Как будто она могла бы сказать матери что-то плохое о нем хотя бы шепотом! Она слишком горда для этого.
И вдруг она точно к месту приросла. Но мгновенный испуг сразу же уступил место улыбке, и молодая женщина протянула руки к Нельсону, словно приглашая его подбежать к ней, положить лапы себе на плечи. Он чуть было не свалил ее на землю. Она со смехом обняла его и отвернулась.
– Нельсон, – сказала она ему в который раз, – дыхание у тебя вовсе не благовонное, ты же знаешь!..
Вдруг ее охватили счастье и блаженство. Если Нельсон здесь, стало быть, и Кеннет неподалеку. Он вышел, чтобы встретить ее! Она с надеждой посмотрела вперед – и, разумеется, Кеннет оказался довольно близко, на середине моста. Именно так он стоял в тот январский день, когда спросил у нее, не беременна ли она, а она ответила «нет». С тех пор прошла, кажется, вечность. Она торопливо пошла вперед, радостно улыбаясь. Приближаясь к мосту, она уже почти бежала.
С застывшего, неулыбающегося лица на нее смотрели холодные серые глаза.
– Без сомнения, – сказал он, – вы шли так быстро, что горничная не могла за вами угнаться. Не подождать ли нам ее, сударыня?
Майра сразу же поняла: он знает, что она ушла одна. И еще она поняла, что он вышел из дому не для того, чтобы встретить ее, а чтобы выбранить. Он был очень сердит, Если бы она захотела, они могли бы бурно поссориться. Если бы она захотела. Упустить такую возможность!
Но она продолжала улыбаться.
– Не сердись, – сказала она. – Я смиренно и искренне прошу прошения. Я больше никогда не ослушаюсь тебя.
Ноздри у него напряглись, а глаза похолодели еще на несколько градусов.
– Вы решили посмеяться надо мной, сударыня? – спросил он так спокойно, что Майра даже вздрогнула.
Она склонила голову набок и оценила грозящую ей опасность. Улыбка ее стала мягче, и она сделала три шага, чтобы можно было дотянуться до него. Положила руки ему на грудь.
– Не сердись, – повторила она. – Не сердись же… Но он не намеревался легко сдаваться:
– Вы можете, сударыня, предоставить мне хотя бы одно веское объяснение, почему я не должен этого делать?
Она покачала головой:
– Ни одного! Я не могу придумать ни одного веского объяснения. Даже слабого – и то не могу. Но Кеннет, не сердись, пожалуйста…
Она заметила, что он сбит с толку. Она и сама была сбита с толку. До этого она никогда не упускала возможности раздуть назревающую ссору. Но она ведь недавно решила, что сердце охранять все равно не стоит. И сердце ее пело – и плакало.
– Я приказываю не для того, чтобы показать свою власть над тобой, – сказал он. – Я отвечаю за тебя. Я беспокоился.
– Вот как? – Она снова улыбнулась.
– У тебя какое-то странное настроение, – заметил он, нахмурившись. – Бывало, когда в сражении замолкали большие пушки, у нас по всему телу бежали мурашки от страха, потому что мы знали: сейчас начнется настоящая атака!
– А сейчас у тебя бегут мурашки от страха?
Но он, не отвечая, так же хмуро смотрел на нее. Внезапно она что-то вспомнила и усмехнулась:
– Ах, Кеннет, я должна непременно тебе рассказать! Это тебя ужасно позабавит. – И она рассмеялась при одной мысли об этом. – Мама получила письмо от сэра Эдвина. Когда он был в Лондоне, он познакомился с одной благородной и благовоспитанной наследницей – это его слова, – которая ищет джентльмена, обладающего мудростью и опытом, человека твердых принципов и скромного достатка… Ах, жаль, я не могу вспомнить его слова в точности! Ведь просто пересказать – этого недостаточно. Как бы то ни было, ей нужен такой джентльмен в мужья, когда окончится годовой траур, который она носит по отцу, – это совпадает почти точно с тем временем, когда у сэра Эдвина кончится траур по матери. Кажется, Кеннет, – вот ты удивишься, – сэр Эдвин считает себя именно таким человеком, и он убедил благородную и благовоспитанную наследницу в счастливом совпадении, сообщив ей, между прочим, что граф Хэверфорд, владелец Данбертона, одного из лучших имений в Корнуолле, является его свойственником со стороны жены и к тому же его лучшим другом и что его мать происходит из семьи Грэфтонов из Хаглесбери, – именно в таком порядке, Кеннет. Ты ощущаешь огромную гордость?
– Ощущаю, – ответил он. – Если бы сэр Эдвин привел эти факты в другом порядке, я бы бросился вниз с моста.
– Из всего этого следует, – продолжала Майра, – что сэр Эдвин вряд ли захочет сделать Пенвит своим постоянным местом жительства в обозримом будущем. Он сочтет за великую честь, если моя мама останется жить там в качестве – ах, слушай же, Кеннет! – вдовы оплакиваемого сэра Бэзила Хейза, а также тещи графа Хэверфорда, владельца… Стоит доканчивать фразу?
– Значит, в конце концов мы не заимеем его в качестве соседа? – Кеннет ухмыльнулся.
– Ты переживешь такое разочарование?
– С трудом. – Кеннет рассмеялся, закинув голову. – Жизнь – это сплошные разочарования, которые мы должны переживать. Но я очень постараюсь.
Они еще посмеялись, потом смущенно посмотрели друг на друга.
– Ну как, мой рассказ развеял твою хандру? – спросила наконец Майра.
– Это не хандра, – ответил он. – Что за мысль! У меня есть основания сердиться. Тебе удалось отвлечь меня. Это очень умно с твоей стороны.
– Зачем ты пришел сюда? – спросила Майра.
– Чтобы хорошенько выбранить тебя. И высказать тебе свое неудовольствие.
Она покачала головой.
– Нет, – мягко возразила она. – Зачем ты пришел?
В Лондоне, в Воксхолле, она обнаружила, что обладает умением, о котором раньше не подозревала. Она умеет флиртовать – самым отчаянным образом. И еще: флирт может волновать, если ты видишь, что он дает результаты, и прекрасно возбуждать к тому же. Она посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:
– Скажите мне, зачем вы пришли?
– Кокетка, – отозвался он. – Или ты думаешь, я не понимаю, куда ты клонишь? Я не стану тебя бранить. Ты довольна? Мой гнев прошел. – Он глубоко вздохнул. – Лучше, сударыня, не начинать того, что вы не собираетесь заканчивать.
Она нашла местечко у него на шее, не закрытое галстуком и шейным платком, и прижалась к этому местечку губами. Она сама не поверила, что способна на такой дерзкий поступок – средь бела дня, за пределами дома… Но уж если он сам не проявляет инициативы…
– Я всегда заканчиваю то, что начала… – И она поцеловала его в чувствительное местечко под ухом. – Надо хорошенько потрудиться над каждой стадией между началом и концом. Видишь ли, все, что стоит делать, нужно делать хорошо. Разве это не замечательный образчик мудрости?
– Майра, – сказал он, понизив голос под стать ей, – ты меня соблазняешь?
– Неужели у меня получается так плохо, что нужно еще спрашивать? – Она прикоснулась кончиком языка к мочке его уха, и он вздрогнул.
– Кокетка! – сказал он еще раз. – Полагаю, в ваши намерения не входит довести дело до естественного конца прямо посередине моста? Могу ли я предложить крестильню?
– Можете. – Она слегка отвела в сторону голову и улыбнулась:
– Для этого-то вы и вышли мне навстречу, не так ли?
– Ты сама все начала.
– Нет. – Она покачала головой. – Если бы ты не стоял на мосту, мне и начинать было бы нечего, верно? Скажи же, что ты пришел именно для этого.
– То есть не для того, чтобы побранить тебя, а для того, чтобы любить тебя… Не так ли? Тогда поступай как знаешь.
– Так я и сделаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
И вдруг она точно к месту приросла. Но мгновенный испуг сразу же уступил место улыбке, и молодая женщина протянула руки к Нельсону, словно приглашая его подбежать к ней, положить лапы себе на плечи. Он чуть было не свалил ее на землю. Она со смехом обняла его и отвернулась.
– Нельсон, – сказала она ему в который раз, – дыхание у тебя вовсе не благовонное, ты же знаешь!..
Вдруг ее охватили счастье и блаженство. Если Нельсон здесь, стало быть, и Кеннет неподалеку. Он вышел, чтобы встретить ее! Она с надеждой посмотрела вперед – и, разумеется, Кеннет оказался довольно близко, на середине моста. Именно так он стоял в тот январский день, когда спросил у нее, не беременна ли она, а она ответила «нет». С тех пор прошла, кажется, вечность. Она торопливо пошла вперед, радостно улыбаясь. Приближаясь к мосту, она уже почти бежала.
С застывшего, неулыбающегося лица на нее смотрели холодные серые глаза.
– Без сомнения, – сказал он, – вы шли так быстро, что горничная не могла за вами угнаться. Не подождать ли нам ее, сударыня?
Майра сразу же поняла: он знает, что она ушла одна. И еще она поняла, что он вышел из дому не для того, чтобы встретить ее, а чтобы выбранить. Он был очень сердит, Если бы она захотела, они могли бы бурно поссориться. Если бы она захотела. Упустить такую возможность!
Но она продолжала улыбаться.
– Не сердись, – сказала она. – Я смиренно и искренне прошу прошения. Я больше никогда не ослушаюсь тебя.
Ноздри у него напряглись, а глаза похолодели еще на несколько градусов.
– Вы решили посмеяться надо мной, сударыня? – спросил он так спокойно, что Майра даже вздрогнула.
Она склонила голову набок и оценила грозящую ей опасность. Улыбка ее стала мягче, и она сделала три шага, чтобы можно было дотянуться до него. Положила руки ему на грудь.
– Не сердись, – повторила она. – Не сердись же… Но он не намеревался легко сдаваться:
– Вы можете, сударыня, предоставить мне хотя бы одно веское объяснение, почему я не должен этого делать?
Она покачала головой:
– Ни одного! Я не могу придумать ни одного веского объяснения. Даже слабого – и то не могу. Но Кеннет, не сердись, пожалуйста…
Она заметила, что он сбит с толку. Она и сама была сбита с толку. До этого она никогда не упускала возможности раздуть назревающую ссору. Но она ведь недавно решила, что сердце охранять все равно не стоит. И сердце ее пело – и плакало.
– Я приказываю не для того, чтобы показать свою власть над тобой, – сказал он. – Я отвечаю за тебя. Я беспокоился.
– Вот как? – Она снова улыбнулась.
– У тебя какое-то странное настроение, – заметил он, нахмурившись. – Бывало, когда в сражении замолкали большие пушки, у нас по всему телу бежали мурашки от страха, потому что мы знали: сейчас начнется настоящая атака!
– А сейчас у тебя бегут мурашки от страха?
Но он, не отвечая, так же хмуро смотрел на нее. Внезапно она что-то вспомнила и усмехнулась:
– Ах, Кеннет, я должна непременно тебе рассказать! Это тебя ужасно позабавит. – И она рассмеялась при одной мысли об этом. – Мама получила письмо от сэра Эдвина. Когда он был в Лондоне, он познакомился с одной благородной и благовоспитанной наследницей – это его слова, – которая ищет джентльмена, обладающего мудростью и опытом, человека твердых принципов и скромного достатка… Ах, жаль, я не могу вспомнить его слова в точности! Ведь просто пересказать – этого недостаточно. Как бы то ни было, ей нужен такой джентльмен в мужья, когда окончится годовой траур, который она носит по отцу, – это совпадает почти точно с тем временем, когда у сэра Эдвина кончится траур по матери. Кажется, Кеннет, – вот ты удивишься, – сэр Эдвин считает себя именно таким человеком, и он убедил благородную и благовоспитанную наследницу в счастливом совпадении, сообщив ей, между прочим, что граф Хэверфорд, владелец Данбертона, одного из лучших имений в Корнуолле, является его свойственником со стороны жены и к тому же его лучшим другом и что его мать происходит из семьи Грэфтонов из Хаглесбери, – именно в таком порядке, Кеннет. Ты ощущаешь огромную гордость?
– Ощущаю, – ответил он. – Если бы сэр Эдвин привел эти факты в другом порядке, я бы бросился вниз с моста.
– Из всего этого следует, – продолжала Майра, – что сэр Эдвин вряд ли захочет сделать Пенвит своим постоянным местом жительства в обозримом будущем. Он сочтет за великую честь, если моя мама останется жить там в качестве – ах, слушай же, Кеннет! – вдовы оплакиваемого сэра Бэзила Хейза, а также тещи графа Хэверфорда, владельца… Стоит доканчивать фразу?
– Значит, в конце концов мы не заимеем его в качестве соседа? – Кеннет ухмыльнулся.
– Ты переживешь такое разочарование?
– С трудом. – Кеннет рассмеялся, закинув голову. – Жизнь – это сплошные разочарования, которые мы должны переживать. Но я очень постараюсь.
Они еще посмеялись, потом смущенно посмотрели друг на друга.
– Ну как, мой рассказ развеял твою хандру? – спросила наконец Майра.
– Это не хандра, – ответил он. – Что за мысль! У меня есть основания сердиться. Тебе удалось отвлечь меня. Это очень умно с твоей стороны.
– Зачем ты пришел сюда? – спросила Майра.
– Чтобы хорошенько выбранить тебя. И высказать тебе свое неудовольствие.
Она покачала головой.
– Нет, – мягко возразила она. – Зачем ты пришел?
В Лондоне, в Воксхолле, она обнаружила, что обладает умением, о котором раньше не подозревала. Она умеет флиртовать – самым отчаянным образом. И еще: флирт может волновать, если ты видишь, что он дает результаты, и прекрасно возбуждать к тому же. Она посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:
– Скажите мне, зачем вы пришли?
– Кокетка, – отозвался он. – Или ты думаешь, я не понимаю, куда ты клонишь? Я не стану тебя бранить. Ты довольна? Мой гнев прошел. – Он глубоко вздохнул. – Лучше, сударыня, не начинать того, что вы не собираетесь заканчивать.
Она нашла местечко у него на шее, не закрытое галстуком и шейным платком, и прижалась к этому местечку губами. Она сама не поверила, что способна на такой дерзкий поступок – средь бела дня, за пределами дома… Но уж если он сам не проявляет инициативы…
– Я всегда заканчиваю то, что начала… – И она поцеловала его в чувствительное местечко под ухом. – Надо хорошенько потрудиться над каждой стадией между началом и концом. Видишь ли, все, что стоит делать, нужно делать хорошо. Разве это не замечательный образчик мудрости?
– Майра, – сказал он, понизив голос под стать ей, – ты меня соблазняешь?
– Неужели у меня получается так плохо, что нужно еще спрашивать? – Она прикоснулась кончиком языка к мочке его уха, и он вздрогнул.
– Кокетка! – сказал он еще раз. – Полагаю, в ваши намерения не входит довести дело до естественного конца прямо посередине моста? Могу ли я предложить крестильню?
– Можете. – Она слегка отвела в сторону голову и улыбнулась:
– Для этого-то вы и вышли мне навстречу, не так ли?
– Ты сама все начала.
– Нет. – Она покачала головой. – Если бы ты не стоял на мосту, мне и начинать было бы нечего, верно? Скажи же, что ты пришел именно для этого.
– То есть не для того, чтобы побранить тебя, а для того, чтобы любить тебя… Не так ли? Тогда поступай как знаешь.
– Так я и сделаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73