Сравнение, конечно, не должно заводить нас слишком далеко, но соблазнительно было бы рассматривать иезуитов как своего рода самураев Папы Римского. В какой-то мере те требования, которые в смысле духовном предъявляли к себе иезуиты, были бы понятны самураям, воспитанным в строгости учения Дзэн. Призыв отказаться от всего мирского, избавить сознание от привязанностей этого непостоянного мира, может с той же легкостью быть применен как к поиску просветления, так и к подготовке к трудам во славу Божью.
Поскольку появлялось все больше новообращенных христиан из числа самураев, уместно было бы задать вопрос: как религия, которая учит любви к ближнему, могла вообще усваиваться людьми, для которых ближний был врагом хотя бы уже потому, что был ближним? Что, например, мог самурай извлечь из заповеди «не убий»? Ответ: то же самое, что и его современники в Европе, то есть почти ничего. Христианский запрет посягать на жизнь не был для самураев великим откровением, ибо одной из заповедей Будды было видеть себя во всем, что живет, и потому не убивать. Как и в других странах, шестая заповедь была переосмыслена и подогнана к существующим условиям. Убийцы сёгуна Ёситэру были одними из первых новообращенных христиан в Киото, а убийство произошло уже после того, как они приняли христианство. Некоторые, конечно, ценили свою новую веру и следовали ее заповедям. Выдающийся пример – Такаяма Укон, даймё Сэтцу, который был обращен после того, как проиграл диспут с иезуитом Гаспаром Вилелой. Он принял крещение со всеми своими домочадцами и стал оплотом христианской веры.
15 августа 1549 г. Франциск Ксавье высадился в Кагосима на южном Кюсю. Он был приветливо встречен местным магнатом Симадзу Такихаса. Их дружба стала взаимной, и Ксавье с энтузиазмом писал о японцах, что они «лучшие из тех, кого мы нашли за все это время, и, мне кажется, что мы никогда не найдем среди язычников другую расу, которая могла бы сравниться с японцами».
До тех пор, пока их миссионерская деятельность ограничивалась Кюсю, миссионерам сопутствовал огромный успех. Все правители острова стремились расширить торговлю с Португалией, они первыми стали использовать огнестрельное оружие, в то время как простые люди охотно прислушивались к проповеди, обещавшей им райское блаженство. Христианство процветало, и среди новообращенных было много самураев. Величайшим успехом на Кюсю было обращение Отомо Сорина, владетеля Бунго, который добросовестно поддерживал новую веру, руководствуясь не только религиозными, но и политическими мотивами.
Вера, таким образом, процветала, а бойня продолжалась. Наиболее причудливый пример совмещения христианского образа жизни с «путем воина» имел место в 1567 г. Сибата Кацуиэ, один из первых военачальников Нобунага, вел кампанию против Миёси и Мацунага, убийц сёгуна Ёситэру. Битва произошла недалеко от города Сакаи, где ведущим католическим авторитетом был отец Луи Фруа. Когда две армии развернулись в боевом порядке друг против друга, Фруа призвал верующих с обеих сторон отслужить торжественную мессу, ибо был канун Рождества. Самураи – христиане вместе пришли на мессу, приготовились принять и приняли святое причастие и, прежде чем разойтись каждый в свой лагерь, принесли блюда с плодами и вкусили от них вместе со святым отцом, «дабы показать, что они едины сердцем». Уходя, они возгласили: «Мы братья во Христе». На следующее утро, в день Рождества, произошла битва. Командиры, Мацунага и Миёси, бежали; всех, кто не сдался, предали мечу.
С этих пор мы все чаще встречаем упоминания о даймё-христианах и даже о целых христианских армиях. Мученичество и гонения были еще далеко впереди, и самураи, которые шли в бой с криками «Йезу!», «Санта Мария!» или «Сантьяго!» и несли крест на знаменах, несомненно, вдохновлялись глубокой и искренней верой. Что до Ода Нобунага, он так и не стал христианином, хотя и оказывал иезуитам существенную поддержку – прежде всего потому, что они могли быть полезным орудием против буддийских сектантов.
Следующие противники Нобунага были людьми чисто светскими. В Этидзэн, второй провинции Хокурикудо, жил Асакура Ёсикагэ, наследник небольшого, но хорошо обустроенного владения, созданного его дедом Тосикагэ. Тосикагэ оставил для внука ряд правил поведения, похожих на те, что сочинил Ходзё Соун, которые содержали следующее тонкое наблюдение:
«Не следует домогаться мечей и кинжалов, принадлежавших знаменитым воинам. Меч стоимостью в десять тысяч может быть побежден сотней копий по цене лишь в сотню за каждое».
В марте 1570 г. наследнику этого хорошего совета суждено было столкнуться с Ода Нобунага, который решил лично руководить экспедицией на Хокурикудо. Его сопровождали Иэясу и Хидэёси, и он собирался атаковать ставку Асакура в Итидзо-га-тани, когда получил тревожное известие, что его шурин Асаи Нагамаса вступил в союз с Асакура. Поскольку Асаи охранял проходы в северной Оми, возникла серьезная опасность, что вся армия Нобунага будет отрезана от Киото и окружена. Было решено отступать, и Нобунага отошел с основной частью армии, а Иэясу и Хидэёси прикрывали тыл, отступая с боями. Это была мастерски проведенная операция, если учесть, что армия Нобунага насчитывала 110 000 человек; двум отрядам удалось задержать Асакура, а остальная армия тем временем благополучно вернулась назад. Эта операция укрепила отношения между Иэясу и Хидэёси, которые оба подвергались большой опасности. Об Иэясу рассказывали, что ему пришлось тогда хорошо попрактиковаться в стрельбе из аркебузы, из чего следует, что он находился в гуще событий.
Позже, в том же году, Нобунага вернулся в Оми, чтобы напасть на Асаи, и дело закончилось жестокой битвой при Анэгава. Нобунага выступил из своей ставки Гифу в Мино по дороге Накасэндо и вдоль левого берега озера Бива в сторону Нагахама. 21 июля он подошел к Отани, ставке Асаи, и начал штурм замка Йокояма в пяти милях к юго-востоку от нее, угрожая при этом и самой ставке. Здесь к нему присоединился Иэясу с пятью тысячами воинов Токугава из его родной провинции Микава. В этой битве мы впервые встречаем его си-тэнно, четырех главных приближенных. Их имена были: Сакаи Тадацугу, Исикава Кадзумаса, Сакакибара Ясумаса и Хонда Тадакацу. Последний был особенно яркой личностью и носил шлем, украшенный деревянными оленьими рогами. Он проявил себя как постоянный и верный защитник интересов рода Токугава.
Главные силы Асаи, подкрепленные войсками Асакура, блокировали дорогу на Отани, так что река Анэгава оказалась между ними и войском Нобунага. Они планировали атаковать на рассвете силами 8 000 воинов Асаи и 10 000 воинов Асакура. Армия Нобунага превышала их по численности примерно в два раза, и Нобунага надеялся использовать это численное превосходство, атаковав первым. На самом деле не все его войска были надежными, но они находились под внимательным надзором Хидэёси, так что Нобунага нечего было бояться. Первоначально он хотел позволить Иэясу встать против Асаи, но затем передумал из-за личных отношений с последним и выставил против шурина собственные войска, насчитывавшие 23 000 воинов. Чтобы выдержать шок атаки, они были выстроены в тринадцать рядов.
В четыре утра обе армии вступили в широкие мелкие воды Анэгава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Поскольку появлялось все больше новообращенных христиан из числа самураев, уместно было бы задать вопрос: как религия, которая учит любви к ближнему, могла вообще усваиваться людьми, для которых ближний был врагом хотя бы уже потому, что был ближним? Что, например, мог самурай извлечь из заповеди «не убий»? Ответ: то же самое, что и его современники в Европе, то есть почти ничего. Христианский запрет посягать на жизнь не был для самураев великим откровением, ибо одной из заповедей Будды было видеть себя во всем, что живет, и потому не убивать. Как и в других странах, шестая заповедь была переосмыслена и подогнана к существующим условиям. Убийцы сёгуна Ёситэру были одними из первых новообращенных христиан в Киото, а убийство произошло уже после того, как они приняли христианство. Некоторые, конечно, ценили свою новую веру и следовали ее заповедям. Выдающийся пример – Такаяма Укон, даймё Сэтцу, который был обращен после того, как проиграл диспут с иезуитом Гаспаром Вилелой. Он принял крещение со всеми своими домочадцами и стал оплотом христианской веры.
15 августа 1549 г. Франциск Ксавье высадился в Кагосима на южном Кюсю. Он был приветливо встречен местным магнатом Симадзу Такихаса. Их дружба стала взаимной, и Ксавье с энтузиазмом писал о японцах, что они «лучшие из тех, кого мы нашли за все это время, и, мне кажется, что мы никогда не найдем среди язычников другую расу, которая могла бы сравниться с японцами».
До тех пор, пока их миссионерская деятельность ограничивалась Кюсю, миссионерам сопутствовал огромный успех. Все правители острова стремились расширить торговлю с Португалией, они первыми стали использовать огнестрельное оружие, в то время как простые люди охотно прислушивались к проповеди, обещавшей им райское блаженство. Христианство процветало, и среди новообращенных было много самураев. Величайшим успехом на Кюсю было обращение Отомо Сорина, владетеля Бунго, который добросовестно поддерживал новую веру, руководствуясь не только религиозными, но и политическими мотивами.
Вера, таким образом, процветала, а бойня продолжалась. Наиболее причудливый пример совмещения христианского образа жизни с «путем воина» имел место в 1567 г. Сибата Кацуиэ, один из первых военачальников Нобунага, вел кампанию против Миёси и Мацунага, убийц сёгуна Ёситэру. Битва произошла недалеко от города Сакаи, где ведущим католическим авторитетом был отец Луи Фруа. Когда две армии развернулись в боевом порядке друг против друга, Фруа призвал верующих с обеих сторон отслужить торжественную мессу, ибо был канун Рождества. Самураи – христиане вместе пришли на мессу, приготовились принять и приняли святое причастие и, прежде чем разойтись каждый в свой лагерь, принесли блюда с плодами и вкусили от них вместе со святым отцом, «дабы показать, что они едины сердцем». Уходя, они возгласили: «Мы братья во Христе». На следующее утро, в день Рождества, произошла битва. Командиры, Мацунага и Миёси, бежали; всех, кто не сдался, предали мечу.
С этих пор мы все чаще встречаем упоминания о даймё-христианах и даже о целых христианских армиях. Мученичество и гонения были еще далеко впереди, и самураи, которые шли в бой с криками «Йезу!», «Санта Мария!» или «Сантьяго!» и несли крест на знаменах, несомненно, вдохновлялись глубокой и искренней верой. Что до Ода Нобунага, он так и не стал христианином, хотя и оказывал иезуитам существенную поддержку – прежде всего потому, что они могли быть полезным орудием против буддийских сектантов.
Следующие противники Нобунага были людьми чисто светскими. В Этидзэн, второй провинции Хокурикудо, жил Асакура Ёсикагэ, наследник небольшого, но хорошо обустроенного владения, созданного его дедом Тосикагэ. Тосикагэ оставил для внука ряд правил поведения, похожих на те, что сочинил Ходзё Соун, которые содержали следующее тонкое наблюдение:
«Не следует домогаться мечей и кинжалов, принадлежавших знаменитым воинам. Меч стоимостью в десять тысяч может быть побежден сотней копий по цене лишь в сотню за каждое».
В марте 1570 г. наследнику этого хорошего совета суждено было столкнуться с Ода Нобунага, который решил лично руководить экспедицией на Хокурикудо. Его сопровождали Иэясу и Хидэёси, и он собирался атаковать ставку Асакура в Итидзо-га-тани, когда получил тревожное известие, что его шурин Асаи Нагамаса вступил в союз с Асакура. Поскольку Асаи охранял проходы в северной Оми, возникла серьезная опасность, что вся армия Нобунага будет отрезана от Киото и окружена. Было решено отступать, и Нобунага отошел с основной частью армии, а Иэясу и Хидэёси прикрывали тыл, отступая с боями. Это была мастерски проведенная операция, если учесть, что армия Нобунага насчитывала 110 000 человек; двум отрядам удалось задержать Асакура, а остальная армия тем временем благополучно вернулась назад. Эта операция укрепила отношения между Иэясу и Хидэёси, которые оба подвергались большой опасности. Об Иэясу рассказывали, что ему пришлось тогда хорошо попрактиковаться в стрельбе из аркебузы, из чего следует, что он находился в гуще событий.
Позже, в том же году, Нобунага вернулся в Оми, чтобы напасть на Асаи, и дело закончилось жестокой битвой при Анэгава. Нобунага выступил из своей ставки Гифу в Мино по дороге Накасэндо и вдоль левого берега озера Бива в сторону Нагахама. 21 июля он подошел к Отани, ставке Асаи, и начал штурм замка Йокояма в пяти милях к юго-востоку от нее, угрожая при этом и самой ставке. Здесь к нему присоединился Иэясу с пятью тысячами воинов Токугава из его родной провинции Микава. В этой битве мы впервые встречаем его си-тэнно, четырех главных приближенных. Их имена были: Сакаи Тадацугу, Исикава Кадзумаса, Сакакибара Ясумаса и Хонда Тадакацу. Последний был особенно яркой личностью и носил шлем, украшенный деревянными оленьими рогами. Он проявил себя как постоянный и верный защитник интересов рода Токугава.
Главные силы Асаи, подкрепленные войсками Асакура, блокировали дорогу на Отани, так что река Анэгава оказалась между ними и войском Нобунага. Они планировали атаковать на рассвете силами 8 000 воинов Асаи и 10 000 воинов Асакура. Армия Нобунага превышала их по численности примерно в два раза, и Нобунага надеялся использовать это численное превосходство, атаковав первым. На самом деле не все его войска были надежными, но они находились под внимательным надзором Хидэёси, так что Нобунага нечего было бояться. Первоначально он хотел позволить Иэясу встать против Асаи, но затем передумал из-за личных отношений с последним и выставил против шурина собственные войска, насчитывавшие 23 000 воинов. Чтобы выдержать шок атаки, они были выстроены в тринадцать рядов.
В четыре утра обе армии вступили в широкие мелкие воды Анэгава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83