Он даже не пошевелился, если не считать того, что поднес ко рту жирную ножку тетерева и оторвал зубами большой кусок. Дичь вместе с олениной и рыбой подавали сегодня на стол.
Значит, он предпочел поесть на кухне, вместо того чтобы провести час-другой в ее обществе? В отличие от Данбера, где кухня помещалась в самом замке, шеффордские кухни находились во дворе, что не позволяло дыму проникать в зал, зато еда, особенно зимой, успевала остынуть, пока ее доносили до столов. Туда можно было пройти, не появляясь в зале, поэтому если он хотел уклониться от встречи с ней, для этого совершенно не обязательно было голодать.
Если бы и у нее была такая возможность! Но разве он не дал понять за обедом, чтобы она не надеялась ни на что подобное?
Лишняя ложка масла в огонь ее гнева…
Она не стала дожидаться, пока Вулфрик подойдет к ней. Правда, он, похоже, и не собирался делать этого и по-прежнему не двигался с места, равнодушно уставясь куда-то вдаль. Но какое ей дело до его настроения, когда ее собственное — хуже некуда.
Милисент смело шагнула к нему.
— Мне хотелось бы поговорить с тобой… без посторонних ушей.
Брови Вулфрика удивленно взлетели к самым корням волос. Она совсем забыла, что ранее он просил о том же и получил отказ. Прочитав его мысли, Милисент прошипела:
— Нет, не для того, чтобы целоваться.
— В таком случае тебе лучше все сказать прямо сейчас. Если мы останемся наедине, девушка, от поцелуев не удержаться.
Почему щеки ее загорелись, в животе словно затрепетали сотни бабочек, несмотря на то что он едва ли не рычал, а бесстрастное выражение сменилось устрашающей гримасой?
Как ни странно, не его раздражительность, а этот легкий трепет пробил брешь в ее обороне. Ее собственный голос уже звучал далеко не так резко:
— Я хотела бы поговорить о том, что без всякой вины оказалась под стражей.
— Ты не пленница, — буркнул он.
— Но оказалось, что я даже не могу покормить своего коня без того, чтобы четыре бегемота не ходили за мной по пятам.
— Бегемота note 11?
— Те стражники, которым ты приказал меня охранять.
Он непонимающе уставился на нее, но тут же улыбнулся:
— Только не я. По правде говоря, я принял свои меры, но за стражников можешь поблагодарить моего отца. Или ты еще не поняла, что отныне ты не только под моей, но и под его защитой?
Милисент, проглотив уничтожающий ответ, тихо заметила:
— Это невыносимо.
— Будет куда хуже, пока убийцу не поймают, — пообещал он.
— Еще хуже? Но к чему? Подумай сам, так уж ли это необходимо? Взгляни на них.
Она кивнула в сторону Граулза, сидевшего у ее ног и с любопытством взиравшего на Вулфрика, и, сняв с плеча Риску, сжала ноги птицы с острыми когтями и резко подняла руку. Риска мгновенно расправила крылья, такие широкие, что Милисент пришлось поспешно нагнуть голову.
—Эти двое станут оберегать меня ценой собственной жизни. Так и скажи отцу.
Вероятно, ей не стоило обращаться к нему таким повелительным тоном. Вулфрик снова поднял брови, а мгновенно сжавшиеся губы лучше всяких слов указывали на то, что ему не по душе выслушивать приказы от женщины.
— Вот он сидит, — указал Вулфрик в сторону очага. — Насколько я понял, язык у тебя острее кинжала, и работаешь ты им без устали. Вот и воспользуйся случаем лишний раз испробовать, как он наточен.
Он пожал плечами и хотел было отойти, но Милисент успела положить ему руку на плечо.
— Тебя он наверняка послушает.
— Так же как и я — тебя, когда научишься просить, а не отдавать команды.
— Ожидаешь, чтобы я молила на коленях? — возмутилась Милисент.
— Интересно бы посмотреть, но…
— Я скорее глотку себе перережу.
—…но совершенно ни к чему, — усмехнулся Вулфрик. — Я лишь требую вежливости, ничего больше. К сожалению, правила учтивости настолько тебе незнакомы, что ты даже не понимаешь, о чем идет речь.
Милисент стиснула зубы, пронзила его разъяренным взглядом и молча удалилась. Значит, он требует вежливости? И это когда она спокойно поговорить с ним не может, постоянно взрывается? Он пользуется любым предлогом, чтобы уязвить ее самолюбие, и после этого надеется на счастливый брак? Этому никогда не бывать!
Глава 27
Неделя прошла без особых событий, если не считать, что день свадьбы приближался с угрожающей для Милисент быстротой. Ей удалось все это время ни разу не поссориться с Вулфриком, но только лишь потому, что они едва разговаривали друг с другом. Даже за обедом он не настаивал, чтобы она делала вид, будто наслаждается его обществом, только ради посторонних.
Но и его молчание выводило Милисент из себя, может, потому, что он словно бы отгородился от нее невидимой стеной. Не похоже было, что он злился на нее, по крайней мере девушка не ощущала его гнева, но присутствие Вулфрика вынуждало ее быть настороже, томиться в ожидании неведомого.
Леди Энн, постоянно старавшаяся развлекать дам, предложила отметить окончание работы над шпалерой небольшим праздником в соляре, с вином и сладостями. Шпалера уже висела над большим очагом. Глаза, вышитые ярко-синей ниткой, той, что принесла Джоан, делали рыцаря более похожим на сэра Гая, чем на его сына, за что Милисент втайне благодарила Бога. Однако сходство с Вулфриком было достаточно заметным, и она поймала себя на том, что слишком часто поглядывает в сторону шпалеры.
Хозяин распорядился также, чтобы бродячим менестрелям был разрешен вход в замок в последующие два дня. Вечером были устроены танцы, и молодежь, включая Милисент, веселилась вовсю. Милисент даже сумела ненадолго позабыть свои невзгоды и мечты о свободе.
Мать Вулфрика не теряла ее из виду и просила постоянно находиться поблизости, чтобы будущая жена Вулфрика могла научиться управлять большим хозяйством. У девушки не хватило духу признаться доброй леди, что все домашние дела совершенно ей незнакомы. Она старалась как можно чаще поддакивать леди Энн и делать вид, что внимательно слушает, так что будущая свекровь оставалась в блаженном неведении относительно полной неспособности невестки к чисто женским занятиям. Сама же Милисент поражалась безграничной энергии матери своего жениха. Леди Энн не знала ни минуты покоя, а челядь и дамы осаждали бедняжку бесчисленными вопросами или требовали разрешить ту или иную проблему. Она, казалось, никогда не уставала, наоборот, словно расцветала с каждой минутой от сознания того, что она всем нужна.
Милисент огорчало то, что леди Энн почти не покидала замка и лишь раз в день заглядывала на кухню, поскольку поварихи обычно приходили к ней, чтобы обсудить дневное меню. Если же требовалось зачем-то выйти во внутренний двор, леди Энн обычно поручала это другим. Она искренне признавалась, что терпеть не может холода, и поэтому жалась поближе к очагу. Милисент была полной ее противоположностью, и сидеть дома для нее казалось сущей пыткой.
Она так тосковала по солнышку, пусть и зимнему, что в конце концов сдалась и стала раз в день выходить из замка под вооруженной охраной. Но в конце недели разразился настоящий снежный буран, что и положило конец ее прогулкам. Милисент не обращала внимания на холод, но из-за снега стало невозможно выйти за стены замка и насладиться красотами природы. А во внутреннем дворе снег быстро превращался в омерзительную коричнево-бурую слякоть.
Но в общем, Милисент честно признавала, что ей по душе общество леди Энн и она с удовольствием сопровождает хозяйку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64