В наши дни взрослый ламантин, который прежде «приносил» два чана жира по сто восемьдесят фунтов, теперь дает только четыре испанских арроба, то есть всего двести фунтов.
19 июля на рассвете жангада покинула Фонти-Боа и поплыла между пустынными берегами вдоль очень живописных островов, поросших какаовыми деревьями. Небо было по-прежнему обложено тяжелыми, насыщенными электричеством тучами, которые предвещали новые грозы.
Вскоре на правом берегу показалась река Журуа, текущая с юго-запада. Если подняться вверх по этому чистому потоку, питаемому множеством родников, то можно добраться до самого Перу, не встретив непреодолимых препятствий.
– Быть может, – заметил Маноэль, – именно в этих краях следует искать потомков воинственных амазонок, которыми так восхищался Орельяна. Однако надо сказать, что теперь здешние женщины не живут обособленно, по примеру своих прародительниц. Они попросту жены своих мужей, сражаются бок о бок с ними и славятся своей храбростью.
Жангада продолжала плыть вниз по течению; но теперь Амазонка представляла собой настоящий лабиринт! Река Япура, один из самых крупных притоков Амазонки, устье которого было на восемьдесят километров ниже, текла почти параллельно великой реке.
Между ними образовались каналы, протоки, лагуны, временные озера – запутанная сеть водных дорог, что очень усложняло гидрографию местности.
Но хотя у Араужо и не было гидрографической карты, вернее всякой карты служил ему опыт, и можно было залюбоваться, как ловко он маневрирует в этом лабиринте, никогда не сбиваясь и не теряя основного русла.
Итак, благодаря его стараниям 25 июля после полудня, пройдя мимо деревни Парани-Тапера, жангада остановилась у входа в озеро Эга, или Фетте, куда не имело смысла заходить, иначе пришлось бы возвращаться обратно, чтобы продолжать путь по Амазонке.
Но город Эга довольно интересен. Стоило остановиться, чтобы его осмотреть. Поэтому решили, что жангада пробудет здесь до 27 июля, а завтра, 26-го, вся семья отправится на берег в большой пироге. Таким образом усердный экипаж жангады получит заслуженный отдых.
Ночь провели на якоре возле довольно высокого берега, и ничто не нарушило покоя путешественников. Кое-где на горизонте вспыхивали зарницы, но гроза прошла стороной, миновав озеро.
18. Эга
26 июля, в шесть часов утра, Якита, Минья, Лина и двое молодых людей готовились сойти на берег.
Жоам Гарраль, вначале не выражавший желания покидать жангаду, на этот раз, по настоятельной просьбе жены и дочери, решил отложить свою ежедневную изнурительную работу и сопровождать их во время прогулки.
А Торрес не собирался осматривать Эгу, к великому удовольствию Маноэля, который чувствовал к нему отвращение и ждал только случая, чтобы его выказать.
Что касается Фрагозо, то он был больше заинтересован в посещении Эги, чем Табатинги, которая по сравнению с Эгой была лишь бедным поселком.
Эга, главный город округа, насчитывает полторы тысячи жителей, в нем находятся все власти, представляющие администрацию такого значительного, по местным масштабам, города: военный комендант, начальник полиции, мировой судья, начальник таможни, школьный учитель и воинская часть под командой офицеров разных чинов.
Если в городе живет столько должностных лиц с женами и детьми, то, надо думать, там нет недостатка в цирюльниках и парикмахерах. Поэтому Фрагозо не ожидал там для себя никакой поживы.
Хотя наш Фигаро и не собирался заниматься в Эге своим ремеслом, он, разумеется, хотел участвовать в общей прогулке, потому что Лина сопровождала свою молодую хозяйку; но когда все общество покидало жангаду, он остался по просьбе Лины.
– Господин Фрагозо, – сказала она, отведя его в сторону.
– Что, сударыня? – спросил Фрагозо.
– Кажется, ваш друг Торрес не собирается идти с нами в Эгу?
– Да, он и впрямь остается на жангаде; но я вас очень прошу – не называйте его моим другом!
– А разве не вы надоумили его попроситься на жангаду? Ведь сам бы он не додумался.
– Да, боюсь, что в тот день, если говорить начистоту, я сделал большую глупость.
– Если говорить начистоту, этот человек мне совсем не нравится.
– А мне и того меньше! Притом мне все время кажется, что я его уже где-то видел. Но у меня осталось лишь смутное воспоминание, и ясно только одно – впечатление было неприятное!
– Где и когда вы могли встретить этого Торреса? Неужели вы не можете вспомнить? А ведь было бы неплохо узнать, кто он, особенно – кем он был!
– Нет… Как я ни стараюсь… Когда это было?.. В каких краях, при каких обстоятельствах?.. Никак не могу припомнить!
– Господин Фрагозо!
– Что, сударыня?
– Вам надо остаться на жангаде, чтобы следить за Торресом, пока нас не будет.
– Что?! Не идти с вами в Эгу и целый день вас не видеть?
– Я вас прошу!
– Это приказ?
– Нет, просьба.
– Я остаюсь.
– Господин Фрагозо!
– Что, сударыня?
– Благодарю вас!
– В благодарность пожмите мне покрепче руку, – ответил Фрагозо. – Я, право, заслужил.
Лина протянула руку доброму малому, и тот на минуту удержал ее в своей, любуясь прелестным личиком девушки. Вот почему Фрагозо не отправился со всеми и принялся украдкой следить за Торресом. Чувствовал ли Торрес, что возбуждает всеобщую неприязнь? Возможно, но, по-видимому, у него были веские причины не обращать на это внимания.
От места стоянки жангады до Эги было четыре лье. Чтобы пройти туда и обратно, то есть восемь лье, в пироге с двумя гребцами и шестью пассажирами, потребовалось бы несколько часов, не говоря о том, как утомительно путешествие по такой жаре, хотя небо и было покрыто легкими облаками.
Но, к счастью, с северо-запада задул свежий попутный ветер, так что пирога могла пройти под парусом по озеру Теффе до Эги даже не лавируя, а если ветер не переменится, то быстро вернуться обратно.
Итак, на пироге подняли парус. Бенито сел за руль, Лина махнула рукой, напоминая Фрагозо, чтобы он хорошенько караулил, и лодка отчалила.
Путь к Эге лежал вдоль южного берега озера. Два часа спустя пирога вошла в гавань этой основанной кармелитами миссии, которая в 1759 году стала городом и отошла к Бразилии.
Пассажиры вышли на плоский берег, возле которого выстроились не только местные суденышки, но и несколько небольших шхун, ведущих каботажное плавание вдоль Атлантического побережья.
Все удивляло девушек, когда они высадились в Эге.
– Какой большой город! – вскричала Минья.
– Сколько домов! Сколько людей! – вторила ей Лина, у которой просто глаза разбегались.
– Еще бы! – смеясь, подхватил Бенито. – Полторы тысячи жителей, не меньше двухсот домов, есть даже двухэтажные, и две-три настоящие улицы!
– Милый Маноэль, – сказала Минья, – защитите нас от моего брата! Он смеется над нами только потому, что сам уже побывал в самых красивых городах на Амазонке!
– Значит, он смеется и над своей матерью, – добавила Якита. – Признаюсь, я тоже никогда не видела ничего подобного.
– Тогда, матушка и сестра, берегитесь обе, – заявил Бенито, – вы придете в восторг, увидев Манаус, а приехав в Белен, упадете в обморок!
– Не беспокойся, – сказал, улыбаясь, Маноэль, – наши дамы понемногу привыкнут восхищаться, побывав в первых городах Верхней Амазонки.
– Как, и вы, Маноэль? – воскликнула Минья. – Вы заодно с Бенито?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65