Ап! (Делает кульбит, вспышка, исчезает.)
Ганс. Ну что такое, что такое? Когда-то мне было так хорошо… (Подходит к слуге, берет кубок, с подноса.) Ночь – я не сплю, днем – грежу, сон не сон… (Встре­чается взглядом со слугой. И узнает в нем Полицейско­го.) Ты, монах?
Полицейский. Простите, ваша светлость. (Усмехается.) Игра в невидимку.
Ганс выплескивает ему вино в лицо.
(Сокрушен.) О! Вы не поняли! Это я сам! Мне интерес­но! Меня никто не посылал, поверьте… Я любознатель­ный…
Ганс. Вон, мерзавец!
Полицейский. Не верит… Я не перенесу! (Закалывается.)
Вспышка. Ганс оборачивается. Позади сидит, скрестив ноги, полуголый, в чалме, смуглый Губерт.
Губерт. Тихо! Не мешай! Я созерцаю свой пуп.
Ганс. Не валяй дурака.
Губерт. Мы тут головы ломаем, а люди пять тыщ лет назад все поняли: сиди и совершенствуйся. Тихо!
Ганс. Перестань. Надо придумать что-нибудь… Ну, тоска!..
Вбегает Хустен-король со сковородкой в руке, за ним Урсула, Штоп-слуга.
Хустен. Принц! Принц! Скорее!.. Блюдо века! Европа ахнет!.. Попробуй, Гансик, попробуй, это чудо!
Ганс. Что это?
Хустен. Это называется я-и-ч-н-и-ц-а!
Ганс (содрогается от рвотного позыва, кричит). Подите прочь все! Прочь, болваны! Дикари! Прочь! (Бьет Штопа.)
Штоп (воет). О! Опять! Моя голова! Мне-то за что? (Убегает.)
Ганс хватает меч, машет им, все разбегаются.
Ганс. Надоело! Надоело! Надоело!
Вбегает Нэф в легких латах, тоже с мечом.
Нэф. Хха, принц! Ха-ха! Потренируемся!.. А ну-ка! Ну, Ганс!
Коротко сражаются. Нэф падает. Ганс, опомнясь, бросает меч.
Ганс. Нэф! Нэф! Ты что? Я тебя не задел?.. (Обнимает Нэфа.) Нэф!
Нэф. О, как больно! Я умираю, Ганс! (Смеется.) Игра! Я сам виноват…
Ганс. Нэф! Мальчик! Прости!.. Как же так? (Зовет.) Эй, кто там? Сюда!
Нэф. Брось! Я сейчас! Сейчас! (Умирает.)
Ганс. Не надо, прошу, не надо!
Губерт. Какие страсти! Какие страсти!
На зов Ганса возвращаются Хустен, Урсула, Мария. Пошаты­ваясь, идет Приемщица.
Приемщица (слабо). Музыканты! Скорее!.. Вина! Мой последний танец!..
Губерт. Капуста! Ты что?
Музыка. Приемщица делает несколько па и падает на руки Губерту.
Приемщица. Прощайте, принц! Полный завал! (Умирает.)
Губерт. Какие страсти!
Мария. О бедная, тебя я не ценила, но ты такой пример мне подала!.. (Берет кольцо с ядом.)
Урсула (Марии). Что вы делаете? Вы же Фея счастья.
Мария. Ах, ну не мешайте! Не сейчас, не сейчас!
Хустен. Господи! Да что ж это делается?! Я отка­зываюсь! Я сорок пять лет, и что?..
Ганс. Губерт! Я не хочу больше! Где галоши?..
Вбегает Штоп с охапкой дров, за ним – Учитель.
Учитель. Скорей! Скорей! Кладите побольше!.. Все пляшем, да? Пируем? А дьявол уже стучит в вашу дверь! Безумство бредет по дороге! Пусть этот костер опалит ваши души!
Хустен. В чем дело, святой отец? Что там еще?
Штоп. Ведьму поймали! Безумную! Сейчас казнь бу­дет!
Учитель. Король, народ гибнет!
Хустен. Что такое? Я сорок пять лет на престоле…
Учитель. И что? Люди забыли о назначении своем – служить богу! Вы служите чреву своему, сраму своему, гордыне своей, а душа ваша стонет в смятении! Кто сме­ет думать о себе?! О тебе думает бог! Молись смирен­но!.. Мы выжжем безумство огнем!..
Хустен. Да что ж такое, господи!
Штоп. Говорю, ведьму хочет сжечь! Безумная, бе­зумная! Кричит, ищет кого-то!
Мария. О, мне страшно! (Падает без чувств.)
Губерт. Вот это чувства – брякнуться без чувств!
Учитель. Вот, глядите, кем станет каждый из вас!
Стражники волокут растерзанную, в лохмотьях женщину, волосы закрывают ее лицо. Швыряют на землю.
…В огонь, в огонь срам и безумие!..
Хустен хватается за сердце и падает. Остальные замерли.
Вылетает взлохмаченный, возбужденный Астролог-прохожий.
Астролог. Ну не молодец ли я! Ну не молодец ли я! Ах, это было нелегко!.. (Натыкается на распростертые тела, и последним – на тело женщины.) О пардон! Покойничков – как в морге! (Расшаркивается.) Вот ваш гороскоп, принц!
Женщина медленно поднимается на колени, протягивает ко всем руки. Это Марта.
Марта (стонет). Где мой Ганс?.. Мой Ганс!.. Пустите меня к Гансу!.. Ганс! Где ты-ы? .. Помогите! Ганс!..
Астролог (тихо). Ваш гороскоп, принц!..
Ганс потрясен.

Часть вторая
Картина третья
Марта сидит в халате и водит по ногам электробритвой. Входит Ганс.
Марта. Ой, я взяла твою бритву, Ганс!
Ганс. Пустяки, подумаешь! (Усмешка.) Включила хоть правильно?
Марта. Да. Я уже, уже. (Выключает.)
Пауза.
Ганс (как бы про себя). Я сказал «пустяки», а сам… Мелочь, ерунда, но что-то произошло в ту минуту… Я уви­дел, что она взяла мою бритву, и…
Марта. Тебе неприятно, что я взяла твою бритву?
Ганс (не отвечая ей). У каждого, как бы человек ни растворялся среди других, – вот, я помню, в армии осо­бенно, где все общее, – всегда остается одна-две вещич­ки только твои. Ножичек, брелок, фотография… Это ис­ключительно твое, и никто другой трогать не должен. А если увидишь в чужих руках, то как будто от тебя уже ничего не осталось.
Марта. Ты что, Ганс? Ведь я твоя жена.
Ганс. Мне даже стыдно стало. «Ты что, – говорю се­бе. – Ганс, ведь это твоя жена». И, между прочим, толь­ко тут я до конца понял, что такое жена. Это был первый человек в моей жизни, который имел право на все.
Марта. И все-таки тебе было неприятно?
Ганс. Да, что-то все-таки осталось такое. Как будто меня, именно меня, одного, уже нет… Глупо.
Марта. Я понимаю. Я тоже не люблю, например, когда ты открываешь мою сумку.
Ганс. Вот-вот, понимаешь? Отчего это?
Марта пожимает плечами. Пауза. Входит Губерт в условной воен­ной форме, с барабаном. Бьет марш.
Подожди, Губерт! Минуточку.
Губерт. Нам пора.
Ганс. Ну сейчас, сейчас.
Губерт (поет).
Мальчик просто хулиганит,
Хулиганит во дворе.
Барабанит, барабанит,
Барабанит на заре.
«Маль-чик! Душу мне не рань!
По утрам не барабань!»
Мы прошли под барабаны
Девяносто девять стран.
Проклинали эти страны
По утрам наш барабан.
«Мальчик! Мальчик! Пощади!,
Нашу память не буди!»
Ганс. Губерт! Ну я же прошу!
Губерт. Слушаюсь! (Поет.)
Мы вернулись на покой,
Кто живой, кто неживой.
Не разбудит нашу старость
Барабан твой боевой.
«Мальчик! Душу нам не рань!
По утрам не барабань!»
(Уходит.)
Марта. А помнишь дождь?
Ганс. Что?.. А, тот потоп?.. (Смеется.) Да.
Марта. Какие мы были счастливые, Ганс!
Ганс. Да. Да-да.
Марта. Какой ты был тогда! Что ты устроил!..
Ганс кивает.
..Я тебя таким раньше не видела.
Пауза.
Ганс. Она не знает всего, что тогда было.
Марта. Как ты меня любил, ты помнишь?
Ганс кивает. Начинается и с каждой секундой усиливается шум дождя. Гремит необычайная гроза. Темнеет.
В возбуждении, смеясь, движутся люди. Отблеск огня, молнии. Это подвальный ресторанчик Ганса.
Дождь так силен, что заливает пол. Хустен сидит, поставив стул на стол. Кто-то на другом столе, кто-то на стойке. Нэф и Урсула – она в огромных галошах – вычерпывают с полу воду. У очага – Ганс в поварском колпаке. Он возбужден и весел, как все, жарит мясо, угощает. У людей в руках кружки. Они поют: «Нам не страшен серый волк!» Шум грозы забивает голоса.
Штоп. Боже, боже! Что же будет! Все пропало, все залило!
Нэф. Аврал! Свистать всех наверх!
Xустен (кричит весело). Раз в неделю соберешься спокойно поужинать, и что? (Хохочет.)
Ганс. Все нормально, дядюшка Хустен! Ваш цыпле­нок! (Подает ему цыпленка на вертеле.)
Учитель. Стихия, стихия! Такой грозы не было де­вяносто шесть лет, клянусь вам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12