Подобно водяному жуку гиринусу, они были способны вращаться по кривой траектории чрезвычайно малого радиуса и при этом не теряли скорости. Очевидно, в эти моменты важную роль играл хвост с бахромой торчащих волосков. Ныряли они двумя различными способами: или слегка подпрыгнув вверх, как это делают утки и лысухи, и вслед за этим погружаясь в воду под очень крутым углом, или же просто опустив рыльце под воду и очень быстро работая лапками, пока не достигалась скорость, достаточная для «планирования». В последнем случае действует принцип наклонной плоскости — иными словами, зверёк движется, словно взлетающий самолёт, только не вверх, а вниз. Кутора должна затрачивать очень много энергии, чтобы оставаться под водой, ибо воздух, удерживаемый шубкой зверька, с силой выталкивает его кверху. Поэтому в том случае, когда животное не ныряет отвесно — а это происходит сравнительно редко, — оно вынуждено постоянно сохранять некую минимальную скорость, причём головка должна быть направлена вниз под очень малым углом. Только тогда кутора не будет выброшена на поверхность. Кутора, плывущая под водой, выглядит плоской, она особым образом сплющивается, чтобы увеличить площадь, необходимую для скольжения.
Мне никогда не приходилось видеть, чтобы водяные землеройки цеплялись коготками за подводные предметы, подобно тому как это делает оляпка (по крайней мере, птичке неизменно приписывают это качество). Иногда может показаться, что кутора бежит по дну, в действительности же она плывёт, почти касаясь субстрата. Возможно, обкатанный гладкий гравий на поддоне моего аквариума был просто непригоден для того, чтобы зверьки удерживались на дне, но у меня не было случая предоставить землеройкам более грубый и неровный грунт. Мои питомцы были очень игривы и преследовали друг друга с громким щебетанием на поверхности воды или молча — на глубине, В отличие от других млекопитающих, но подобно водяным птицам, куторы могли отдыхать на водной глади. Здесь они почти опрокидывались на спину и прихорашивались. Они то и дело неожиданно принимались чистить свой мех — так и хочется сказать, что они «перебирали перья», настолько их движения были похожи на поведение уток, которые только что вышли из воды после продолжительного купания.
Но наиболее интересными были способы их подводной охоты. Зверёк движется неустойчивым курсом — сначала резко кидается вперёд по прямой, на расстояние около фута, а затем сбавляет скорость и начинает петлять и кружить по спирали. Пока куторы плывут быстро и прямолинейно, их вибриссы, насколько мне удалось видеть, остаются прижатыми к голове. Но как только начинаются круговые движения, эти органы осязания выпрямляются и ощетиниваются во всех направлениях, словно ища встречи с желанной добычей. У меня нет оснований полагать, что зрение играет какую-либо роль при подобной охоте, хотя, может быть, зрительные ощущения лишь активизируют этот своеобразный поиск, основанный на осязательных реакциях. Глаза куторы в состоянии заметить живого головастика или маленькую рыбку, которых я выпускал у аквариум, но когда зверёк выходит на охоту, он руководствуется исключительно осязанием и обнаруживает свою добычу при помощи широко растопыренных вибрисс.
Некоторые мелкие виды кошачьих рыб разыскивают своё пропитание точно таким же способом. Когда такая рыба плывёт быстро и по прямой, длинные чувствительные усы вокруг её рта прижаты к голове, но они моментально выпрямляются, подобно вибриссам куторы, как только хищник оказывается поблизости от своей жертвы. В этот момент кошачья рыба, так же, как и водяная землеройка, начинает вслепую кружить по спирали, чтобы в конце концов наткнуться на желанную добычу. Вероятно, даже нет необходимости в том, чтобы жертва непосредственно коснулась одной из чувствительных вибрисс землеройки. Очень может быть, что на небольшом расстоянии эти чувствительные органы воспринимают лишь колебания воды, вызванные движениями рыбёшки, головастика или какого-либо водного насекомого. На основании одних только наблюдений невозможно ответить на вопрос, так ли это происходит в действительности, поскольку движения зверька слишком стремительны, чтобы глаз человека мог уследить за ними. Вы видите только быстрый поворот и молниеносный бросок — и вот уже землеройка уплывает прочь с жертвой, извивающейся в ненасытной пасти.
Учитывая размеры водяной землеройки, можно было бы назвать это насекомоядное самым страшным хищником из всех позвоночных; более того, кутора может соперничать в этом отношении даже с беспозвоночными, в частности с кровожадной личинкой плавунца, о которой я рассказывал в третьей главе этой книги. А. Е. Врём писал, что водяная землеройка нападает на рыб, которые в шестьдесят раз тяжелее её самой, и убивает их, кусая в глаза и в мозговую часть черепа. Правда, это случалось лишь в том случае, если рыбу выпускали в сосуд, где она не могла спрятаться от своего преследователя. Такую же историю рассказал мне один рыбак с озера Неусидлерзее, который, конечно, не был знаком с сообщением Брема.
Однажды я запустил в аквариум к своим землеройкам большую прудовую лягушку. С тех пор я никогда больше не делал этого — трудно было перенести последовавшую страшную сцену и конец несчастного земноводного. Одна из кутор увидела лягушку, плавающую в аквариуме, и сразу же кинулась на неё, норовя схватить животное за ногу. Хищник был отброшен в сторону, однако не прекратил нападения, и тогда доведённое до отчаяния земноводное выскочило из воды на один из столов. Здесь несколько других землероек пришли на помощь первому преследователю и вонзили свои зубы в лапы и в заднюю половину злополучной лягушки. И началось самое ужасное — куторы одновременно стали поедать добычу живьём, причём каждая начала с того места, где ей удалось ухватить несчастную жертву. Душераздирающее кваканье лягушки смешивалось с хором чавкающих челюстей её истязателей. Не следует строго осуждать меня зато, что я сам положил конец эксперименту, конец неожиданный и драматический, избавив истерзанное животное от дальнейших страданий. С тех пор я никогда не выпускал к своим куторам крупных животных, а лишь таких, которых маленькие хищники могли убить одним или двумя укусами.
Да, природа может быть очень жестокой. Не из жалости большинство крупных хищников убивает свою жертву быстро. Лев мгновенно приканчивает антилопу или буйвола лишь для того, чтобы самому не оказаться раненым. Животному, которое изо дня в день существует охотой, непозволительно получить даже безвредную царапину. Такие царапинки, накапливаясь, в определённый момент стали бы сказываться на успешности самой охоты. Те же самые причины заставляют питона и прочих крупных змей наиболее гуманным образом — в несколько мгновений — убивать хорошо вооружённых млекопитающих, служащих им постоянно пропитанием. Но там, где нет опасности, что жертва нанесёт повреждение убийце, не может быть и речи о какой-нибудь жалости. Ёж, полностью защищённый своей колючей броней от змеиных укусов, постоянно поедает пресмыкающихся начиная с хвоста или с середины туловища, и точно так же куторы обходятся со своей безобидной добычей. Однако человеку лучше воздержаться от осуждения этих наивно-жестоких детей природы, потому что если последняя иногда и выступает против нашего кредо, то разве мы сами не поднимаем руку на животных исключительно ради своего удовольствия, а отнюдь не для того, чтобы обеспечить себя пищей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Мне никогда не приходилось видеть, чтобы водяные землеройки цеплялись коготками за подводные предметы, подобно тому как это делает оляпка (по крайней мере, птичке неизменно приписывают это качество). Иногда может показаться, что кутора бежит по дну, в действительности же она плывёт, почти касаясь субстрата. Возможно, обкатанный гладкий гравий на поддоне моего аквариума был просто непригоден для того, чтобы зверьки удерживались на дне, но у меня не было случая предоставить землеройкам более грубый и неровный грунт. Мои питомцы были очень игривы и преследовали друг друга с громким щебетанием на поверхности воды или молча — на глубине, В отличие от других млекопитающих, но подобно водяным птицам, куторы могли отдыхать на водной глади. Здесь они почти опрокидывались на спину и прихорашивались. Они то и дело неожиданно принимались чистить свой мех — так и хочется сказать, что они «перебирали перья», настолько их движения были похожи на поведение уток, которые только что вышли из воды после продолжительного купания.
Но наиболее интересными были способы их подводной охоты. Зверёк движется неустойчивым курсом — сначала резко кидается вперёд по прямой, на расстояние около фута, а затем сбавляет скорость и начинает петлять и кружить по спирали. Пока куторы плывут быстро и прямолинейно, их вибриссы, насколько мне удалось видеть, остаются прижатыми к голове. Но как только начинаются круговые движения, эти органы осязания выпрямляются и ощетиниваются во всех направлениях, словно ища встречи с желанной добычей. У меня нет оснований полагать, что зрение играет какую-либо роль при подобной охоте, хотя, может быть, зрительные ощущения лишь активизируют этот своеобразный поиск, основанный на осязательных реакциях. Глаза куторы в состоянии заметить живого головастика или маленькую рыбку, которых я выпускал у аквариум, но когда зверёк выходит на охоту, он руководствуется исключительно осязанием и обнаруживает свою добычу при помощи широко растопыренных вибрисс.
Некоторые мелкие виды кошачьих рыб разыскивают своё пропитание точно таким же способом. Когда такая рыба плывёт быстро и по прямой, длинные чувствительные усы вокруг её рта прижаты к голове, но они моментально выпрямляются, подобно вибриссам куторы, как только хищник оказывается поблизости от своей жертвы. В этот момент кошачья рыба, так же, как и водяная землеройка, начинает вслепую кружить по спирали, чтобы в конце концов наткнуться на желанную добычу. Вероятно, даже нет необходимости в том, чтобы жертва непосредственно коснулась одной из чувствительных вибрисс землеройки. Очень может быть, что на небольшом расстоянии эти чувствительные органы воспринимают лишь колебания воды, вызванные движениями рыбёшки, головастика или какого-либо водного насекомого. На основании одних только наблюдений невозможно ответить на вопрос, так ли это происходит в действительности, поскольку движения зверька слишком стремительны, чтобы глаз человека мог уследить за ними. Вы видите только быстрый поворот и молниеносный бросок — и вот уже землеройка уплывает прочь с жертвой, извивающейся в ненасытной пасти.
Учитывая размеры водяной землеройки, можно было бы назвать это насекомоядное самым страшным хищником из всех позвоночных; более того, кутора может соперничать в этом отношении даже с беспозвоночными, в частности с кровожадной личинкой плавунца, о которой я рассказывал в третьей главе этой книги. А. Е. Врём писал, что водяная землеройка нападает на рыб, которые в шестьдесят раз тяжелее её самой, и убивает их, кусая в глаза и в мозговую часть черепа. Правда, это случалось лишь в том случае, если рыбу выпускали в сосуд, где она не могла спрятаться от своего преследователя. Такую же историю рассказал мне один рыбак с озера Неусидлерзее, который, конечно, не был знаком с сообщением Брема.
Однажды я запустил в аквариум к своим землеройкам большую прудовую лягушку. С тех пор я никогда больше не делал этого — трудно было перенести последовавшую страшную сцену и конец несчастного земноводного. Одна из кутор увидела лягушку, плавающую в аквариуме, и сразу же кинулась на неё, норовя схватить животное за ногу. Хищник был отброшен в сторону, однако не прекратил нападения, и тогда доведённое до отчаяния земноводное выскочило из воды на один из столов. Здесь несколько других землероек пришли на помощь первому преследователю и вонзили свои зубы в лапы и в заднюю половину злополучной лягушки. И началось самое ужасное — куторы одновременно стали поедать добычу живьём, причём каждая начала с того места, где ей удалось ухватить несчастную жертву. Душераздирающее кваканье лягушки смешивалось с хором чавкающих челюстей её истязателей. Не следует строго осуждать меня зато, что я сам положил конец эксперименту, конец неожиданный и драматический, избавив истерзанное животное от дальнейших страданий. С тех пор я никогда не выпускал к своим куторам крупных животных, а лишь таких, которых маленькие хищники могли убить одним или двумя укусами.
Да, природа может быть очень жестокой. Не из жалости большинство крупных хищников убивает свою жертву быстро. Лев мгновенно приканчивает антилопу или буйвола лишь для того, чтобы самому не оказаться раненым. Животному, которое изо дня в день существует охотой, непозволительно получить даже безвредную царапину. Такие царапинки, накапливаясь, в определённый момент стали бы сказываться на успешности самой охоты. Те же самые причины заставляют питона и прочих крупных змей наиболее гуманным образом — в несколько мгновений — убивать хорошо вооружённых млекопитающих, служащих им постоянно пропитанием. Но там, где нет опасности, что жертва нанесёт повреждение убийце, не может быть и речи о какой-нибудь жалости. Ёж, полностью защищённый своей колючей броней от змеиных укусов, постоянно поедает пресмыкающихся начиная с хвоста или с середины туловища, и точно так же куторы обходятся со своей безобидной добычей. Однако человеку лучше воздержаться от осуждения этих наивно-жестоких детей природы, потому что если последняя иногда и выступает против нашего кредо, то разве мы сами не поднимаем руку на животных исключительно ради своего удовольствия, а отнюдь не для того, чтобы обеспечить себя пищей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52