Но именно эти события и привели молодую девушку в дом его матери, принудив к тому же и его укрыться здесь, в таком тесном соседстве с нею.
Бриджета скоро поняла, какие чувства испытывает, ее сын. Ужас, который она ощутила при этом, был сродни переживаниям самого Жана. Сын Симона Моргаза!.. Правда, хорошо владевшая собой женщина не выдала своих мук. Однако сколько еще страданий она предугадывала впереди!
На следующий день де Водрелю сообщили об уходе солдат Уизераля. Он был уже не так слаб и пожелал расспросить Жана о последствиях поражений у Сен-Шарля. Что сталось с его товарищами: Винсентом Годжем, Фарраном, Клерком, Себастьяном Грамоном, с фермером Арше и пятью его сыновьями, которые так отважно сражались в тот день, 25-го числа?
Бриджета, Клара и Жан сели возле постели де Водреля.
Жан пообещал все рассказать, попросив его только не слишком утомлять себя настойчивыми расспросами.
— Я сообщу вам все, что мне известно о ваших друзьях, — сказал он. — Они боролись до последнего часа и были подавлены только численным превосходством. Один из моих славных товарищей с фермы «Шипоган», бедный Реми Арше, был убит почти в самом начале сражения, и я не смог прийти ему на помощь. Потом покинуть поле боя пришлось Мишелю и Жаку, их, раненых, унесли отец и двое оставшихся братьев. Куда они бежали после разгрома, я не знаю, но надеюсь, что сумели добраться до американской границы. Депутат Грамон попал в плен и, должно быть, находится сейчас в монреальской тюрьме. Мы знаем, какую судьбу уготовили ему судьи лорда Госфорда. Что до Фаррана и Клерка, то, я думаю, им удалось ускользнуть от преследования королевских всадников. Остались ли они целы и невредимы? Не могу утверждать наверняка. Что же касается Винсента Годжа, то я не могу сказать...
— Винсент Годж сумел уйти! — перебила его Клара. — Когда настала ночь, он бродил вокруг Сен-Шарля, разыскивая вас, отец. Госпожа Бриджета и я встретились с ним на дороге. Это благодаря ему мы спаслись от насилия пьяных солдат и смогли укрыться в «Запертом доме». Нет сомнений, что теперь он уже в безопасности в какой-нибудь деревне Соединенных Штатов.
— Это благородное сердце, отважный патриот! — сказал Жан. — То же, что он сделал для барышни де Водрель и моей матери, он сделал и для меня в самый разгар битвы! Он спас мне жизнь, хотя, быть может, было бы лучше дать мне умереть!.. Тогда я не увидел бы поражения Сынов Свободы.
— Жан, — сказала девушка, — так, значит, вы уже не верите в успех нашего дела?
— Чтобы мой сын отчаялся! — горячо возразила Бриджета. — Да никогда в жизни...
— Нет, матушка! — воскликнул Жан. — После победы у Сен-Дени восстание должно было распространиться на всю долину реки Св. Лаврентия. После поражения у Сен-Шарля придется снова идти в поход, и я пойду. Поборники реформ еще не побеждены. Теперь они должны снова сплотиться, чтобы противостоять войскам сэра Джона Кольборна! Я и так долго медлил, пора примкнуть к ним... Я отправлюсь сегодня же ночью.
— Куда, Жан? — спросил де Водрель.
— Сперва в Сен-Дени. Там я надеюсь найти главных предводителей, с которыми мы с таким успехом потеснили солдат Гора...
— Так отправляйся, Жан! — сказала Бриджета, бросив на сына выразительный взгляд. — Да, уходи! Твое место не здесь!.. Оно там, в первых рядах...
— Да, Жан, идите! — подхватила Клара. — Надо присоединиться к товарищам, снова появиться во главе их!.. Пусть лоялисты знают, что Жан Безымянный не погиб...
Больше Клара не смогла сказать ничего.
Приподнявшись в постели, де Водрель взял Жана за руку и тоже повторил:
— Идите, Жан. Оставьте меня на попечении матери и моей дочери. Если вы снова увидите моих друзей, скажите им, что я вернусь в строй, как только у меня хватит сил покинуть это убежище. Но, — добавил он голосом, выдававшим его крайнюю слабость, — если бы вы могли держать нас в курсе всего, что готовится... если бы иногда приходили в «Запертый дом»! О Жан!.. Мне так хочется знать... что сталось со всеми теми, кто мне дорог... и кого я, быть может, уже никогда не увижу.
— Вы узнаете об этом, господин де Водрель, — ответил Жан. — А теперь отдыхайте!.. Забудьте обо всем... до того времени, когда надо будет сражаться.
Действительно, раненого важно было оберегать от всяких волнений. Он задремал и еще спал, когда в одиннадцать часов вечера Жан покинул «Запертый дом», попрощавшись с Кларой и обняв мать; силы не изменили ей в тот момент, когда она расставалась со своим сыном.
К тому же теперь было уже не то, что два дня назад, когда Бриджета не пустила Жана в Сен-Дени. После ухода Уизераля опасности стало несравненно меньше. В Сен-Дени было так же спокойно, как и в Сен-Шарле. После поражения реформистов 25-го числа правительство выжидало. Приходилось даже удивляться, что оно не стремилось закрепить победу, бросив свои войска против победителей боя 23-го ноября. И это несмотря на то, что сэр Джон Кольборн отнюдь не был человеком, способным пасовать перед расправами, которыми неизбежно сопровождались бы его наступательные действия, и что полковнику Гору, вероятно, не терпелось отомстить за свое поражение.
Как бы то ни было, в Сен-Шарле, а, следовательно, и в «Запертом доме» ни о чем подобном слышно не было. Спокойствие мало-помалу вернулось к жителям селения. Большинство из них вернулись в свои дома и уже трудились над устранением ужасных последствий, причиненных пожарами и грабежами. В тех редких случаях, когда Бриджета выходила из дома, она никого ни о чем не расспрашивала, зато внимательно прислушивалась к разговорам, а потом сообщала обо всем услышанном отцу и дочери де Водрелям. Но никаких важных вестей до Сен-Шарля не доходило, ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации. Да! Госпожа Бриджета может гордиться, имея такого сына!
Бриджета, опустив голову, ничего не отвечала на это или отрывисто бросала, что Жан всего-навсего исполняет свой долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Бриджета скоро поняла, какие чувства испытывает, ее сын. Ужас, который она ощутила при этом, был сродни переживаниям самого Жана. Сын Симона Моргаза!.. Правда, хорошо владевшая собой женщина не выдала своих мук. Однако сколько еще страданий она предугадывала впереди!
На следующий день де Водрелю сообщили об уходе солдат Уизераля. Он был уже не так слаб и пожелал расспросить Жана о последствиях поражений у Сен-Шарля. Что сталось с его товарищами: Винсентом Годжем, Фарраном, Клерком, Себастьяном Грамоном, с фермером Арше и пятью его сыновьями, которые так отважно сражались в тот день, 25-го числа?
Бриджета, Клара и Жан сели возле постели де Водреля.
Жан пообещал все рассказать, попросив его только не слишком утомлять себя настойчивыми расспросами.
— Я сообщу вам все, что мне известно о ваших друзьях, — сказал он. — Они боролись до последнего часа и были подавлены только численным превосходством. Один из моих славных товарищей с фермы «Шипоган», бедный Реми Арше, был убит почти в самом начале сражения, и я не смог прийти ему на помощь. Потом покинуть поле боя пришлось Мишелю и Жаку, их, раненых, унесли отец и двое оставшихся братьев. Куда они бежали после разгрома, я не знаю, но надеюсь, что сумели добраться до американской границы. Депутат Грамон попал в плен и, должно быть, находится сейчас в монреальской тюрьме. Мы знаем, какую судьбу уготовили ему судьи лорда Госфорда. Что до Фаррана и Клерка, то, я думаю, им удалось ускользнуть от преследования королевских всадников. Остались ли они целы и невредимы? Не могу утверждать наверняка. Что же касается Винсента Годжа, то я не могу сказать...
— Винсент Годж сумел уйти! — перебила его Клара. — Когда настала ночь, он бродил вокруг Сен-Шарля, разыскивая вас, отец. Госпожа Бриджета и я встретились с ним на дороге. Это благодаря ему мы спаслись от насилия пьяных солдат и смогли укрыться в «Запертом доме». Нет сомнений, что теперь он уже в безопасности в какой-нибудь деревне Соединенных Штатов.
— Это благородное сердце, отважный патриот! — сказал Жан. — То же, что он сделал для барышни де Водрель и моей матери, он сделал и для меня в самый разгар битвы! Он спас мне жизнь, хотя, быть может, было бы лучше дать мне умереть!.. Тогда я не увидел бы поражения Сынов Свободы.
— Жан, — сказала девушка, — так, значит, вы уже не верите в успех нашего дела?
— Чтобы мой сын отчаялся! — горячо возразила Бриджета. — Да никогда в жизни...
— Нет, матушка! — воскликнул Жан. — После победы у Сен-Дени восстание должно было распространиться на всю долину реки Св. Лаврентия. После поражения у Сен-Шарля придется снова идти в поход, и я пойду. Поборники реформ еще не побеждены. Теперь они должны снова сплотиться, чтобы противостоять войскам сэра Джона Кольборна! Я и так долго медлил, пора примкнуть к ним... Я отправлюсь сегодня же ночью.
— Куда, Жан? — спросил де Водрель.
— Сперва в Сен-Дени. Там я надеюсь найти главных предводителей, с которыми мы с таким успехом потеснили солдат Гора...
— Так отправляйся, Жан! — сказала Бриджета, бросив на сына выразительный взгляд. — Да, уходи! Твое место не здесь!.. Оно там, в первых рядах...
— Да, Жан, идите! — подхватила Клара. — Надо присоединиться к товарищам, снова появиться во главе их!.. Пусть лоялисты знают, что Жан Безымянный не погиб...
Больше Клара не смогла сказать ничего.
Приподнявшись в постели, де Водрель взял Жана за руку и тоже повторил:
— Идите, Жан. Оставьте меня на попечении матери и моей дочери. Если вы снова увидите моих друзей, скажите им, что я вернусь в строй, как только у меня хватит сил покинуть это убежище. Но, — добавил он голосом, выдававшим его крайнюю слабость, — если бы вы могли держать нас в курсе всего, что готовится... если бы иногда приходили в «Запертый дом»! О Жан!.. Мне так хочется знать... что сталось со всеми теми, кто мне дорог... и кого я, быть может, уже никогда не увижу.
— Вы узнаете об этом, господин де Водрель, — ответил Жан. — А теперь отдыхайте!.. Забудьте обо всем... до того времени, когда надо будет сражаться.
Действительно, раненого важно было оберегать от всяких волнений. Он задремал и еще спал, когда в одиннадцать часов вечера Жан покинул «Запертый дом», попрощавшись с Кларой и обняв мать; силы не изменили ей в тот момент, когда она расставалась со своим сыном.
К тому же теперь было уже не то, что два дня назад, когда Бриджета не пустила Жана в Сен-Дени. После ухода Уизераля опасности стало несравненно меньше. В Сен-Дени было так же спокойно, как и в Сен-Шарле. После поражения реформистов 25-го числа правительство выжидало. Приходилось даже удивляться, что оно не стремилось закрепить победу, бросив свои войска против победителей боя 23-го ноября. И это несмотря на то, что сэр Джон Кольборн отнюдь не был человеком, способным пасовать перед расправами, которыми неизбежно сопровождались бы его наступательные действия, и что полковнику Гору, вероятно, не терпелось отомстить за свое поражение.
Как бы то ни было, в Сен-Шарле, а, следовательно, и в «Запертом доме» ни о чем подобном слышно не было. Спокойствие мало-помалу вернулось к жителям селения. Большинство из них вернулись в свои дома и уже трудились над устранением ужасных последствий, причиненных пожарами и грабежами. В тех редких случаях, когда Бриджета выходила из дома, она никого ни о чем не расспрашивала, зато внимательно прислушивалась к разговорам, а потом сообщала обо всем услышанном отцу и дочери де Водрелям. Но никаких важных вестей до Сен-Шарля не доходило, ничего не было слышно об угрозе продвижения войск к Монреалю.
В течение трех следующих дней ни в графстве Св. Гиацинта, ни в соседних графствах спокойствие ничем не нарушалось. Не считало ли правительство, что восстание окончательно подавлено после разгрома у Сен-Шарля? Может, оно помышляло о преследовании лишь главарей оппозиции, подавших сигнал к мятежу? Вполне вероятно. Но никто не мог допустить, что реформисты отказались от продолжения борьбы, что они признали себя окончательно побежденными, что им осталось только смириться! Нет! И в «Запертом доме», как и во всей Канаде, ожидали новой вооруженной схватки.
Состояние здоровья де Водреля благодаря заботам Бриджеты и Клары постепенно улучшалось. Хотя больной был все еще слаб, рана начала затягиваться. Однако до полного выздоровления было еще далеко. К концу третьего дня он уже смог принимать пищу. Горячка, изнурявшая его в начале болезни, почти совсем исчезла. Если не последует каких-то осложнений, то ничего серьезного опасаться более не приходилось.
В долгие свободные вечера Бриджета и Клара, сидя у изголовья де Водреля, передавали ему все, о чем говорилось вне дома. Имя Жана неизменно упоминалось в их беседах. Смог ли он присоединиться к своим сподвижникам в Сен-Дени? Даст ли он весточку обитателям «Запертого дома»?
Клара в таких случаях сидела молча, опустив глаза, уносясь мыслями куда-то далеко, а де Водрель рассыпался в похвалах молодому патриоту, который олицетворял собою дело нации. Да! Госпожа Бриджета может гордиться, имея такого сына!
Бриджета, опустив голову, ничего не отвечала на это или отрывисто бросала, что Жан всего-навсего исполняет свой долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82