Штаде подвергся бомбардировке и был превращен в руины, прежде чем Стенбок подоспел на помощь гарнизону.
При приближении шведской армии датчане и саксонцы, несмотря на перевес сил (20000 союзников против 12000 шведов), отступили в герцогство Мекленбургское. Стенбок, придерживавшийся правила «чем раньше напасть на врага, тем лучше», устремился за ними в погоню и 20 декабря 1712 года настиг их около города Гадебуш.
Противников разделяло болото. Ополченцы Стенбока вновь храбро атаковали неприятеля и через три часа кровопролитнейшей схватки заставили союзников отступить.
В этом сражении получил боевое крещение Мориц Саксонский, сын Августа II и Авроры Кенигсмарк (впоследствии он стал герцогом Курляндским и одним из наиболее знаменитых полководцев Европы, спасителем Франции в битве при Фонтенуа и завоевателем Фландрии; он одним из первых оценил значение редутов в битве под Полтавой и неоднократно с успехом применял инженерные укрепления в полевых сражениях). Под Гадебушем он командовал полком и под ним была убита лошадь. Мориц рассказывал Вольтеру, что шведы все время сохраняли свои ряды и даже тогда, когда исход сражения был уже решен, ни один шведский солдат не покинул строй, чтобы обобрать трупы врагов, пока не был совершен благодарственный молебен.
В отместку за разрушение Штаде Стенбок решил сжечь Альтону, город на нижней Эльбе, которым владела Дания. Этот поход шведов очень приветствовал Гамбург, соперничавший в торговле с Альтоной.
Окружив город, Стенбок через трубача велел передать жителям, что они могут взять с собой все, что способны унести, так как их город будет разрушен до основания. Члены магистрата умоляли его пощадить Альтону и предлагали выкуп, но Стенбок намеренно назвал такую высокую сумму, которую город заведомо не мог выплатить.
В ночь на 9 января 1713 года шведы с зажженными факелами вступили в предместья Альтоны. Сильный ветер за считаные минуты разнес пламя по всему городу. Альтона горела с полуночи до 10 часов утра; когда пламя утихло, на месте цветущего города осталось лишь пепелище.
Горожане, собравшись в группы на обледенелых холмах, с плачем наблюдали гибель своих жилищ. Сильный холод заставил их идти к Гамбургу, где они надеялись найти кров. Но гамбуржцы не открыли им ворота, сославшись на заразную болезнь, незадолго перед тем посетившую Альтону, и оставили несчастных погорельцев мерзнуть у ворот до утра. Эта ночь стала последней для многих альтонцев, взрослых и детей, погибших от холода.
Вся Германия протестовала против бесчеловечной экзекуции, которой подверглась Альтона. Стенбок получил множество писем от государственных и частных лиц, осуждавших его жестокость. В официальном заявлении Стенбок нагло оправдывал свои действия тем, что «позволил себе эти крайние меры лишь для того, чтобы научить врагов своего повелителя-короля не вести впредь войну варварским способом и уважать права людей», так как датчане и саксонцы «наполнили Померанию своими жестокостями, опустошили эту прекрасную область и продали более ста тысяч жителей в рабство туркам»; поэтому «факелы, превратившие Альтону в пепел, были возмездием за раскаленные ядра, которые сожгли Штаде».
Разорение Альтоны стало последним викингским подвигом Стенбока. В мае 1713 года он капитулировал со всей армией в Голштинии.
Швеция теряла свои последние провинции. Померанию рвали на куски датчане, пруссаки, саксонцы, ганноверцы; почти вся Финляндия перешла под власть России. «Эта страна нам вовсе не нужна, — писал Петр, — но надобно занять ее для того, чтобы при мире было что уступить шведам». Шведские гарнизоны оставались лишь в Штральзунде и на острове Рюген.
4
Карл так упорно продолжал «болеть», что действительно серьезно расстроил свое здоровье неподвижным образом жизни. 11 месяцев он провел в совершенном бездействии и забвении. Во всей Европе его считали умершим; в Стокгольме о нем не получали никаких известий и не знали, что думать. Один поэт даже написал стихотворение, в котором уверял, что Господь таким образом наказывает шведский народ за его грехи. Наконец сенат в полном составе явился к Ульрике Элеоноре и предложил ей возглавить регентство. Она вначале согласилась, но затем, увидев, что сенаторы во что бы то ни стало хотят заключить мир с Россией, сложила полномочия, написала брату подробный отчет и наудачу отослала его в Турцию.
Карл смотрел на сенат как на толпу слуг, которые хотят управлять поместьем в отсутствие хозяина. «Во время тридцатилетнего, строгого и неограниченного правления, в продолжение которого свобода печати и слова была подавлена, в Швеции вышло из обычаев у подданных — говорить чистую, неподкрашенную правду, у королей — выслушивать ее, а у тех и у других — принимать ее к сердцу», — пишет Фриксель. Вскоре в Стокгольм пришло письмо, содержавшее уже упомянутое обещание Карла прислать царствовать свой сапог, у которого сенаторы должны будут спрашивать позволения на те или иные поступки. Сенаторы выразили свой верноподданнический восторг: значит, король жив!
Между тем надежды на вовлечение Турции в новую войну с Россией становились все призрачнее. Сулеймана-пашу сменил Ибрагим-молла, который вскоре был втихомолку задушен. Место великого визиря стало настолько хлопотным и опасным, что в течение полугода никто не осмеливался его занять. Наконец селяхдар решил облегчить всем жизнь и потребовал его для себя.
Карл понял, что теперь его лежание на диване может продлиться до скончания века, и весной 1714 года стал поговаривать об отъезде в Швецию. Дезальер передал эти слова великому визирю. Кёмюрджю усмехнулся:
— Ну что же, разве я не говорил, что не пройдет и года, как шведский король захочет уехать? Скажите ему, что он может по своему желанию либо уехать, либо остаться; но если он решит уехать, то пусть твердо назначит день отъезда и не устраивает нам здесь таких же хлопот, как в Бендерах.
Все лето шведы провели в сборах и поисках денег. Гротгузен занимал у кого только было можно; он обратился и к визирю, но тот был неумолим:
— Султан умеет дарить, когда хочет, но ниже его достоинства давать взаймы. Твоего короля снабдят всем необходимым. Может быть, Высокая Порта и подарит ему золото, но на это нечего точно рассчитывать.
1 октября все было готово к отъезду. Султан подарил Карлу просторную алую палатку, вышитую золотом, саблю с драгоценной рукоятью и 8 арабских лошадей в роскошной сбруе; шведскому отряду были выделены 60 повозок с припасами и 300 лошадей. На радостях султан даже обещал покрыть долги короля, правда, лишь капитал, но не проценты, так как ростовщичество по мусульманским законам было запрещено. Карл счел последнее предложение султана оскорбительным и предложил кредиторам ехать вместе с ним в Швецию, обещая заплатить им сполна, включая дорожные расходы. Многие ростовщики приняли его предложение и действительно приехали в Стокгольм, где сенат позаботился, чтобы им заплатили причитающуюся сумму.
Турки хотели везти Карла не спеша, маленькими переходами, чтобы показать ему свое уважение. Но Карл вставал в три часа утра, будил янычар и приказывал выезжать. Своему окружению король говорил, что таким образом мстит туркам за бендерское дело.
В Тарговицах, на границе Трансильвании, у Карла кончились деньги, и он послал драбанта с векселем к австрийскому пограничному коменданту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
При приближении шведской армии датчане и саксонцы, несмотря на перевес сил (20000 союзников против 12000 шведов), отступили в герцогство Мекленбургское. Стенбок, придерживавшийся правила «чем раньше напасть на врага, тем лучше», устремился за ними в погоню и 20 декабря 1712 года настиг их около города Гадебуш.
Противников разделяло болото. Ополченцы Стенбока вновь храбро атаковали неприятеля и через три часа кровопролитнейшей схватки заставили союзников отступить.
В этом сражении получил боевое крещение Мориц Саксонский, сын Августа II и Авроры Кенигсмарк (впоследствии он стал герцогом Курляндским и одним из наиболее знаменитых полководцев Европы, спасителем Франции в битве при Фонтенуа и завоевателем Фландрии; он одним из первых оценил значение редутов в битве под Полтавой и неоднократно с успехом применял инженерные укрепления в полевых сражениях). Под Гадебушем он командовал полком и под ним была убита лошадь. Мориц рассказывал Вольтеру, что шведы все время сохраняли свои ряды и даже тогда, когда исход сражения был уже решен, ни один шведский солдат не покинул строй, чтобы обобрать трупы врагов, пока не был совершен благодарственный молебен.
В отместку за разрушение Штаде Стенбок решил сжечь Альтону, город на нижней Эльбе, которым владела Дания. Этот поход шведов очень приветствовал Гамбург, соперничавший в торговле с Альтоной.
Окружив город, Стенбок через трубача велел передать жителям, что они могут взять с собой все, что способны унести, так как их город будет разрушен до основания. Члены магистрата умоляли его пощадить Альтону и предлагали выкуп, но Стенбок намеренно назвал такую высокую сумму, которую город заведомо не мог выплатить.
В ночь на 9 января 1713 года шведы с зажженными факелами вступили в предместья Альтоны. Сильный ветер за считаные минуты разнес пламя по всему городу. Альтона горела с полуночи до 10 часов утра; когда пламя утихло, на месте цветущего города осталось лишь пепелище.
Горожане, собравшись в группы на обледенелых холмах, с плачем наблюдали гибель своих жилищ. Сильный холод заставил их идти к Гамбургу, где они надеялись найти кров. Но гамбуржцы не открыли им ворота, сославшись на заразную болезнь, незадолго перед тем посетившую Альтону, и оставили несчастных погорельцев мерзнуть у ворот до утра. Эта ночь стала последней для многих альтонцев, взрослых и детей, погибших от холода.
Вся Германия протестовала против бесчеловечной экзекуции, которой подверглась Альтона. Стенбок получил множество писем от государственных и частных лиц, осуждавших его жестокость. В официальном заявлении Стенбок нагло оправдывал свои действия тем, что «позволил себе эти крайние меры лишь для того, чтобы научить врагов своего повелителя-короля не вести впредь войну варварским способом и уважать права людей», так как датчане и саксонцы «наполнили Померанию своими жестокостями, опустошили эту прекрасную область и продали более ста тысяч жителей в рабство туркам»; поэтому «факелы, превратившие Альтону в пепел, были возмездием за раскаленные ядра, которые сожгли Штаде».
Разорение Альтоны стало последним викингским подвигом Стенбока. В мае 1713 года он капитулировал со всей армией в Голштинии.
Швеция теряла свои последние провинции. Померанию рвали на куски датчане, пруссаки, саксонцы, ганноверцы; почти вся Финляндия перешла под власть России. «Эта страна нам вовсе не нужна, — писал Петр, — но надобно занять ее для того, чтобы при мире было что уступить шведам». Шведские гарнизоны оставались лишь в Штральзунде и на острове Рюген.
4
Карл так упорно продолжал «болеть», что действительно серьезно расстроил свое здоровье неподвижным образом жизни. 11 месяцев он провел в совершенном бездействии и забвении. Во всей Европе его считали умершим; в Стокгольме о нем не получали никаких известий и не знали, что думать. Один поэт даже написал стихотворение, в котором уверял, что Господь таким образом наказывает шведский народ за его грехи. Наконец сенат в полном составе явился к Ульрике Элеоноре и предложил ей возглавить регентство. Она вначале согласилась, но затем, увидев, что сенаторы во что бы то ни стало хотят заключить мир с Россией, сложила полномочия, написала брату подробный отчет и наудачу отослала его в Турцию.
Карл смотрел на сенат как на толпу слуг, которые хотят управлять поместьем в отсутствие хозяина. «Во время тридцатилетнего, строгого и неограниченного правления, в продолжение которого свобода печати и слова была подавлена, в Швеции вышло из обычаев у подданных — говорить чистую, неподкрашенную правду, у королей — выслушивать ее, а у тех и у других — принимать ее к сердцу», — пишет Фриксель. Вскоре в Стокгольм пришло письмо, содержавшее уже упомянутое обещание Карла прислать царствовать свой сапог, у которого сенаторы должны будут спрашивать позволения на те или иные поступки. Сенаторы выразили свой верноподданнический восторг: значит, король жив!
Между тем надежды на вовлечение Турции в новую войну с Россией становились все призрачнее. Сулеймана-пашу сменил Ибрагим-молла, который вскоре был втихомолку задушен. Место великого визиря стало настолько хлопотным и опасным, что в течение полугода никто не осмеливался его занять. Наконец селяхдар решил облегчить всем жизнь и потребовал его для себя.
Карл понял, что теперь его лежание на диване может продлиться до скончания века, и весной 1714 года стал поговаривать об отъезде в Швецию. Дезальер передал эти слова великому визирю. Кёмюрджю усмехнулся:
— Ну что же, разве я не говорил, что не пройдет и года, как шведский король захочет уехать? Скажите ему, что он может по своему желанию либо уехать, либо остаться; но если он решит уехать, то пусть твердо назначит день отъезда и не устраивает нам здесь таких же хлопот, как в Бендерах.
Все лето шведы провели в сборах и поисках денег. Гротгузен занимал у кого только было можно; он обратился и к визирю, но тот был неумолим:
— Султан умеет дарить, когда хочет, но ниже его достоинства давать взаймы. Твоего короля снабдят всем необходимым. Может быть, Высокая Порта и подарит ему золото, но на это нечего точно рассчитывать.
1 октября все было готово к отъезду. Султан подарил Карлу просторную алую палатку, вышитую золотом, саблю с драгоценной рукоятью и 8 арабских лошадей в роскошной сбруе; шведскому отряду были выделены 60 повозок с припасами и 300 лошадей. На радостях султан даже обещал покрыть долги короля, правда, лишь капитал, но не проценты, так как ростовщичество по мусульманским законам было запрещено. Карл счел последнее предложение султана оскорбительным и предложил кредиторам ехать вместе с ним в Швецию, обещая заплатить им сполна, включая дорожные расходы. Многие ростовщики приняли его предложение и действительно приехали в Стокгольм, где сенат позаботился, чтобы им заплатили причитающуюся сумму.
Турки хотели везти Карла не спеша, маленькими переходами, чтобы показать ему свое уважение. Но Карл вставал в три часа утра, будил янычар и приказывал выезжать. Своему окружению король говорил, что таким образом мстит туркам за бендерское дело.
В Тарговицах, на границе Трансильвании, у Карла кончились деньги, и он послал драбанта с векселем к австрийскому пограничному коменданту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87