывая квадратный люк.
— Так, — Катрич зажег фонарик. Посветил вниз. Желтое пятно света выхватило из темноты крутые металлические ступени.
— Я спущусь.
Катрич осторожно двинулся вниз. За ним спустился Рыжов.
Перед ними открылся подвал, оборудованный как продолжение цеха — алюминиевые отливки, сварочный аппарат, стеллажи.
Катрич поднял с пола странную заготовку.
— Что-то вроде корыта, — сказал он, — только на кой оно?
— А это? — Рыжов взял в руки тонкую алюминиевую пластинку. Она прикрывала вырез в алюминиевом корытце, стоявшем в стороне от других. Под крышкой лежал аккуратный лист толстого асбеста.
— Не нравится мне все это, — сказал Катрич. — А почему — понять не могу.
— Чего ж не понять? — Рыжов усмехнулся. — Наверху
л ю м и н и й на вывоз. А это, судя по всему, шкатулки. В них закладывают что-то, чего не собираются декларировать на таможне. Добавляют к грузу и везут.
Катрич пошарил лучиком фонаря по стеллажам. Обнаружил в углу небольшое белое пятно. Протянул руку — порошок. Облизал палец, тронул пятно. Понюхал прилипшие крошки. Потом лизнул. Сморщился.
— Точно! Наркота. В этих шкатулках ее и перевозят.
— Куда?
— Туда, куда идет алюминий. Значит, узнать не трудно. Они выбрались из подвала. Вернули ящик на место.
— Пошли! — Катрич пихнул ногой Акима Кузьмича. Вчетвером они выбрались с территории «Алковтормета», пересекли железнодорожные пути. Здесь Катрич снял с сожителей наручники. Пошарил в кармане, достал деньги.
— Вот вам десять штук, страдальцы. Идите выпейте. И молчок. Вы здесь не были, никого не видели.
Вольноотпущенники, бормоча слова благодарности и давая клятву молчать, быстро пошли прочь, исчезли во тьме.
— Надо бы их в милицию сдать, — высказал сомнение Рыжов.
— Не надо. Нам главное заставить забеспокоиться хозяев ангара. Когда суетятся, всегда делают ошибки.
— Ты думаешь, они что-то узнают?
— Еще как! — Катрич улыбнулся. — Я для этого кое-что сделал.
* * *
Аким Кузьмич Собакарь по кличке Халбон проснулся поздно: около двенадцати пополудни. Как любым пропойцам, полбутылки им с Райкой вполне хватило, чтобы забалдеть вкрутую. Райка еще валялась в постели — немытая, смердящая потом и перегаром, а Халбон сунул ноги в сандалии и вышел на улицу.
На лавочке при выходе из подъезда сидел Колька Грыжа, небритый тусклоглазый мужик из соседнего корпуса. Увидев Халбона, он мигом вскочил.
— Здорово, отец!
В компании алкашей Халбон был самым старым — лет на шестьдесят с хвостиком, — и сорокалетние собутыльники звали его отцом, что однако не давало ему права даже на лишний глоток в доле.
— Здорово, Колян.
— Батя, подлечиться нс хочешь?
Халбон судорожно сглотнул вязкую слюну.
— А есть?
— В бойлерной. Айда со мной.
Щедрое предложение Грыжи удивило бы любого алкаша, но Халбон не учуял подвоха. Как собачонка за хозяином, он двинулся к бойлерной — к бетонному домику, стоявшему на пустыре у свалки.
Грыжа приоткрыл тяжелую железную дверь и жестом испанского гранда пригласил Халбона внутрь.
— Проходи.
Едва Халбон вошел, дверь с грохотом захлопнулась, оставив его в полутьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112