В Пиоше, помню, вообще не было кладбища, пока одного из жителей не застрелили в драке.
— Я хочу вас спросить о Малыше Рисе. Он прибыл в город день или два назад вместе с еще одним мужчиной и белокурой женщиной.
Доктор изучал меня внезапно посерьезневшим взглядом.
— А вы ему кто будете? Родственник? Или просто друг?
— Нет, не друг, — прямо сказал я, — мы с ним пару раз даже палили друг в друга. Я хочу узнать, в каком он состоянии, и поговорить с ним, если можно.
— Вы ехали вместе с ним?
— Я догонял его, — ответил я.
— Я не потерплю здесь никаких стычек. Кроме того, он болен, очень тяжело болен.
— Что с ним, док?
— Он говорит, что-то с желудком. Мне кажется, это отравление мышьяком.
— Мышьяком? Может быть, плохая вода?
— Сомневаюсь. Если им даже попался источник с плохой водой, то ему надо было очень много раз пить оттуда, чтобы заработать такое. Я думаю, что ему подсыпали мышьяк в воду в течение долгого времени.
Руби Шоу… Что ж, удобный способ избавиться от конкурента.
— Он сказал мне, что у него есть только один враг, но он последнее время был далеко от него. Я сказал ему, что в подобных случаях нужно обращать больше внимания не на врагов, а на тех, кого считаешь друзьями.
— Могу я увидеть его?
Палата у дока Макнамары была на четыре койки. Лишь одна из них была занята, и на ней лежал Малыш Рис — точнее, то, что от него осталось.
Лицо его похудело, черты заострились, глаза затуманились. Он поглядел на меня и сунул руку под подушку, словно за револьвером.
— Я не собираюсь тебя убивать, Рис, — сказал я. — Я вижу, у тебя и так хватает проблем.
— Я тебе ничего не скажу.
— По крайней мере, это не я накачал тебя мышьяком.
— Что за бред! Кто мог это сделать? Кому это было нужно?
— А как насчет Руби, Малыш? Убрав тебя, она получила Хеселтайна и все деньги, а с Бобом…
— Ты сбрендил? Руби? Да как она смогла бы! И потом, она до смерти влюблена в Боба. Ты просто хочешь рассорить меня с друзьями. Но погоди…
— Как она смогла? Ставлю пять монет против одной, что именно Руби в последнее время варила кофе. А кофе, который мы здесь пьем, ядовит и без мышьяка. Я бьюсь об заклад, что она сама свой кофе не пила.
— Мерзкая ложь! Это просто… — Его голос упал, и брови сошлись на переносице от внезапного озарения.
— Мне не нужен ты, Малыш. Я хочу вернуть свои деньги, и я их верну.
Я демонстративно уселся. Док Макнамара посмотрел на Риса, потом на меня и сказал:
— Я ничего не знаю о ваших делах и знать не хочу. В местной воде есть мышьяк, но в недостаточной концентрации, чтобы произвести такой эффект. Я бы сказал — у меня уже имелся подобный опыт, — что вам вводили все увеличивающиеся дозы мышьяка в течение довольно долгого времени. — Доктор пожал плечами. — Однако я удаляюсь. Я должен сделать сегодня вскрытие трупа…
— Но не моего! Не выйдет! — Но тут же Рис изменившимся голосом спросил: — Док, я поправлюсь?
— Думаю, что да. Если только вам еще раз не подсыплют яда. Этот человек, кажется, считается вашим врагом, но я бы на вашем месте последовал его совету и никогда бы и близко не подошел к вашим бывшим попутчикам.
Вся душа Риса протестовала, но очевидно было, что он нам поверил. Он поверил еще до того, как заговорил доктор, потому что припомнил, кто варил кофе.
— У меня нет при себе денег, — мрачно пробормотал он. — Они обещали позаботиться о моей доле.
— Я в этом не сомневаюсь, — сухо сказал я.
— Ты считаешь меня последним дураком, правда?
— От глупости никто не застрахован, Малыш. Мы все были дураками тогда, в Техасе, когда драли глотки насчет того, какими мы будем большими и крутыми. Вы с Доком оба были дураками, когда связались с Хеселтайном, а уж он сам был трижды дурак, когда с такими деньгами взял себе в компанию Руби Шоу. Спорю на что хочешь, что именно она всегда возражала, чтобы раздать каждому его долю.
— Ну и что? Это ничего не доказывает.
— Малыш, что ты сделаешь, когда выйдешь отсюда? Ты вернешься к ним? Может, у тебя хватит духу предупредить Хеселтайна, что он будет следующим?
Рис молчал. Доктор ушел в свой кабинет и начал перекладывать какие-то бумаги.
— Где они находятся, Малыш? Я остался должен тем людям в Техасе, и мне нужны мои деньги.
Рис не отвечал минуту-другую, а потом спросил:
— Ты в самом деле хочешь схлестнуться с Хеселтайном? Без дураков?
— Разумеется.
Произнося это, я внезапно понял, что именно так и будет. Я уже очень далеко ушел от того мальчишки, который когда-то гнал скот из Техаса. И я добавил, почувствовав с неожиданным удивлением, что говорю чистую правду:
— Бобу Хеселтайну встреча со мной доставит гораздо больше беспокойства, чем мне — встреча с ним.
Рис в упор посмотрел на меня.
— Тебе кажется, что ты здорово прибавил в весе?
Но он не фыркнул при этих словах. Я видел, что Малыш Рис и сам был с этим согласен.
— Не стану отрицать, — прибавил он, — что ты его здорово достал — висел на хвосте и все такое прочее. Факт, он уже спит не так крепко, как раньше. Как, впрочем, и все мы.
Он перевел на меня взгляд.
— Если я не вернусь к ним, ты оставишь меня в покое?
— Малыш, ты мне не нужен, да и не был нужен никогда. Ты прекрасно знал, что везешь наши деньги и едешь на нашей лошади. Но я хочу только вернуть свое.
— А эти люди в Техасе — кто они тебе?
— Никто. — Однако я тут же поправился: — Нет, не так. Они кое-что сделали для меня, точнее, для отца, но это одно и то же. Они поверили ему. Ты поймешь когда-нибудь, Малыш, что это значит гораздо больше, чем угощать выпивкой кучу собутыльников и шлюх, чтобы показать, какой ты крутой.
— Может, ты и прав. Ладно, слушай сюда. У Боба Хеселтайна есть убежище под водопадом Свадебная Фата, возле Теллурида.
— Где это — Теллурид?
— Это новый лагерь. Некий Джон Фалон застолбил там несколько участков, и похоже, что там скоро будет оживленно.
Больше я из него ничего не вытянул, да и сказанное им было под большим вопросом. У него не было причин говорить мне правду, но и лгать было опасно. С другой стороны, кто-то же подсыпал ему мышьяк, да и об участи Дока Сайтса, возможно, он знал.
Еще пару дней я покрутился в Эуреке, бродя по городу и наводя справки. Хеселтайн и Руби Шоу действительно побывали здесь, но они уже уехали, направляясь на восток.
Я менял лошадей и мчался вперед. Славная была гонка! Пару раз я вроде бы их догонял, но каждый раз это оказывались другие люди.
Это была дикая и прекрасная земля, но на дорогах становилось людно. В первый же день я обогнал три грузовых каравана, трое всадников проехали мимо меня, не говоря уже о дилижансах в обе стороны. Такое впечатление, что по этой дороге скоро нельзя будет проехать и пяти миль, чтобы не встретить кого-нибудь. В Юте я продал лошадь Зейла, но я так привык и к своему скакуну с полосой на спине, и к пепельно-серому жеребцу, что не мог расстаться ни с одним из них.
В тот день было прохладно, и я надел короткую толстую шерстяную куртку. В ней я и въехал во двор почтовой станции. Близился вечер, и я уже присматривал место для лагеря. Эта станция лежала посреди голой равнины, с одним лишь тополем во дворе: просто каменный загон, каменный дом и тропинка до дверей.
Во дворе была поилка, и я подъехал к ней. Из дверей дома выглянул человек и вышел на крыльцо.
— Привет! Проездом или остановитесь?
— Возможно. У вас найдется чего-нибудь перекусить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Я хочу вас спросить о Малыше Рисе. Он прибыл в город день или два назад вместе с еще одним мужчиной и белокурой женщиной.
Доктор изучал меня внезапно посерьезневшим взглядом.
— А вы ему кто будете? Родственник? Или просто друг?
— Нет, не друг, — прямо сказал я, — мы с ним пару раз даже палили друг в друга. Я хочу узнать, в каком он состоянии, и поговорить с ним, если можно.
— Вы ехали вместе с ним?
— Я догонял его, — ответил я.
— Я не потерплю здесь никаких стычек. Кроме того, он болен, очень тяжело болен.
— Что с ним, док?
— Он говорит, что-то с желудком. Мне кажется, это отравление мышьяком.
— Мышьяком? Может быть, плохая вода?
— Сомневаюсь. Если им даже попался источник с плохой водой, то ему надо было очень много раз пить оттуда, чтобы заработать такое. Я думаю, что ему подсыпали мышьяк в воду в течение долгого времени.
Руби Шоу… Что ж, удобный способ избавиться от конкурента.
— Он сказал мне, что у него есть только один враг, но он последнее время был далеко от него. Я сказал ему, что в подобных случаях нужно обращать больше внимания не на врагов, а на тех, кого считаешь друзьями.
— Могу я увидеть его?
Палата у дока Макнамары была на четыре койки. Лишь одна из них была занята, и на ней лежал Малыш Рис — точнее, то, что от него осталось.
Лицо его похудело, черты заострились, глаза затуманились. Он поглядел на меня и сунул руку под подушку, словно за револьвером.
— Я не собираюсь тебя убивать, Рис, — сказал я. — Я вижу, у тебя и так хватает проблем.
— Я тебе ничего не скажу.
— По крайней мере, это не я накачал тебя мышьяком.
— Что за бред! Кто мог это сделать? Кому это было нужно?
— А как насчет Руби, Малыш? Убрав тебя, она получила Хеселтайна и все деньги, а с Бобом…
— Ты сбрендил? Руби? Да как она смогла бы! И потом, она до смерти влюблена в Боба. Ты просто хочешь рассорить меня с друзьями. Но погоди…
— Как она смогла? Ставлю пять монет против одной, что именно Руби в последнее время варила кофе. А кофе, который мы здесь пьем, ядовит и без мышьяка. Я бьюсь об заклад, что она сама свой кофе не пила.
— Мерзкая ложь! Это просто… — Его голос упал, и брови сошлись на переносице от внезапного озарения.
— Мне не нужен ты, Малыш. Я хочу вернуть свои деньги, и я их верну.
Я демонстративно уселся. Док Макнамара посмотрел на Риса, потом на меня и сказал:
— Я ничего не знаю о ваших делах и знать не хочу. В местной воде есть мышьяк, но в недостаточной концентрации, чтобы произвести такой эффект. Я бы сказал — у меня уже имелся подобный опыт, — что вам вводили все увеличивающиеся дозы мышьяка в течение довольно долгого времени. — Доктор пожал плечами. — Однако я удаляюсь. Я должен сделать сегодня вскрытие трупа…
— Но не моего! Не выйдет! — Но тут же Рис изменившимся голосом спросил: — Док, я поправлюсь?
— Думаю, что да. Если только вам еще раз не подсыплют яда. Этот человек, кажется, считается вашим врагом, но я бы на вашем месте последовал его совету и никогда бы и близко не подошел к вашим бывшим попутчикам.
Вся душа Риса протестовала, но очевидно было, что он нам поверил. Он поверил еще до того, как заговорил доктор, потому что припомнил, кто варил кофе.
— У меня нет при себе денег, — мрачно пробормотал он. — Они обещали позаботиться о моей доле.
— Я в этом не сомневаюсь, — сухо сказал я.
— Ты считаешь меня последним дураком, правда?
— От глупости никто не застрахован, Малыш. Мы все были дураками тогда, в Техасе, когда драли глотки насчет того, какими мы будем большими и крутыми. Вы с Доком оба были дураками, когда связались с Хеселтайном, а уж он сам был трижды дурак, когда с такими деньгами взял себе в компанию Руби Шоу. Спорю на что хочешь, что именно она всегда возражала, чтобы раздать каждому его долю.
— Ну и что? Это ничего не доказывает.
— Малыш, что ты сделаешь, когда выйдешь отсюда? Ты вернешься к ним? Может, у тебя хватит духу предупредить Хеселтайна, что он будет следующим?
Рис молчал. Доктор ушел в свой кабинет и начал перекладывать какие-то бумаги.
— Где они находятся, Малыш? Я остался должен тем людям в Техасе, и мне нужны мои деньги.
Рис не отвечал минуту-другую, а потом спросил:
— Ты в самом деле хочешь схлестнуться с Хеселтайном? Без дураков?
— Разумеется.
Произнося это, я внезапно понял, что именно так и будет. Я уже очень далеко ушел от того мальчишки, который когда-то гнал скот из Техаса. И я добавил, почувствовав с неожиданным удивлением, что говорю чистую правду:
— Бобу Хеселтайну встреча со мной доставит гораздо больше беспокойства, чем мне — встреча с ним.
Рис в упор посмотрел на меня.
— Тебе кажется, что ты здорово прибавил в весе?
Но он не фыркнул при этих словах. Я видел, что Малыш Рис и сам был с этим согласен.
— Не стану отрицать, — прибавил он, — что ты его здорово достал — висел на хвосте и все такое прочее. Факт, он уже спит не так крепко, как раньше. Как, впрочем, и все мы.
Он перевел на меня взгляд.
— Если я не вернусь к ним, ты оставишь меня в покое?
— Малыш, ты мне не нужен, да и не был нужен никогда. Ты прекрасно знал, что везешь наши деньги и едешь на нашей лошади. Но я хочу только вернуть свое.
— А эти люди в Техасе — кто они тебе?
— Никто. — Однако я тут же поправился: — Нет, не так. Они кое-что сделали для меня, точнее, для отца, но это одно и то же. Они поверили ему. Ты поймешь когда-нибудь, Малыш, что это значит гораздо больше, чем угощать выпивкой кучу собутыльников и шлюх, чтобы показать, какой ты крутой.
— Может, ты и прав. Ладно, слушай сюда. У Боба Хеселтайна есть убежище под водопадом Свадебная Фата, возле Теллурида.
— Где это — Теллурид?
— Это новый лагерь. Некий Джон Фалон застолбил там несколько участков, и похоже, что там скоро будет оживленно.
Больше я из него ничего не вытянул, да и сказанное им было под большим вопросом. У него не было причин говорить мне правду, но и лгать было опасно. С другой стороны, кто-то же подсыпал ему мышьяк, да и об участи Дока Сайтса, возможно, он знал.
Еще пару дней я покрутился в Эуреке, бродя по городу и наводя справки. Хеселтайн и Руби Шоу действительно побывали здесь, но они уже уехали, направляясь на восток.
Я менял лошадей и мчался вперед. Славная была гонка! Пару раз я вроде бы их догонял, но каждый раз это оказывались другие люди.
Это была дикая и прекрасная земля, но на дорогах становилось людно. В первый же день я обогнал три грузовых каравана, трое всадников проехали мимо меня, не говоря уже о дилижансах в обе стороны. Такое впечатление, что по этой дороге скоро нельзя будет проехать и пяти миль, чтобы не встретить кого-нибудь. В Юте я продал лошадь Зейла, но я так привык и к своему скакуну с полосой на спине, и к пепельно-серому жеребцу, что не мог расстаться ни с одним из них.
В тот день было прохладно, и я надел короткую толстую шерстяную куртку. В ней я и въехал во двор почтовой станции. Близился вечер, и я уже присматривал место для лагеря. Эта станция лежала посреди голой равнины, с одним лишь тополем во дворе: просто каменный загон, каменный дом и тропинка до дверей.
Во дворе была поилка, и я подъехал к ней. Из дверей дома выглянул человек и вышел на крыльцо.
— Привет! Проездом или остановитесь?
— Возможно. У вас найдется чего-нибудь перекусить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48