Чернь бунтуется. Копосовские бабы в лицо мне кричали, мы, дескать, народ! Наши мужья, солдаты - народ! Каково? Подумай, когда это солдаты за народ считались?
К с е н и я. Это вот всё Яков Лаптев доказывает...
М е л а н и я. Губернатора власти лишили, а на место его нотариус Осмоловский посажен...
Б у л ы ч о в. Тоже толстый.
М е л а н и я. Вчера владыко Никандр говорил: "Живём накануне происшествий сокрушительных; разве, говорит, штатская власть возможна? От времён библейских народами управляла рука, вооружённая мечом и крестом..."
В а р в а р а. В библейские времена кресту не поклонялись...
М е л а н и я. А ты помолчи, умница... евангелие-то в одном переплёте с библией. А крест есть - меч! Туда же! Владыко-то лучше тебя знает, когда чему поклонялись. Вы, честолюбцы, радуетесь падению престола. Не обернулась бы радость в горькие вам слёзы. Егорушко, мне с тобой надо бы глаз на глаз поговорить...
Б у л ы ч о в. Эдак - опять поругаемся мы с тобой? Однако - можно и поговорить, ну - после! Сейчас лекариха придёт. Выздороветь хочется мне, Малаша!
М е л а н и я. Зобунова - лекариха знаменитая. Докторам - далеко до неё! А потом ты бы с блаженным Прокопием поговорил...
Б у л ы ч о в. Это - которого мальчишки Пропотеем зовут? Жулик он, говорят?
М е л а н и я. Ну, что ты, что ты! Как это можно! Ты прими-ко его...
Б у л ы ч о в. Можно и Пропотея. Мне сегодня что-то лучше... Только вот ноги... Веселее будто. Всё что-то смешно... смешным кажется! Зови знахарку, Аксинья.
(Ксения ушла.)
М е л а н и я. Эх, Егорий... много ещё в тебе... осталось!
Б у л ы ч о в. Вот то-то и есть, что много...
К с е н и я [входя]. Она говорит, чтобы все ушли...
М е л а н и я. Ну, надо уйти...
(Все ушли. Булычов, усмехаясь, гладит бок, грудь. Входит Зобунова. Незаметно, однако так, чтобы было замечено, она, кривя рот, дует в правую сторону от себя, правая рука прижата к сердцу, а ладонью левой, как рыбьим плавником, отмахивается. Остановилась, провела правой рукой по лицу.)
Б у л ы ч о в. Это ты - чертям молишься?
З о б у н о в а (певуче). Ой вы, злые недуги, телесные печали! Отвяжитесь, откачнитесь, от раба божия удалитесь! В сей день, в сей час, отгоняю вас по всю жизнь крепким моим словом во веки веков! Здравствуйте, благомилостивый человек, по имени Егорий!..
Б у л ы ч о в. Здравствуй, тётка! Это ты чертей отгоняла?
З о б у н о в а. Что ты, роженый, разве с ними можно дело иметь?
Б у л ы ч о в. Надо, так можно! Богу - попы молятся, а ты - не поп, ты должна - чертям.
З о б у н о в а. Ну, что это какие страхи ты говоришь! Про меня только глупые рассказывают, будто я с нечистой силой знаюсь.
Б у л ы ч о в. Ну, тогда у тебя, тётка, толка не будет! Попы богу за меня молились, бог - отказался, не помогает мне!
З о б у н о в а. Это ты шутишь, дорогой человек, это ты потому, что не веришь мне.
Б у л ы ч о в. Я бы поверил, если бы ты от чертей пришла. Ты ведь, конечно, знаешь, слышала; я распутный, с людьми - жестокий, до денег жадный...
З о б у н о в а. Слыхала, да не верю, что ты пожалеешь дать мне добрую денежку.
Б у л ы ч о в. Я, тётка, великий грешник, и богу дела нет до меня. Отрёкся бог от Егора Булычова. Так что, если ты с чертями не знакома, иди, выкидыши девкам делать! Это - твоё ремесло, так?
З о б у н о в а. Ой, верная слава про тебя, что ты - напористый, озорной человек!
Б у л ы ч о в. Ну? Чего соврать хочешь? Валяй!
З о б у н о в а. Врать не обучена. Ты скажи-ко мне: что у тебя болит, как болит, где?
Б у л ы ч о в. Живот. Сильно болит. Вот здесь.
З о б у н о в а. Видишь ли... только ты не говори никому, ни-ни!
Б у л ы ч о в. Не скажу. Не бойся.
З о б у н о в а. Есть недуги - жёлтые и есть - чёрные. Жёлтый недуг его и доктор может вылечить, а - чёрный - ни поп, ни монах не замолят! Чёрный - это уже от нечистой силы, и против него - одно средство...
Б у л ы ч о в. Сразу: пан или пропал? Так?
З о б у н о в а. Средство это - дорогое!
Б у л ы ч о в. Конечно! Понимаю.
З о б у н о в а. Тут действительно с нечистой силой надобно дело иметь.
Б у л ы ч о в. С самим сатаной?
З о б у н о в а. Ну, не прямо с ним, а всё-таки...
Б у л ы ч о в. Можешь?
З о б у н о в а. Только ты - никому ни словечка...
Б у л ы ч о в. Иди к чертям, тётка!
З о б у н о в а. Погоди-ко...
Б у л ы ч о в. Иди прочь, а то ушибу...
З о б у н о в а. Ты послушай-ко...
Г л а ф и р а (из прихожей). Тебе сказано - уходи!
З о б у н о в а. Что это вы какие...
Б у л ы ч о в. Гони её, гони!
Г л а ф и р а. Туда же, ведьмой притворяешься!
З о б у н о в а. Ты сама - ведьма! Ишь рожа-то... Эх вы... Ни сна вам, ни покоя!
(Ушли.)
Б у л ы ч о в (оглядывается, вздыхает). Ф-фу...
(Входят Мелания, Ксения.)
М е л а н и я. Не понравилась Зобунова, не угодила?
(Булычов молчит, глядя на неё.)
К с е н и я. Она - тоже нравная. Захвалена, зазналась.
Б у л ы ч о в. Малаша, - как думаешь: у бога живот болит?
М е л а н и я. А ты - не дури...
Б у л ы ч о в. У Христа, наверное, болел. Христос рыбой питался...
М е л а н и я. Перестань, Егор. Что ты меня дразнишь?
Г л а ф и р а. Она денег просит за беспокойство.
Б у л ы ч о в. Дай, Аксинья! Ты, Малаша, извини, я - устал, пойду к себе. С дураками - хуже всего устаёшь. Ну-ко, Глаха, помоги...
(Глафира уводит его. Возвратилась Ксения, вопросительно смотрит на сестру.)
М е л а н и я. Притворяется он сумасшедшим. Притворяется...
К с е н и я. Ой ли? Где уж ему...
М е л а н и я. Это - ничего! Пусть играет. Это против него же обернётся, если духовное-то завещание судом оспаривать надо будет. Таисья будет свидетельницей, Зобунова, отец Павлин, трубач этот, да мало ли? Докажем, что завещатель не в своём уме был...
К с е н и я. Ох, уж не знаю, как тут быть...
М е л а н и я. Вот я тебя и учу! Эх ты... Выскочила замуж! Я тебе говорила - выходи за Башкина.
К с е н и я. Ну... Когда это было! А он-то какой был орёл... Ты сама завидовала.
М е л а н и я. Я? Ты что? Очумела?
К с е н и я. Ну, что уж вспоминать...
М е л а н и я. Господи, помилуй! Завидовала! Я?
К с е н и я. Как - Прокофья-то? Может - не надо?
М е л а н и я. Почему это - не надо? Призвали, уговорились и - вдруг не надо! Ты - не мешай мне! Иди приготовь его да приведи. Таисья!
(Таисья выходит из прихожей.)
М е л а н и я. Ну, что?
Т а и с ь я. Ничего не узнала я.
(Ксения ушла.)
М е л а н и я. Почему?
Т а и с ь я. Не говорит она ничего.
М е л а н и я. Как это - не говорит? Ты должна была выспросить.
Т а и с ь я. Выспрашивала я, а она - фыркает, будто - кошка. Ругает всех.
М е л а н и я. Как ругает?
Т а и с ь я. Жуликами.
М е л а н и я. За что же она?
Т а и с ь я. С ума, говорит, хотите свести человека...
М е л а н и я. Это она тебе сказала?
Т а и с ь я. Нет, Пропотею, блаженному.
М е л а н и я. А он - что?
Т а и с ь я. Он всё прибаутки говорит...
М е л а н и я. Прибаутки?.. Ах ты... лапоть! Он - блаженный, прорицает, дура! Сядь в прихожей, не уходи никуда... В кухне был ещё кто-нибудь?
Т а и с ь я. Мокей...
М е л а н и я. Ну, ступай. (Подходит к дверям комнаты Булычова, стучит.) Егорий, блаженный пришёл.
(Идёт, сопровождаемый Ксенией и Башкиным, Пропотей, в лаптях, в длинной, до щиколоток, холщовой рубахе, со множеством медных крестов и образков на груди. Страховиден: густые, встрёпанные волосы, длинная, узкая, редкая борода, движения резки и судорожны.)
П р о п о т е й. Ух, накурено! Душа задыхается...
К с е н и я. Тут, батюшка, никто не курит.
(Пропотей гудит, подражая зимнему ветру.)
М е л а н и я. Ты - погоди, дай выйти...
Б у л ы ч о в (его ведёт под руку Глафира). Ишь ты, какой... явился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12