Исходя из этих соображений, Плодожоров и назначил встречу своему старому знакомцу, которого он намеревался привлечь в качестве грубой физической силы при проведении захвата «торговцев ядерными материалами».
— У тебя в отделе есть надежные люди? — с места в карьер начал майор ОРБ.
Капитан задумался.
В милицейских кругах критерием надежности обычно являются честность при розливе спитросодержащей жидкости по стаканам присутствующих и готовность помочь коллеге написать отказ в возбуждении уголовного дела, не настучав на него затем в отдел собственной безопасности. В иных, более серьезных случаях, понятие «корпоративная солидарность» становится не более чем красивым словосочетанием — пойманные с поличным на каком-нибудь тяжком преступлении менты со свистом сдают всех своих подельников, инициативно дают подробнейшие показания и активно топят друг друга на очных ставках.
— Дело опасное? — осторожно поинтересовался Опоросов.
— Ни в малейшей степени, — солгал Плодожоров, заранее прикинув, как он сможет выйти сухим из воды, ежели задуманное сорвется. — Постоять на стреме и поотгонять любопытных. Которые вряд ли появятся.
— Это можно, — капитан задумчиво пожевал нижнюю губу. — Тебе сколько народу-то нужно?
— Человек пять-семь, — майор уже договорился с четырьмя своими коллегами из особнячка на Чайковского, но для полного комплекта участников ему не хватало тех, кто встанет во внешнее оцепление места сделки.
Опоросов почесал в затылке:
— Шестерых хватит? Включая меня?
— Хватит... Люди проверенные?
— Обижаешь, Сосуныч, — хмыкнул капитан. — Не один литр вместе выкушали...
— Меня твои литры не колышат, — зло произнес Плодожоров. — Мне другое надо.
— Да ты, это самое, не переживай, — отмахнулся Опоросов. — Всё как надо сделаем... При условии нормальной оплаты, конечно.
— По триста баксов на рыло, — с ходу предложил Захар, совершив тем самым большую ошибку.
Три сотни американских долларов на человека для пропойц из райотдела были гигантской суммой. На них каждый из потенциальных участников мероприятия мог спокойно пить месяца два. И, естественно, что Опоросов тут же сообразил, что без его помощи Плодожоров не справится, и принялся торговаться, заявив свой ценник в семьсот пятьдесят зеленых на брата.
Бодание продолжалось минут десять.
Капитан и майор пыхтели, обвиняли друг друга в излишнем корыстолюбии и жадности, тихонько переругивались, но ни один из них не сделал попытку уйти.
Наконец сошлись на четырехстах двадцати пяти долларах и ящике водки «Спецназ» на каждого приведенного Опоросовым участника.
— Когда бабки? — раскрасневшийся опер из ОУРа вытер со лба трудовой пот.
— Завтра — по сто баксов, остальное — по завершении, — хрипло сказал Плодожоров, кляня себя за то, что не предложил изначально долларов по пятьдесят. — Кстати, подготовь транспорт. Может, придется за город ехать...
— Машины — фигня, — капитан бросил жаждущий взгляд на батарею бутылок позади стойки. — Нам спонсоры две «шестерки» новые выделили, так что колеса есть. Когда надо, тогда и возьмем.
— А они по вызову какому не отъедут в неподходящий момент? — озаботился Захар.
— По вызову? — хохотнул Опоросов. — Да-а, Сосуныч, забыл ты, как на земле работают... У нас заявители сами в отдел приходят, своими ножками. Не баре, чай, чтобы еще машины посылать.
— А опергруппы на место преступления не выезжают? — удивился Плодожоров.
— Это бывает, — задумчиво проскрипел капитан. — Но не часто. С нашим новым прокурором не забалуешь, терпилы теперь сто раз думают, прежде чем к нам ломиться...
Свеженазначенный прокурор Приморского района, низкорослый и отличающийся крайней неразборчивостью речи Андрей Викторович Баклушко, пошедший на естественное в правоохранительных кругах повышение после того, как развалил всё что можно на должности заместителя прокурора в Петроградском районе, с первого дня пребывания в должности начал бороться с порочной практикой бездумного возбуждения уголовных дел по заявлениям граждан и весьма в этом преуспел, чем заслужил уважение со стороны оперов и дознавателей.
Критериями необходимости возбуждения дела и его расследования у Баклушко всегда были финансовая состоятельность заявителя и наличие хотя бы одного подозреваемого, которого следовало быстро перевести в разряд обвиняемых и запихнуть в камеру. Во всех иных случаях, когда тщедушный «надзиратель за законностью» видел, что ему в карман ничего не капнет и расследование может обернуться «глухарьком», он изобретал разнообразные способы отказа в возбуждении дел или их прекращения по самым дебильным основаниям.
Например, однажды Андрей Викторович три раза подряд подписал постановления о прекращениях уголовного дела об изнасиловании согласно статьи пять пункт два Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР, при этом не оспаривая имевшее место событие. В другой раз заволокитил материал по обвинению известного в районе педофила Леши Соболькова в домогательствах к учащимся местного лицея, получив от «детолюба» три тысячи евро отступных, в третий — придрался к оформлению заявления о краже, мотивировав отказ от подписи санкции отсутствием фотографий украденных вещей и фоторобота подозреваемого.
Видя столь согласованную «работу» прокуратуры и милиции, жители Приморского района практически перестали обращаться в органы за защитой и старались справиться с возникающими проблемами собственными силами. В результате чего резко пошла вверх кривая нанесения телесных повреждений различной степени тяжести.
— Мне пора, — Плодожоров посмотрел на часы. — Завтра встречаемся здесь же в двенадцать.
— Угу, — Опоросов потянулся и встал. — А я сегодня с народом переговорю...
* * *
— Иудушка! — искренне обрадовался Кугельман, завидя просунувшуюся в приоткрытую дверь кабинета мордочку потерпевшего фиаско в создании понтов юношу. — Заходи.
Конечно, радость Абрама Мульевича была бы гораздо более полной, если бы к моменту появления своего «младшего партнера» он успел допить кофе, но ничто в жизни не совершенно. Поэтому владелец «Семисвечника», скрепя пейсы, налил раздувшему ноздри посетителю маленькую чашечку. Немного утешило гражданина Кугельмана одно — он смог быстро спрятать сахарницу, пока Иуда топтался в дверях, и на вопрос визави о подслащивании напитка лишь горестно развел руками.
Мол, кончился как песочек, так и кусковой, а в запарке последних дней всё недосуг было его приобрести.
Да и дороговат-таки стал в последнее время сахарок-то...
— Всё ли у тебя готово? — поинтересовался вошедший, поняв, что слабенькую бурду, выдаваемую генеральным директором за кофе, ему придется хлебать несладкой.
— У меня-то готово, — Кугельман сложил на брюшке пухлые ладошки. — Вопрос в тебе и твоих людях...
— Деньги доставлены, — Иуда прищурился. — Да ты об этом и без меня знаешь.
— Знаю, — согласился Абрам Мульевич. — Но хотелось бы получить подтверждение не из одного источника...
* * *
— Это Пейсиков, племяш Цили Моисеевны, — объяснил Денис потиравшему подбородок Ортопеду и повернулся к Эдиссону. — Дим, потом нам пару его фоток распечатай. В дополнение к уже имеющимся...
Цветков кивнул и пометил себе что-то в блокноте.
— А сами, блин, непосредственные купцы когда будут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— У тебя в отделе есть надежные люди? — с места в карьер начал майор ОРБ.
Капитан задумался.
В милицейских кругах критерием надежности обычно являются честность при розливе спитросодержащей жидкости по стаканам присутствующих и готовность помочь коллеге написать отказ в возбуждении уголовного дела, не настучав на него затем в отдел собственной безопасности. В иных, более серьезных случаях, понятие «корпоративная солидарность» становится не более чем красивым словосочетанием — пойманные с поличным на каком-нибудь тяжком преступлении менты со свистом сдают всех своих подельников, инициативно дают подробнейшие показания и активно топят друг друга на очных ставках.
— Дело опасное? — осторожно поинтересовался Опоросов.
— Ни в малейшей степени, — солгал Плодожоров, заранее прикинув, как он сможет выйти сухим из воды, ежели задуманное сорвется. — Постоять на стреме и поотгонять любопытных. Которые вряд ли появятся.
— Это можно, — капитан задумчиво пожевал нижнюю губу. — Тебе сколько народу-то нужно?
— Человек пять-семь, — майор уже договорился с четырьмя своими коллегами из особнячка на Чайковского, но для полного комплекта участников ему не хватало тех, кто встанет во внешнее оцепление места сделки.
Опоросов почесал в затылке:
— Шестерых хватит? Включая меня?
— Хватит... Люди проверенные?
— Обижаешь, Сосуныч, — хмыкнул капитан. — Не один литр вместе выкушали...
— Меня твои литры не колышат, — зло произнес Плодожоров. — Мне другое надо.
— Да ты, это самое, не переживай, — отмахнулся Опоросов. — Всё как надо сделаем... При условии нормальной оплаты, конечно.
— По триста баксов на рыло, — с ходу предложил Захар, совершив тем самым большую ошибку.
Три сотни американских долларов на человека для пропойц из райотдела были гигантской суммой. На них каждый из потенциальных участников мероприятия мог спокойно пить месяца два. И, естественно, что Опоросов тут же сообразил, что без его помощи Плодожоров не справится, и принялся торговаться, заявив свой ценник в семьсот пятьдесят зеленых на брата.
Бодание продолжалось минут десять.
Капитан и майор пыхтели, обвиняли друг друга в излишнем корыстолюбии и жадности, тихонько переругивались, но ни один из них не сделал попытку уйти.
Наконец сошлись на четырехстах двадцати пяти долларах и ящике водки «Спецназ» на каждого приведенного Опоросовым участника.
— Когда бабки? — раскрасневшийся опер из ОУРа вытер со лба трудовой пот.
— Завтра — по сто баксов, остальное — по завершении, — хрипло сказал Плодожоров, кляня себя за то, что не предложил изначально долларов по пятьдесят. — Кстати, подготовь транспорт. Может, придется за город ехать...
— Машины — фигня, — капитан бросил жаждущий взгляд на батарею бутылок позади стойки. — Нам спонсоры две «шестерки» новые выделили, так что колеса есть. Когда надо, тогда и возьмем.
— А они по вызову какому не отъедут в неподходящий момент? — озаботился Захар.
— По вызову? — хохотнул Опоросов. — Да-а, Сосуныч, забыл ты, как на земле работают... У нас заявители сами в отдел приходят, своими ножками. Не баре, чай, чтобы еще машины посылать.
— А опергруппы на место преступления не выезжают? — удивился Плодожоров.
— Это бывает, — задумчиво проскрипел капитан. — Но не часто. С нашим новым прокурором не забалуешь, терпилы теперь сто раз думают, прежде чем к нам ломиться...
Свеженазначенный прокурор Приморского района, низкорослый и отличающийся крайней неразборчивостью речи Андрей Викторович Баклушко, пошедший на естественное в правоохранительных кругах повышение после того, как развалил всё что можно на должности заместителя прокурора в Петроградском районе, с первого дня пребывания в должности начал бороться с порочной практикой бездумного возбуждения уголовных дел по заявлениям граждан и весьма в этом преуспел, чем заслужил уважение со стороны оперов и дознавателей.
Критериями необходимости возбуждения дела и его расследования у Баклушко всегда были финансовая состоятельность заявителя и наличие хотя бы одного подозреваемого, которого следовало быстро перевести в разряд обвиняемых и запихнуть в камеру. Во всех иных случаях, когда тщедушный «надзиратель за законностью» видел, что ему в карман ничего не капнет и расследование может обернуться «глухарьком», он изобретал разнообразные способы отказа в возбуждении дел или их прекращения по самым дебильным основаниям.
Например, однажды Андрей Викторович три раза подряд подписал постановления о прекращениях уголовного дела об изнасиловании согласно статьи пять пункт два Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР, при этом не оспаривая имевшее место событие. В другой раз заволокитил материал по обвинению известного в районе педофила Леши Соболькова в домогательствах к учащимся местного лицея, получив от «детолюба» три тысячи евро отступных, в третий — придрался к оформлению заявления о краже, мотивировав отказ от подписи санкции отсутствием фотографий украденных вещей и фоторобота подозреваемого.
Видя столь согласованную «работу» прокуратуры и милиции, жители Приморского района практически перестали обращаться в органы за защитой и старались справиться с возникающими проблемами собственными силами. В результате чего резко пошла вверх кривая нанесения телесных повреждений различной степени тяжести.
— Мне пора, — Плодожоров посмотрел на часы. — Завтра встречаемся здесь же в двенадцать.
— Угу, — Опоросов потянулся и встал. — А я сегодня с народом переговорю...
* * *
— Иудушка! — искренне обрадовался Кугельман, завидя просунувшуюся в приоткрытую дверь кабинета мордочку потерпевшего фиаско в создании понтов юношу. — Заходи.
Конечно, радость Абрама Мульевича была бы гораздо более полной, если бы к моменту появления своего «младшего партнера» он успел допить кофе, но ничто в жизни не совершенно. Поэтому владелец «Семисвечника», скрепя пейсы, налил раздувшему ноздри посетителю маленькую чашечку. Немного утешило гражданина Кугельмана одно — он смог быстро спрятать сахарницу, пока Иуда топтался в дверях, и на вопрос визави о подслащивании напитка лишь горестно развел руками.
Мол, кончился как песочек, так и кусковой, а в запарке последних дней всё недосуг было его приобрести.
Да и дороговат-таки стал в последнее время сахарок-то...
— Всё ли у тебя готово? — поинтересовался вошедший, поняв, что слабенькую бурду, выдаваемую генеральным директором за кофе, ему придется хлебать несладкой.
— У меня-то готово, — Кугельман сложил на брюшке пухлые ладошки. — Вопрос в тебе и твоих людях...
— Деньги доставлены, — Иуда прищурился. — Да ты об этом и без меня знаешь.
— Знаю, — согласился Абрам Мульевич. — Но хотелось бы получить подтверждение не из одного источника...
* * *
— Это Пейсиков, племяш Цили Моисеевны, — объяснил Денис потиравшему подбородок Ортопеду и повернулся к Эдиссону. — Дим, потом нам пару его фоток распечатай. В дополнение к уже имеющимся...
Цветков кивнул и пометил себе что-то в блокноте.
— А сами, блин, непосредственные купцы когда будут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46