https://www.dushevoi.ru/products/podvesnye_unitazy/Laufen/pro/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Дай графин. Обливай ему, Машень­ка, голову. Лей смелее. Не бойся, не бойся, окачивай.
Семен Семенович. Где я?.. Батюшки… это этот свет или тот?
Серафима Ильинична. Этот, этот.
Мария Лукьяновна. Ты что же придумал, бессовестный? Сам оставил записку, что уходишь застреливаться, а сам водки на­кушался вместо этого. Ах ты, сукин ты сын. Ты меня до аго­нии чуть не довел. Я здесь плачу, рыдаю со своим малокро­вием…
Семен Семенович. Погоди.
Мария Лукьяновна. Нет уж, ты погоди. Я здесь плачу, рыдаю со своим малокровием и хожу в положении безутешной вдо­вы, а ты вовсе не умер и даже пьянствуешь. Что же, ты хочешь живой меня в гроб уложить? Почему ты молчишь? Отвечай, когда спрашивают!
Семен Семенович. Погоди.
Мария Лукьяновна. Ну?
Семен Семенович. Сколько времени, а?
Мария Лукьяновна. Сколько времени – два часа.
Семен Семенович. Два часа. Как же это случилось такое? Гос­поди! Я же должен в двенадцать, в двенадцать, Машенька. Стой! Когда я сюда пришел?
Серафима Ильинична. Вы не шли, вас тащили, Семен Семенович.
Семен Семенович. Кто тащил?
Серафима Ильинична. Два каких-то мужчины противной на­ружности.
Семен Семенович. Два мужчины… действительно… было… как будто бы… на бульваре… подсели… и вместе… из горлышка.
Мария Лукьяновна. Ты уж прямо из горлышка хлещешь, бес­совестный!
Семен Семенович. Я для храбрости, Машенька, пил, для храб­рости. Все для храбрости, Машенька, пил и пил. А с послед­ней бутылкой зашел за дерево, думал – выпью последнюю и смогу. Выпить выпил, а смочь не смог.
Мария Лукьяновна. Для чего ты затеял всю эту комедию? Чем тебе не жилось?
Семен Семенович. Приходил сюда кто-нибудь или нет?
Серафима Ильинична. Очень даже, скажу вам, нарядная публика.
Семен Семенович. Ну и что же она?
Серафима Ильинична. Говорила слова, выражала сочув­ствие.
Мария Лукьяновна. Все расходы берем, говорят, на себя, муж ваш умер героем, Мария Лукьяновна.
Серафима Ильинична. Как же мы им в глаза теперь будем смотреть?
Мария Лукьяновна. Ведь они все расходы обратно потре­буют.
Серафима Ильинична. В это время ей, может быть, траур шьют. И какая портниха. Мадам Софи… Это встанет в копей­ку, Семен Семенович.
Мария Лукьяновна. Вдруг они еще, к нашему счастью, не начали. Едем, мама, к Софи.
Семен Семенович. Подождите еще, ведь не все потеряно. Я еще застрелюсь.
Мария Лукьяновна. Ты опять мне, Семен, балаган устраива­ешь. Идем, мама, к Софи.
Семен Семенович. Застрелюсь, вот увидите – застрелюсь.
Серафима Ильинична. Где уж вам застрелиться, Семен Се­менович, вы бы чайник лучше на примус поставили.
Убегают.
Явление седьмое
Семен Семенович один.
Семен Семенович. Не поверили. Не поверили. Даже Маша и та не поверила. Хорошо. Пожалеешь, да как еще, Машенька. Где он? Вот. (Вынимает револьвер.) Нужно сразу, не думая, прямо в сердце – и моментальная смерть. (Приставляет револьвер к груди.) Моментальная смерть. Или нет. Лучше в рот. В рот мо­ментальнее. (Вставляет дуло револьвера в рот. Вынима­ет .) Буду считать до трех. (Снова в рот.) Ас… ва… (Вынима­ет.) Или нет. Буду лучше считать до тысячи. (Опять в рот.) Ас… ва… ы… че-ы-и… а… э… э… ээ… э-э… э-э… о-и-и-а… (Вынимает.) Нет, уж если считать, то придется в сердце. (При­ставляет револьвер к груди.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Это трусость – до тысячи… нужно сра­зу… решительно… До ста – и кончено. Нет… скорей до пятна­дцати. Да… сейчас. (Снова приставляет револьвер к груди.) Раз, два, три, четыре, пять, семь, восемь, девять, десять… один­надцать… двенадцать… тринадцать… четырнадцать… Или, может быть, лучше совсем не считать, но зато в рот. (Дуло в рот. Вынимает.) В рот… а пуля куда же?.. Сюда вот… в голо­ву. Жалко голову. Ведь лицо в голове, дорогие товарищи. Лучше в сердце. Только надо нащупать. Получше наметиться, где колотится. Вот. Здесь колотится. Ой! Какое большое сердце, где ни тронешь – везде колотится. Ой! Как колотится. Разорвется. Сейчас разорвется. Боже мой! Если я умру от разрыва сердца, я не успею тогда застрелиться. Мне нельзя умирать, мне нельзя умирать. Надо жить, жить, жить, жить… для того, чтобы застре­литься. Не успеть. Не успеть. Ой, задохнусь. Минутку, еще ми­нутку. Бей же, сволочь, да бей же куда ни попадя. (Револьвер выскальзывает из рук. Падает.) Опоздал… умираю. Да что ж это, господи…
Явление восьмое
Два мальчика с огромными венками, завернутыми в бумагу.
Первый мальчик. Что, покойник здесь живет?
Семен Семенович. Кто?
Первый мальчик. Здесь покойник живет или нет, я вас спра­шиваю?
Семен Семенович. А вы кто же такие? Зачем вы? Откудова?
Второй мальчик. Мы из «Вечности».
Семен Семенович. Как – из вечности?
Второй мальчик. Из бюро похоронных процессий «Вечность». Получите, пожалуйста.
Ставит венки.
Семен Семенович. Это что?
Мальчики снимают с венков бумагу.
(Читает надписи на лентах.) «Спи спокойно, Семен Подсекальников, ты герой». (Другой конец.) «Почитатели твоей смерти». (Другой венок.) «Незабвенному Сене, борцу и зя­тю. Убитая горем теща».
Первый мальчик. Вам венки?
Семен Семенович. Мне… то есть нам.
Первый мальчик. Распишитесь в получении. (Подает книгу.) Нет, вот здесь.
Семен Семенович (читает). «Шесть надгробных венков по­лучил». (Расписывается.)
Мальчики. До свиданья. (Уходят.)
Явление девятое
Семен Семенович подходит к венку, расправляет ленту. На ленте написано по-французски.
Семен Семенович (читает). «Раг-до-пе топ Си-топ…» Что та­кое? Ситоп. Это, верно, не мне. (Подбегает к двери.) Стойте, мальчики. (Пауза.) Все равно. (Подходит к другому венку. Читает.) «Не говорите мне – он умер, он живет. Твоя Раиса». Боже мой! Догадалась. Догадалась, проклятая. Где револьвер? Скорей. (Поднимает револьвер.) Говорите, жи­вет? Хорошо. Вот посмотрите, как живет. Вот посмотрите. (Приставляет револьвер к виску.) Спи спокойно, Семен Подсекальников, ты герой, ты герой. Ты герой, Подсекальников, спи. (Опускает руку.) Герой-то я герой, а вот спать у меня не выходит. Ну, никак не выходит, дорогие товарищи. Пото­му, что я очень устал, наверное. Очень. Страшно устал. Нужно сесть на немножечко и отдохнуть. Да, да, да. Сесть с газетой и отдохнуть… А потом уже снова со свежими силами. (Садит­ся. Берет газету. Читает.) «Международное положение». Международное положение… Какие это, в сущности, пустяки по сравнению с положением одного человека. (Перевер­тывает газету, читает.) «Хроника происшествий». «Восемнадцати лет… кислотой…» Вот оно настоящее меж­дународное положение. (Читает.) «На углу Семеновской улицы и Барабанного переулка сшиблен трамваем неизве­стный гражданин. Труп неизвестного отправлен в покойниц­кую Филатовской больницы». Вот счастливец! Ну, скажите пожалуйста, шел, не думал и вдруг попал. А здесь – дума­ешь, думаешь и не можешь попасть. Потому и не можешь, должно быть, что думаешь. Да, да, да. Я теперь догадался. Надо взять себя в руки, отвлечься от этого, все забыть, рассмеяться, прийти в настроение, а потом как трамваем наехать, и кончено. Да, да, да. Взять представить себе, что все чудно, прекрасно, хорошо, замечательно, и что вот ты идешь и как будто не думаешь, может быть, напеваешь чего-нибудь. Да, да, да, напеваешь какую-то песенку. (Начинает петь.)
Целует нас мама, свернувши в пеленки,
Целует иная родня,
Когда подрастем, нас целуют девчонки
Средь ночи и белого дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
 купить накопительный водонагреватель в Москве 

 Azori Chateau