Привлеченный шумом, Грундвиг подошел к ним и сказал:
— Дайте мне сюда бумажку, Билль! Я посмотрю. Едва взглянув на таинственные каракули, Грундвиг пришел в такое волнение, что не сразу мог заговорить.
— Что такое? Что такое? — посыпались на него со всех сторон вопросы.
— Слушайте! Слушайте! — произнес он дрожащим голосом. — Эта записка написана по-норвежски: стало быть, писал ее кто-то из наших и писал наспех, украдкой.
— Да в чем дело? Читайте, читайте скорее! — послышались нетерпеливые голоса.
Грундвиг прочитал:
«Мы живы. Нас перевезут на „Безымянный остров“ навсегда. Надежда на вас».
— В конце стоит одна буква «Э», — прибавил Грундвиг. — Вероятно, писавший начал какое-то слово и не успел его закончить.
— Буква «Э», — повторил Билль. — Так ведь это означает Эдмунд! Это подпись брата герцога.
— Господи, Боже мой! — вскричал Гуттор, не веря своим ушам. — Если они живы, мы спасем их!
— Да, да! Мы их спасем! — дружно закричали розольфсцы.
Но луч надежды, на миг показавшийся Грундвигу, опять потух.
— Каким же образом мы найдем этот остров? Ведь он известен только морским разбойникам.
— «Безымянный остров»!.. — произнес в раздумье капитан Билль. — Черт возьми! Где я слышал это название? От кого?
Уверенность, что герцог и его брат живы, мало-помалу привела Грундвига и его друзей в более спокойное состояние.
Тем временем в окна уже забрезжило туманное, холодное лондонское утро. Разбившись на группы, чтобы не возбудить подозрения полиции, норрландцы покинули Эксмут-Гауз.
Гуттор, Грундвиг и Билль шли втроем по берегу Темзы. Вдруг они увидели отряд солдат, конвоировавший в Тауэр какого-то человека. За арестованным валила густая толпа народа.
— Смерть убийце! В воду его! — раздавались крики. Солдаты с трудом сдерживали толпу, готовую растерзать несчастного.
— В чем состоит его преступление? — спросил Билль у одного прохожего.
— Как! Вы разве не знаете? — удивился тот. — Сегодня ночью отряд солдат выдержал жаркую битву с сотней морских разбойников в таверне «Висельник». Победа осталась за храбрыми солдатами его величества — да сохранит его Господь! Они убили шестьдесят человек бандитов, потеряв тридцать своих. Теперь они ведут в Тауэр самого отчаянного бандита, известного под кличкой «Красноглазый». Прежде чем его удалось схватить, он один убил двадцать солдат. Огромной железной полосой он крошил направо и налево… Дело его ясно.
Друзья пошли тише, желая посмотреть, кого это арестовали под видом «Красноглазого». К сожалению, очи были уверены, что это не Надод.
Каково же было их удивление, когда в арестованном грабителе они узнали чудака Ольдгама! Клерк Пеггама шел в кандалах, бледный, как мертвец, и, отчаянно жестикулируя, уверял всех в своей невиновности.
При виде этой комичной фигуры Билль невольно улыбнулся.
— Когда его будут судить, — сказал он, — мы непременно должны выступить свидетелями в его пользу. Хотя он и служил у негодяя Пеггама, но не способен обидеть мухи.
— Разумеется, Билль, — ответил Грундвиг, — мы должны постараться спасти его от виселицы. Наша честь требует этого, тем более, что без нас он даже защититься, как следует, не сумеет. Ведь английские присяжные ужасно глупы.
Вдруг Билль остановился и хлопнул себя по лбу, как человек, решивший задачу, которая долго ему не давалась.
— Что это с тобой? — спросил Грундвиг. — Уж не нашел ли ты способ попасть на «Безымянный остров»?
— Нет, но зато я вспомнил, кто мне говорил о нем.
— Кто же это?
— Это клерк Ольдгам, которого сейчас повели в Тауэр.
— О!.. — воскликнул Гуттор. — В таком случае, этого человека нужно спасти во что бы то ни стало.
ГЛАВА XI. Судебная ошибка
Когда явившиеся в таверну «Висельник» солдаты не нашли там никого, кроме груды мертвых тел и забившегося под стол дрожащего от страха Ольдгама, начальнику отряда пришла в голову блестящая мысль. В своем докладе начальству он представил все происшествие в таверне как битву между солдатами и морскими разбойниками, из которой солдаты вышли победителями, при этом захватив Ольдгама — страшного атамана бандитов.
Этот доклад произвел целую сенсацию в обществе.
Население британской столицы, раздраженное участившимися за последнее время грабежами и убийствами, не без основания приписывало их «Морским разбойникам» и возмущалось властями, которым не удалось еще поймать ни одного преступника из этой шайки.
Немудрено поэтому, что все — и полиция, и публика — чрезвычайно обрадовались поимке одного бандита, да еще из главных.
Англичане пришли в восторг. Всюду восхвалялось мужество солдат и офицера, который ими командовал. В их пользу была устроена подписка, давшая солидную сумму.
Следствие, проведенное коронером на следующий день, подтвердило все обстоятельства дела, и мистер Ольдгам был передан уголовному суду лондонского Сити. Участь несчастного клерка Пеггама была предрешена заранее, и ничто, даже красноречие самого Демосфена, не в состоянии было бы спасти его.
Через двадцать четыре часа после заключения в тюрьму ему было объявлено, что на следующее утро состоится суд. Правительство хотело действовать быстро и решительно и показать устрашающий пример «Морским разбойникам».
— Ваше дело ясно, — любезно предупредил Ольдгама один из тюремных чиновников. — Вы хорошо сделаете, если напишете своим родным, потому что послезавтра все будет кончено.
Но мистер Ольдгам не оценил этой любезности, так как твердо верил в свою непричастность к каким бы то ни было преступлениям.
Вечером заключенного посетил его тесть Фортескью. Он вошел важно, скрестив на груди руки, и с самым торжественным видом произнес:
— Я тебе предсказывал, Захария, что ты опозоришь обе наши семьи! На твоем лице я всегда видел неизгладимую печать роковой судьбы.
— Клянусь вам, что я являюсь жертвой судебной ошибки,
— возразил несчастный клерк.
— Не лги! — строго остановил его почтенный Фортескью.
— Я все знаю.
— Если вы знаете все…
— Я читал геройский рапорт храбрых солдат его величества, которые сражались против разбойников, во главе которых стоял ты.
— Но это ужасно!.. Уверяю вас, что ничего подобного не было! Я все время сидел под столом, покуда происходила битва между разбойниками и какими-то неизвестными людьми, которых я не мог видеть, так как они находились в самой глубине залы. Что же касается королевских солдат, то они ни с кем не сражались и никого не убили, потому что пришли тогда, когда все уже было закончено.
— Бедная Бетси!.. Несчастная Бетси!.. Какого отца я выбрал для твоих детей! — произнес Фортескью трагическим голосом, воздевая руки к небу. Потом прибавил плаксивым тоном. — Захария, мы не можем так расстаться!
— Ну, теперь за нежности… Сцена примирения… Знаю я все это, раз двадцать испытал… Впрочем, я на вас нисколько не сержусь.
— Завтра я опять приду утешать тебя и ободрять, — объявил на прощание мистер Фортескью и величественно удалился из камеры.
ГЛАВА XII. Прогулка по Темзе
Как только ушел мистер Фортескью, в камеру вошел тюремщик Ольдгама и сообщил узнику, что его спрашивают десять адвокатов, предлагающих свои услуги для защиты его дела на суде.
— Я буду защищаться сам, — ответил клерк Пеггама, знавший цену английским адвокатам.
— Это не разрешается, — возразил тюремщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32