https://www.dushevoi.ru/products/smesiteli/s-filtrom/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вылечи меня, Лусиус. – Она говорила низким гортанным голосом, от которого у Лусиуса по спине побежали мурашки.
– С удовольствием, сударыня. – Легкими поцелуями он коснулся ее подбородка и шеи. – На этот раз обойдемся без прелюдии?
– На этот раз? – переспросила Фрэнсис, запустив пальцы ему в волосы. – Значит, будет и другой раз?
– Сколько часов осталось до утра?
– Восемь? – предположила она.
– Значит, будут и другие разы. Один час для удовольствия и еще час для передышки. Итак, еще три раза, верно? А возможно, и четыре, так как этот, похоже, будет коротким.
– Тогда на этот раз обойдемся без прелюдии, – согласилась она и снова тихо засмеялась.
Однажды среди ночи, находясь в полудремотном состоянии, когда они не занимались любовью и она не спала, Фрэнсис задумалась над тем, возможно ли, чтобы кто-то так ярко день за днем, неделя за неделей и даже год за годом проживал жизнь. Дарить и получать радость, с безрассудством пренебрегая последствиями, – это и есть жизнь.
Осмотрительная часть ее существа говорила ей, что она глупа и даже безнравственна. Но в глубине души Фрэнсис знала, что если она не будет искать счастья, то никогда его не найдет и в конце жизни поймет, что сознательно отвернулась от самой блистательной возможности, которую жизнь преподнесла ей в качестве подарка.
Она не могла выйти замуж за Лусиуса, или, вернее, не хотела, так как понимала, что без благословения своей семьи он никогда не будет счастлив. А как его семья могла дать такое благословение, если его невестой будет дочь итальянской певицы и неизвестного итальянца?
Фрэнсис не могла выйти замуж за Лусиуса, но она могла любить его в эту ночь – и она так и делала, полностью отдаваясь страсти, которую испытывала к нему. Они снова и снова предавались любви, иногда напористо и быстро, как в начале ночи, иногда с долгой, почти мучительной игрой и продолжительными ритмическими движениями, которые были настолько неповторимо сексуальны и прекрасны, что они оба по молчаливому согласию оттягивали момент, когда возбуждение вырвется наружу, чтобы перекинуть их через пропасть в мир удовлетворенности, спокойствия и сна.
Его руки, его торс, мощные бедра и плечи, его рот, волосы и его запах – за эту ночь все стало Фрэнсис таким же знакомым, как ее собственное тело. И таким же дорогим. Когда Лусиус был внутри ее, трудно было понять, где она и где он. Их тела, казалось, были созданы, чтобы соединяться друг с другом и дарить друг другу наслаждение.
– Счастлива? – шепнул он на ухо Фрэнсис, когда рассвет начал заглядывать в комнату. Лусиус лежал, просунув руку ей под голову и переплетя пальцы с пальцами Фрэнсис.
– М-м-м, – промурлыкала она, зная, что за рассветом неминуемо последует день.
– Ты рада снова вернуться к работе?
– М-м-м, – снова протянула Фрэнсис. Но на самом деле она была рада. В школе она всегда была счастлива, и работа там всегда приносила ей удовлетворение. Школьные учительницы стали для нее самыми близкими друзьями, и она любила их – все очень просто.
– Остаток учебного года будет беспокойным? – спросил Лусиус и, зажав между зубами мочку ее уха, провел по ней языком, заставив Фрэнсис затрепетать.
– Необходимо провести и оценить выпускные экзамены, – ответила она. – У старших девочек, которые заканчивают школу, будет прощальный чай, а девочек, находящихся на попечении, нужно будет еще устроить на места в соответствии с их образованием и личными склонностями. Кроме того, предстоит набрать новых девочек на следующий год – Клодия всегда привлекает к решению этого вопроса всех учителей. И состоится вечер раздачи наград по случаю окончания года и концерт для родителей и друзей. Будут выступать несколько моих учениц музыки и все мои хоры. Теперь до самого этого вечера нужно проводить ежедневные репетиции. Да, я буду слишком занята, чтобы думать о чем-то еще.
– Тебя это радует?
Закрыв глаза, Фрэнсис долго молчала, а потом ответила: – Да.
Он повернул ей голову их сплетенными руками и поцеловал в губы.
– А ты весь оставшийся сезон будешь занят посещением балов и приемов.
– Моей матери и девочкам, очевидно, доставляет удовольствие таскать меня повсюду.
– И тебе захочется познакомиться с кем-нибудь новым. Возможно...
Лусиус снова поцеловал ее.
– Не говори глупости, любимая. Лучше всего вообще не разговаривай. Я снова чувствую прилив энергии. – Взяв ее свободную руку, он прижал ее к себе, и Фрэнсис, ощутив его снова затвердевший член, сомкнула вокруг него пальцы. – Но мне лень забираться на тебя или сажать тебя сверху. Давай посмотрим, нет ли другого способа.
Лусиус уложил ее на бок рядом с собой, закинул одну ее ногу себе на бедро, прижался к Фрэнсис и, выбрав удобное положение, вошел в нее, а она покачала бедрами, чтобы дать ему возможность погрузиться глубже. Они двигались неторопливо, даже лениво, и через несколько минут наступило почти спокойное окончание. Затем, все еще соединенные, они ненадолго задремали, а когда Фрэнсис в очередной раз проснулась, солнце было уже высоко и светило ей в глаза.
«Завтра вы продолжите свой путь в Бат... Я вернусь в Лондон...»
Завтра неотвратимо приближалось.
Ей следовало вернуться с ним в Лондон. Ей следовало вернуться и Остаться у бабушек, позволить им суетиться вокруг нее, когда она будет готовиться к церемонии помолвки, а потом к свадьбе, которая состоялась бы до конца лета.
Ей следовало вернуться и встретиться с Хитом, договориться с ним о концерте, который он собирался устроить для нее. Ей следовало поупражняться в пении и приготовиться к карьере, которая только и ожидала, чтобы Фрэнсис протянула руку и взяла ее.
Но ей следовало сделать и еще кое-что гораздо более важное.
Ей следовало вернуться в Бат, вернуться в школу мисс Мартин, вернуться к своим ученицам и к своим учительским обязанностям – ко всему, что на протяжении последних трех с половиной лет делало ее жизнь содержательной и ценной.
Возможно, в то время Фрэнсис потерпела неудачу, оказавшись зажатой между ультиматумом, который поставила перед ней графиня Фонтбридж, и бесчестной эксплуатацией ее таланта, которой в течение двух лет занимались леди Лайл и Ролстон, но она не сдалась, несмотря на нежное воспитание. У нее хватило силы воли и целеустремленности не обращать внимания на пагубное начало своей взрослой жизни и создать для себя новую жизнь.
Лусиус пришел к заключению, что был не прав, называя ее трусихой и обвиняя в том, что ее устраивает удовлетворенность, когда она могла обрести счастье.
Фрэнсис не убегала от прежней жизни – она бежала к новой.
Было ошибкой ожидать, что Фрэнсис откажется от этого, просто потому что любит Лусиуса, а он хочет, чтобы она вышла за него замуж. И было ошибкой ожидать, что она откажется от этого ради карьеры певицы, хотя всю свою жизнь мечтала о такой карьере.
У нее была работа и были обязательства; ее присутствие в Бате было необходимо, по крайней мере до окончания учебного года в июле.
Самое жестокое, что сделал Лусиус за долгое время, – это то, что он согласился отпустить Фрэнсис, даже не попытавшись уговорить ее вернуться с ним в Лондон и даже не попросив у нее разрешения приехать к ней в июле.
Но Фрэнсис была права. Хотя теперь он знал, что, вероятно, не сможет жениться ни на одной женщине, к которой не питает никаких чувств, Лусиус также понимал, что благословение семьи – матери, сестер и дедушки – для него очень важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
 https://sdvk.ru/SHtorki_dlya_vann/Steklyannye/ 

 Alma Ceramica Бэль