На высшем уровне обобщенности в языке можно выде-
лить два компонента: семантический и синтаксический.
Большинство авторов, пытающихся выяснить эксперимен-
тальным путем соотношение между языком и мышлением,
всегда делали упор на семантическую сторону в духе работ
Бенджамина Ли Уорфа [621. В этом случае за лингви-
стическую переменную принимается богатство словаря,
которым располагает язык для описания данной области
действительности. Имплицитно в этих экспериментах мы
имеем дело со словарем данного языка лишь на одном
уровне обобщенности - на уровне слов, оставляя в
стороне структурные отношения между ними.
Другой вид семантической языковой переменной имеет
более структурный характер. Речь идет о числе уровней
обобщенности, которые способен закодировать словарь
того или иного языка в данной конкретной области. Нас
будет интересовать связь этих обоих видов семантических
переменных с образованием понятий.
Существуют, наконец, синтаксические свойства языка,
подлежащие соотнесению с логической структурой мысли.
До сих пор значение межкультурных исследований, посвя-
щенных связи между синтаксисом и мышлением, к сожа-
лению, недооценивалось. Однако в одной недавней работе
336
(Мак-Нейл [41]) утверждается, что есть основания считать
лексическое кодирование событий лишь частным (и, по-
видимому, тривиальным) случаем грамматического коди-
рования. Сепир [53] был, вероятно, первым, кто выска-
зался определенно и ясно о путях формирования мысли с
помощью синтаксиса языка.
С точки зрения лингвистической относительности Уор-
фа, язык - это система взаимосвязанных категорий, кото-
рая, с одной стороны, отражает, а с другой - фиксирует
определенный взгляд на мир. На уровне лексики каждый
язык кодирует некоторые области опыта более детально,
чем другие. Было высказано мнение, что если в некотором
языке имеется лишь одно слово в качестве символа какого-
либо явления, то это слово легко становится классифика-
ционным принципом для носителей данного языка. Хо-
тя всякий фрагмент опыта может быть закодирован в лю-
бом языке посредством простой парафразы, считается, что
закодированный таким образом опыт менее доступен для
носителей того или иного языка (Браун [10]). Некоторые
эксперименты были посвящены такого рода различию
между языками. В других - исследовалось то обстоя-
тельство, что грамматические соображения навязывают
определенные классификационные схемы носителям дан-
ного языка (например, время для говорящих по-англий-
ски или форма предмета для носителей языка навахо);
отсюда возникает гипотеза, что эти грамматически выде-
ленные измерения более доступны для использования в
познавательных операциях (категоризации, дифференциа-
ции и т. п.) носителям данного языка, а не носителям
иных языков, в которых нет такого обязательного разли-
чения.
Почему эксперименты, поставленные на основе этих
идей, дают столь разноречивые и неясные результаты?
При каких условиях (если таковые имеются) словарь,
более или менее богатый терминами, может влиять на
неязыковую познавательную деятельность? Эти вопросы
мы и рассмотрим в настоящем разделе.
Итак, гипотеза о влиянии количественного богатства
лексического состава языка может быть обоснована срав-
нением различных языков относительно некоторой пред-
метной области или различных предметных областей в
пределах данного языка. В первом (межъязыковом) слу-
чае проведенные исследования дали по большей части
337
неопределенные или отрицательные результаты; что каса-
ется внутриязыковых исследований, то значительная
их часть подтвердила гипотезу о роли количественного
богатства лексического состава языка. При ближайшем
рассмотрении, однако, выясняется, что эти два способа
исследования различаются в несколько ином смысле, чем
их результаты. Во внутрикультурных исследованиях по-
знавательным критерием служила некоторая задача на за-
поминание, например установление тождества ранее встре-
ченных раздражителей. Один классический эксперимент,
поставленный Брауном и Леннебергом ill], показал,
например, что использование названия цвета облегчает
его узнавание в предъявляемой гамме. В межкультурных
исследованиях мы обычно имеем дело с оценкой сходства,
существующего между несколькими раздражителями, а не
с тождеством двух предъявлений одного стимула, разде-
ленных некоторым отрезком времени. Классический эк-
сперимент этого рода выполнили Кэррол и Касагранде
[15L Детям задавали вопрос, какой из двух предметов
(например, желтый кубик или синяя веревка) лучше
подходит к третьему - подобному первому по цвету, а
второму - по форме. Испытуемыми были дети, говорящие
на языке навахо, и дети племени навахо, говорящие на
английском языке, а также американские дети в возрасте
от 3 до 10 лет. Предполагалось, что дети, говорящие на
языке навахо, должны быть более чувствительны к форме
предмета, чем дети других групп, поскольку в языке
навахо глаголы имеют обязательную дифференциацию
форм: при наличии существительного-объекта глагол
берется только в переходной форме. Действительно, ин-
дейцы, говорящие на языке навахо, классифицируют по
форме чаще, чем дети, говорящие на английском языке.
Однако оказалось, что американские дети, знающие язык
навахо, делали это еще чаще! Подобная аномалия была
отмечена и в других экспериментах (например, Дуб 118],
Маклей [40]).
В результате обзора литературы по данному вопросу
Мак-Нейл [41] заключает, что язык влияет не на восприя-
тие, а лишь на память. Он высказывает предположение,
что перцептивное представление включает как схему -
языковой ярлык, так и поправку - визуальный образ;
однако со временем поправка и ее ярлык имеют тенденцию
к исчезновению, чем и можно объяснить влияние языка на
338
память Отсюда следует, что межкультурные исследова-
ния, упоминавшиеся выше, потерпели неудачу потому, что
имели дело с процессом восприятия наличных раздражи-
телей. В самом деле, единственное такого рода исследова-
ние, в успешности которого невозможно сомневаться
(Леннеберг и Роберте [36]), как раз включало задачу на
запоминание. Прежде чем дать этому тезису окончательную
оценку, рассмотрим один из экспериментов, поставлен-
ных нами [13]. Детям предъявлялись наборы из трех кар-
тинок. Их просили выбрать из каждой тройки пару кар-
тинок, наиболее сходных между собою, и затем обосновать
свой выбор. В каждой тройке две картинки были сходны
по цвету, две - по форме и две - по назначению изобра-
жаемых предметов. Среди испытуемых, принимавших
участие в эксперименте, были дети, говорящие по-фран-
цузски и на языке уолоф, так что мы имели возможность
сделать сравнение.
Каким же словарем обладают уолофский и француз-
ский языки для решения этой задачи? Мы рассмотрим в
данном случае слова лишь одного уровня обобщенности,
наиболее специфического. На языке уолоф невозможно
ясно выразить три цвета, используемые в классификации,
не прибегая дополнительно к помощи французских слов.
В частности, в последнем наборе из трех картинок для
обозначения цвета, послужившего основой для группи-
ровки, приходится употребить французское слово Ыеи
(синий), поскольку на языке уолоф этот цвет невозможно
обозначить одним словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119