По ее поверхности протекали, даже летом, многочисленные ручьи и, впадая в Рио-Торриду зимой, вливали через нее обильные потоки воды в Ориноко.
Первые постройки миссии расположились на левом берегу реки, которая стекает со склонов Рораймы. Постройки эти были не простыми хижинами, а настоящими домами, не уступавшими лучшим постройкам банивасов или марикитаросов. Урбана, Кайкара, Сан-Фернандо на Атабапо могли бы позавидовать этим крепким и удобным жилищам.
Деревня находилась вблизи горной цепи, отделившейся от Сьерра-Паримы, первые склоны которой были очень удобны для здорового и приятного местожительства.
Испанский язык здесь стал мало-помалу вытеснять собой местное наречие гуахарибосов. Кроме того, здесь жило около 50 белых, венесуэльцев по происхождению, явившихся, чтобы обосноваться в миссии, и хорошо принятых ее начальником.
Все, что нужно было для создания этого поселения, из года в год привозилось по Ориноко. Вполне понятно, что известность миссии распространилась сначала до Сан-Фернандо, потом до Боливара и Каракаса.
Не следует, однако, думать, что миссия Санта-Жуана никогда не подвергалась тяжелым испытаниям. Она выросла ценой непрерывного изнурительного труда индейцев. И сколько опасностей было вначале! Приходилось защищать деревню от других племен, которых тянуло сюда на грабежи и убийства, явившиеся, впрочем, естественным ответом на вторжение европейцев в эти искони свободные земли. Население миссии должно было отражать нападения, которые грозили разрушить все дело в зародыше.
Чтобы противостоять бродящим около Ориноко индейским племенам, были предприняты самые решительные меры. Миссионер проявил себя как человек решительного действия.
Все взрослые гуахарибосы были зарегистрированы, дисциплинированы, обучены владеть оружием. Безопасность миссии была обеспечена постоянным отрядом-сотней отличных стрелков, снабженных современными ружьями, при достаточном количестве патронов. Они обладали верным индейским глазом, и никакое нападение на миссию не имело шансов на успех.
Доказательством этого явилось нападение на миссию Альфаниза с его сообщниками и шайкой квивасов год назад. Хотя они и были в одинаковом числе, когда отец Эсперанте дрался с ними во главе своего вооруженного отряда, однако квивасы понесли крупные потери, тогда как со стороны гуахарибосов почти не было жертв.
Именно вследствие этой неудачи квивасы решили покинуть местность и вернуться на территорию, расположенную к западу от Ориноко, тем более что миссия Санта-Жуана была организована не только для защиты, но и для нападений.
Выше было сказано о растениях, которые так сильно способствовали процветанию миссии Санта-Жуана. Однако это не был единственный источник ее богатства. К полям примыкали громадные равнины; на них паслись стада коров и быков, пропитание которых было обеспечено травой саванн и растительностью леса. Скот составлял крупную отрасль торговли, как, впрочем, и во всех провинциях Венесуэльской республики. Затем гуахарибосы имели известное количество лошадей, которые когда-то водились здесь в изобилии. Часть этих лошадей служила для перевозки и разведок гуахарибосов, которые очень быстро сделались отличными наездниками. Это обстоятельство позволяло делать частые рекогносцировки в окрестностях миссии и нападать на «сомнительные» племена.
Отец Эсперанте был действительно таким, каким его описали Мирабаль, молодой Гомо, а также лже-Жиро. Его лицо, осанка, его движения показывали в нем человека действия, необычайной силы воли начальника, привыкшего командовать. Он обладал железной энергией. Его строгие глаза смотрели прямо и решительно. Хотя ему и перевалило за 60, но его высокая фигура, широкие плечи, развитая грудь и крепкие члены свидетельствовали о большой физической силе и выносливости.
Какова была жизнь этого миссионера прежде, чем он стал начальником миссии, — этого никто не знал. Относительно своего прошлого он хранил абсолютное молчание. Но по той грусти, которая иногда набегала на его лицо, можно было понять, что он носил в себе какую-то тайну…
Нужно заметить, что отец Эсперанте имел достойного сподвижника в лице своего помощника. Брат Анжелос был предан ему и имел право на значительную часть доходов этого предприятия.
Вместе с ними в охране порядка в поселке принимали участие несколько индейцев, но их роль была, скорее, фиктивной. Вернее было бы сказать, что отец Эсперанте, будучи одновременно и мэром, и священником, исполнял все официальные обязанности в миссии.
Со времени нападения квивасов ничто не беспокоило жителей Санта-Жуаны, и, казалось, нельзя было ожидать никаких нападений и в ближайшем будущем.
Но вот около 8 часов вечера 1 ноября, на другой день после того, как Жак Хелло и его спутники попали в руки Альфаниза, в поселке стала замечаться если не паника, то по крайней мере беспокойство.
На саванне, с юго-востока, был замечен молодой индеец, который бежал со всех ног, точно его преследовали.
Несколько гуахарибосов вышли из своих жилищ. Как только молодой индеец заметил их, он закричал:
— Эсперанте… отец Эсперанте!..
Минуту спустя брат Анжелос вводил его к миссионеру. Последний тотчас же узнал в нем мальчика, который прилежно посещал школу миссии, когда жил со своим отцом в Санта-Жуане.
— Ты… Гомо? — сказал миссионер. Мальчик едва мог говорить.
— Откуда ты?
— Я убежал… с этого утра… я бежал, чтобы попасть сюда…
Молодому индейцу не хватало дыхания.
— Отдохни. Ты умираешь от усталости… Хочешь поесть?
— Только после того, как я скажу вам, зачем я пришел сюда… Нужна помощь.
— Помощь?..
— Квивасы там… в трех часах отсюда… в Сьерре… со стороны реки…
— Квивасы! — воскликнул брат Анжелос.
— И их начальник тоже… — прибавил Гомо.
— И их начальник?.. — повторил отец Эсперанте. — Беглый каторжник Альфаниз?
— Он присоединился к ним несколько дней назад и вчера вечером с шайкой напал на отряд путешественников, которых я вел к Санта-Жуане…
— Путешественников, которые направлялись в миссию?
— Да, отец! Путешественники — французы…
— Французы?!..
Лицо миссионера покрылось внезапной бледностью, и глаза на мгновение закрылись.
Он взял молодого индейца за руку, привлек к себе и, смотря на него, произнес голосом, который от невольного волнения дрожал:
— Скажи все, что ты знаешь! Гомо продолжал:
— Четыре дня назад в хижину, в которой мы жили с отцом около Ориноко, пришел человек… Он нас спросил, где находятся квивасы, и просил проводить его… Это были те самые, которые разрушили нашу деревню Сан-Сальвадор, которые убили мою мать… Мой отец отказался… и выстрелом из револьвера был убит…
— Убит!.. — пробормотал брат Анжелос.
— Да… Альфанизом…
— Альфанизом!.. А откуда пришел он, этот негодяй? — спросил отец Эсперанте.
— Из Сан-Фернандо.
— А каким образом он поднялся по Ориноко?
— В качестве гребца, под именем Жиро… На одной из двух пирог, которые везли этих путешественников…
— Ты говоришь, что эти путешественники — французы?.. — Да, французы, которые не могли плыть дальше устья Рио-Торриды… Они оставили свои пироги у устья, и один из них, начальник, сопровождаемый рулевым одной из пирог, нашел меня в лесу, около тела моего отца… Они сжалились… увели меня с собой… они похоронили моего отца… Затем они предложили мне проводить их в Санта-Жуану… Мы отправились… и вчера, когда мы достигли Фраскаэса, на нас напали квивасы и взяли в плен…
— И с тех пор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Первые постройки миссии расположились на левом берегу реки, которая стекает со склонов Рораймы. Постройки эти были не простыми хижинами, а настоящими домами, не уступавшими лучшим постройкам банивасов или марикитаросов. Урбана, Кайкара, Сан-Фернандо на Атабапо могли бы позавидовать этим крепким и удобным жилищам.
Деревня находилась вблизи горной цепи, отделившейся от Сьерра-Паримы, первые склоны которой были очень удобны для здорового и приятного местожительства.
Испанский язык здесь стал мало-помалу вытеснять собой местное наречие гуахарибосов. Кроме того, здесь жило около 50 белых, венесуэльцев по происхождению, явившихся, чтобы обосноваться в миссии, и хорошо принятых ее начальником.
Все, что нужно было для создания этого поселения, из года в год привозилось по Ориноко. Вполне понятно, что известность миссии распространилась сначала до Сан-Фернандо, потом до Боливара и Каракаса.
Не следует, однако, думать, что миссия Санта-Жуана никогда не подвергалась тяжелым испытаниям. Она выросла ценой непрерывного изнурительного труда индейцев. И сколько опасностей было вначале! Приходилось защищать деревню от других племен, которых тянуло сюда на грабежи и убийства, явившиеся, впрочем, естественным ответом на вторжение европейцев в эти искони свободные земли. Население миссии должно было отражать нападения, которые грозили разрушить все дело в зародыше.
Чтобы противостоять бродящим около Ориноко индейским племенам, были предприняты самые решительные меры. Миссионер проявил себя как человек решительного действия.
Все взрослые гуахарибосы были зарегистрированы, дисциплинированы, обучены владеть оружием. Безопасность миссии была обеспечена постоянным отрядом-сотней отличных стрелков, снабженных современными ружьями, при достаточном количестве патронов. Они обладали верным индейским глазом, и никакое нападение на миссию не имело шансов на успех.
Доказательством этого явилось нападение на миссию Альфаниза с его сообщниками и шайкой квивасов год назад. Хотя они и были в одинаковом числе, когда отец Эсперанте дрался с ними во главе своего вооруженного отряда, однако квивасы понесли крупные потери, тогда как со стороны гуахарибосов почти не было жертв.
Именно вследствие этой неудачи квивасы решили покинуть местность и вернуться на территорию, расположенную к западу от Ориноко, тем более что миссия Санта-Жуана была организована не только для защиты, но и для нападений.
Выше было сказано о растениях, которые так сильно способствовали процветанию миссии Санта-Жуана. Однако это не был единственный источник ее богатства. К полям примыкали громадные равнины; на них паслись стада коров и быков, пропитание которых было обеспечено травой саванн и растительностью леса. Скот составлял крупную отрасль торговли, как, впрочем, и во всех провинциях Венесуэльской республики. Затем гуахарибосы имели известное количество лошадей, которые когда-то водились здесь в изобилии. Часть этих лошадей служила для перевозки и разведок гуахарибосов, которые очень быстро сделались отличными наездниками. Это обстоятельство позволяло делать частые рекогносцировки в окрестностях миссии и нападать на «сомнительные» племена.
Отец Эсперанте был действительно таким, каким его описали Мирабаль, молодой Гомо, а также лже-Жиро. Его лицо, осанка, его движения показывали в нем человека действия, необычайной силы воли начальника, привыкшего командовать. Он обладал железной энергией. Его строгие глаза смотрели прямо и решительно. Хотя ему и перевалило за 60, но его высокая фигура, широкие плечи, развитая грудь и крепкие члены свидетельствовали о большой физической силе и выносливости.
Какова была жизнь этого миссионера прежде, чем он стал начальником миссии, — этого никто не знал. Относительно своего прошлого он хранил абсолютное молчание. Но по той грусти, которая иногда набегала на его лицо, можно было понять, что он носил в себе какую-то тайну…
Нужно заметить, что отец Эсперанте имел достойного сподвижника в лице своего помощника. Брат Анжелос был предан ему и имел право на значительную часть доходов этого предприятия.
Вместе с ними в охране порядка в поселке принимали участие несколько индейцев, но их роль была, скорее, фиктивной. Вернее было бы сказать, что отец Эсперанте, будучи одновременно и мэром, и священником, исполнял все официальные обязанности в миссии.
Со времени нападения квивасов ничто не беспокоило жителей Санта-Жуаны, и, казалось, нельзя было ожидать никаких нападений и в ближайшем будущем.
Но вот около 8 часов вечера 1 ноября, на другой день после того, как Жак Хелло и его спутники попали в руки Альфаниза, в поселке стала замечаться если не паника, то по крайней мере беспокойство.
На саванне, с юго-востока, был замечен молодой индеец, который бежал со всех ног, точно его преследовали.
Несколько гуахарибосов вышли из своих жилищ. Как только молодой индеец заметил их, он закричал:
— Эсперанте… отец Эсперанте!..
Минуту спустя брат Анжелос вводил его к миссионеру. Последний тотчас же узнал в нем мальчика, который прилежно посещал школу миссии, когда жил со своим отцом в Санта-Жуане.
— Ты… Гомо? — сказал миссионер. Мальчик едва мог говорить.
— Откуда ты?
— Я убежал… с этого утра… я бежал, чтобы попасть сюда…
Молодому индейцу не хватало дыхания.
— Отдохни. Ты умираешь от усталости… Хочешь поесть?
— Только после того, как я скажу вам, зачем я пришел сюда… Нужна помощь.
— Помощь?..
— Квивасы там… в трех часах отсюда… в Сьерре… со стороны реки…
— Квивасы! — воскликнул брат Анжелос.
— И их начальник тоже… — прибавил Гомо.
— И их начальник?.. — повторил отец Эсперанте. — Беглый каторжник Альфаниз?
— Он присоединился к ним несколько дней назад и вчера вечером с шайкой напал на отряд путешественников, которых я вел к Санта-Жуане…
— Путешественников, которые направлялись в миссию?
— Да, отец! Путешественники — французы…
— Французы?!..
Лицо миссионера покрылось внезапной бледностью, и глаза на мгновение закрылись.
Он взял молодого индейца за руку, привлек к себе и, смотря на него, произнес голосом, который от невольного волнения дрожал:
— Скажи все, что ты знаешь! Гомо продолжал:
— Четыре дня назад в хижину, в которой мы жили с отцом около Ориноко, пришел человек… Он нас спросил, где находятся квивасы, и просил проводить его… Это были те самые, которые разрушили нашу деревню Сан-Сальвадор, которые убили мою мать… Мой отец отказался… и выстрелом из револьвера был убит…
— Убит!.. — пробормотал брат Анжелос.
— Да… Альфанизом…
— Альфанизом!.. А откуда пришел он, этот негодяй? — спросил отец Эсперанте.
— Из Сан-Фернандо.
— А каким образом он поднялся по Ориноко?
— В качестве гребца, под именем Жиро… На одной из двух пирог, которые везли этих путешественников…
— Ты говоришь, что эти путешественники — французы?.. — Да, французы, которые не могли плыть дальше устья Рио-Торриды… Они оставили свои пироги у устья, и один из них, начальник, сопровождаемый рулевым одной из пирог, нашел меня в лесу, около тела моего отца… Они сжалились… увели меня с собой… они похоронили моего отца… Затем они предложили мне проводить их в Санта-Жуану… Мы отправились… и вчера, когда мы достигли Фраскаэса, на нас напали квивасы и взяли в плен…
— И с тех пор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74