https://www.dushevoi.ru/products/dushevye-kabiny/80x90/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Стас едва не потерял дар речи.
— Да как же так? — наконец произнёс он. — Есть же какие-то константные вещи. Солнце западает на западе, вода водянистая, императора Павла пытался спасти отставной фельдфебель преображенцев Степан. Да я за последнюю неделю про этого Степана всё узнал! Есть опера Глинки, кинофильм Пырьева и роман Букашкова. Мими, помнишь, ты взяла у меня давеча книгу Букашкова? Давай сходим за ней и разрешим этот глупый спор.
— Извини, но я впервые слышу о таком писателе, — ответила Мими, помахивая ресницами.
— Станислав, вы совсем не знаете историю! — с искрой смеха сказала Марина.
Странное дело! — подумал он. Все меня тычут, что я истории не знаю: краевед Горохов, отчим, теперь эта вот пигалица… Но как же её знать, если она меняется?
А почему она меняется?.. Это ещё более странно.
Он встал, заложил руки за спину и прогулочным шагом побрёл вдоль борта. В день отплытия ко мне заходила Мими, мы говорили о Степане-фельдфебеле, герое-одиночке, она взяла у меня книгу. Сегодня Степан оказывается вахмистром, атаманом отряда, а книги нет. Что произошло между тем разговором с Мими и этим днём?
Я во сне искупался в ледяном море.
Он ушёл довольно далеко от отдыхающей группы. Встал, глядя на водную гладь.
Я ничего не делал. Я просто и без затей вот в этом самом море утонул. А когда вернулся — знакомой мне истории не существует, и кто знает, что ещё в ней изменилось, кроме воинского звания Степана… Ах да, вместо Марининой лекции были танцы… И потом — я ведь сам об этом Степане впервые услышал две недели назад! Вот так и получается шизофрения, — усмехнулся он, — когда тебе известно нечто, всем другим неизвестное, и наоборот.
Если был мир, в котором жили Степан, я, Глинка, Букашков, а теперь появился мир, в котором Степан другой, Букашкова нет вовсе, а я — прежний, то что мешает миру измениться так, чтобы вместо Степана был какой-нибудь Вован, Букашков превратился бы в Глинку и не было бы меня? Ничто не мешает.
Щеки его коснулась прохладная рука Мими.
— С тобой всё в порядке, милый? — спросила она. — Ты расстроился из-за того, что я не помню писателя?
Он помотал головой и посмотрел, не видят ли их. И тут же задал свои вопросы:
— Скажи, знаешь ли ты композитора Глинку и как тебе понравится, если я вдруг навсегда исчезну?
— Глинку знаю, а если ты исчезнешь, мне сильно не понравится. — Они засмеялись и пошли обратно.
— Я очень люблю Мариночку, — говорила Мими поздно ночью. — Я при ней много лет, она мне как дочь. Так неудобно… всё это… Если бы пришлось выбирать между нею и тобой, я была бы в растерянности! Но целовать ей ноги…
— Понимаю, — отозвался Стас.
Разговор этот был отголоском тихого скандала, который Марина устроила им там, на корме. Когда они вернулись, выяснив, что композитор Глинка никуда не делся, она сидела очень хмурая, а увидев их, немедленно приступила к допросу:
— Мими, — её улыбка очень контрастировала с ледяным тоном, — я и не знала, что у тебя со Станиславом столь хорошие отношения. Вы с ним уже на ты и бегаете друг за другом!
Стас, поняв, чем это грозит, мигом выдал экспромт:
— Моя вина, Марина. Мы с Мими ещё до завтрака сговорились предложить вам, чтобы нам всем, в своей группе, перейти на ты. Но когда собрались в ресторане, там был этот болван, министр культуры, а уж его-то к своим никак нельзя причислить, я и промолчал. А потом как-то забылось. Моя вина. Казните меня, Марина: можете сказать мне «ты» и пнуть ногой. А я её поцелую.
— Целуй! — приказала она, протягивая ножку.
Он поцеловал, и мир был восстановлен.
Однако теперь возникли проблемы с Мими: оказывается, она не выносила, чтобы хоть кто-то смеялся над её обожаемой Мариной, но и не желала, чтобы её любимый Стас целовал любые части тела любой другой женщины.
— Здесь сокрыт какой-то парадокс, — заметил ей на это озадаченный Стас.
— Ах, — вздохнула она, помахав ресницами. — Если я окажусь разлучницей между тобой и ею, я этого не переживу. Если она меня прогонит, я тем более этого не переживу. Потеряв тебя… Стасик, во мне столько любви, что мне не жить. Вот в чём парадокс-то…
Пришлось успокаивать и её тоже. Он справился.
Полковник Лихачёв назначил Стасу встречу в припортовом кабачке Стокгольма. Стас это его решение отнёс на общеизвестную склонность всех тайных агентов к секретности. Они постоянно виделись на корабле, и никого бы не удивило, болтай они вдвоём хоть в баре, хоть в каюте, хоть прямо на палубе у всех на глазах.
Но с другой стороны, это был лишь второй заход в порт после Гельсингфорса, так отчего не угоститься пивом, стоя на твёрдой земле? И пока пароход пополнял запасы угля, воды и прочего, что там ему, пароходу, требуется, два пассажира, заказав себе пиво и копчёную рыбу и усевшись на стилизованные под пивные бочки табуреты, вели неспешный разговор.
Полковник сразу предупредил, что ждёт откровенности от Стаса, а потому намерен сам быть предельно откровенным. И начал рассказывать о «разработке», в которую он, Стас, попал ещё весной!
— Вы же понимаете, Станислав Фёдорович, мы не можем допускать никаких случайностей, которые осложнили бы жизнь семьи Верховного. Все прочие граждане — пожалуйста: сами выпутывайтесь, если угодили на крючок жулика, пустили в дом воришку или доверились ловеласу. Но к семье Верховного мы не подпустим жулика, воришку или ловеласа! Поэтому весь круг детей, с которыми общалась Марина Антоновнас самого своего рождения, формировался нами. Это старая, отработанная ещё при подборе пажей в дома немецких курфюрстов, средневековая система.
— И вы по каким-то причинам заинтересовались мной, — улыбнувшись, покивал ему Стас.
— Пажей подбирали в знатных семьях, по инициативе самих родителей или по рекомендации придворных.
— И кто в моём случае?..
— Разумеется, ваш отчим.
— Анджей Януарьевич?! Ну конечно.
— Мы провели стандартную процедуру. Негласно познакомились с вами… Весь ваш курс заполнял анкеты с вопросами, а потом были собеседования…
— Ничего не помню…
— … А делалось это лишь ради вас. Мы изучили вас вдоль и поперёк. Я сам встречался с вами; у вас была психика ребёнка.
Стас, припоминая далёкое детство, ухмыльнулся:
— Если бы вы тогда познакомили меня и Марину, то она никак, ни за что не заинтересовалась бы мною. Она для своего возраста очень развитая девочка. Умная, самостоятельная. Даже слишком.
— Девочки развиваются быстрее мальчиков, а при том воспитании и образовании, которые получала она, тем более. Да… И я вас, простите, забраковал.
— И правильно сделали, Виталий Иванович. — Стас со вкусом выпил пива; Лихачёв внимательно смотрел на него.
— Да, так вот. Я вас видел: обычный мальчишка. Инфантильный, предпочитающий книги реальной жизни, со своею первой влюблённостью, правда, по мнению учителей, на редкость талантливый как художник. Это было в первых числах июня. Сейчас август. Я сижу с вами в шведской пивной и беседую на равных. Что произошло?
— Ну, это как раз легко понять. Вы меня забраковали, а отчим на свой страх и риск повёз в Кремль и познакомил с Антоном Ивановичем. Я ему глянулся, он передал меня на ознакомление Марине, и она не сочла, что я такой уж инфантильный ребёнок. Попробуйте пиво, Виталий Иванович, очень неплохое.
— Да-да. Пиво. По совершенно достоверным данным до июля этого года вы никогда не пили пива, даже его не пробовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
 сдвк магазин сантехники 

 Steuler Design Arctic Bear