Кучер стрелял наугад туда, где видел вспышки. Три лошади, задержанные трупом четвертой, убитой, били друг друга ногами, и карета, казалось, вот-вот опрокинется.
Снова затрещали выстрелы, и из-за кустов появилось несколько человек, одетых по-европейски и в широкополых шляпах, надвинутых на глаза. Они громко кричали «ура», а из кареты раздался крик ужаса. У кучера горло было пробито пулей, он упал на дышло, а оттуда свалился на землю, лошадям под ноги.
Тем временем разбойники, угрожая пассажирам оружием, приказали им немедленно выйти из кареты и предупредили, что застрелят их при малейшей попытке к сопротивлению.
Сдавленные стоны доносились из кареты.
— Тысяча чертой! — проворчал один из разбойников. — Неужели мы их всех ухлопали?
— Гм! — так же ворчливо продолжал другой, — Там и не двигается никто.
— А ведь Клаас наказывал курочку не трогать!.. «Убейте кучера, убейте форейтора, ухлопайте старика, если он будет вам надоедать, но женщину пальцем не троньте, не то я вам головы снесу!» — вот как он говорил.
— Да где он, этот верзила? Ведь он собирался разыграть здесь целую комедию! Он должен был нас обратить в бегство и оказаться благородным спасителем этой прелестной особы!
— Чудно все-таки, когда такой парень, как он, который не боится ни бога, ни черта, вдруг прибегает к таким дурацким штучкам!
— Конечно! На его месте я бы долго разговаривать не стал! Я бы подхватил красотку и унес… Вот и все!..
— Однако мы не можем торчать здесь бесконечно, как пугала на огороде!..
— Эй, вы! В последний раз! Выходите, или мы разрубим карету топором! — прорычал первый разбойник.
Внезапно, верхом на огромной лошади, прискакал еще один человек.
— Дорогу! — кричал он. — Дорогу! Гром и молния! Дорогу, или я вас всех выпотрошу, мерзавцы! Назад! Вон отсюда!
— Ну, вот наконец и Клаас! Вот он, «спаситель»! Ладно, идем, комедия кончена!
Разбойников точно охватил ужас при виде всадника, и они поспешно скрылись в густых зарослях. Тем временем бур, дышавший тяжело, как после бешеной скачки, соскочил на землю и бросился к лошадям, которые испугались его и становились на дыбы.
— Однако, — бормотал он про себя, — мои ребята поработали на совесть. Кучер убит. Тем хуже для него. Форейтор тоже убит! Вот это уж напрасно. Теперь мне придется самому править лошадьми, вместо того чтобы ехать рядом с ней, в карете. Ничего, потом наверстаю. Но что это? Уж не выполнили ли они мои приказания слишком усердно? Старик должен был бы орать, как зарезанный, а я ничего не слышу! Женщина-то, вероятно лежит без чувств. Посмотрим-ка, что там делается внутри!
Он перерезал постромки убитой лошади, отвел в сторону остальных, привязал их к дереву и вошел в карету.
Здесь было совершенно темно. Бур стал нащупывать руками, и, несмотря на весь его отвратительный цинизм, дрожь пробежала у него по телу, когда он почувствовал на пальцах что-то липкое.
— Кровь! — воскликнул он.
Схватить неподвижное тело, вынести из кареты и положить на землю было для него делом одной секунды. В последних лучах догоравших сумерек он узнал мистера Смитсона, находившегося в бессознательном состоянии. На груди у него было красное пятно.
— А она? Горе им, если они ее убили!..
— Отец! Где ты, отец?
Белая фигура виднелась в глубине кареты. Анна старалась выйти. Глаза ее расширились от ужаса! В это время бур поднял голову, и Анна оцепенела, увидев его.
— Клаас! — пробормотала она. — Клаас!
— Ваш покорнейший и почтительнейший слуга, сударыня! — сказал тот взволнованным голосом, который никак не вязался с его обычной грубостью. — Не бойтесь ничего. Разбойники, которые на вас напали, уже разбежались. К несчастью, я прибыл слишком поздно.
— Что вы сделали с моим отцом?
— Он здесь. Он ранен… Надеюсь, легко… Сейчас я им займусь. Мы кое-что понимаем в этих делах…
Уничтоженная новым несчастьем, ошеломленная неожиданным появлением бура, Анна смотрела на него с содроганием. А этот гигант занялся раненым с несвойственной ему деликатностью.
— Бедный джентльмен очень плох, — сказал он, качая головой. — Пуля попала в грудь…
— Но он будет жить? О, скажите, что он будет жить!..
— Не знаю. Надеюсь. Если вам угодно. Но прежде всего надо его доставить в крааль, а там увидим. Пожалуйста, сударыня, садитесь в карету. Я усажу джентльмена рядом с вами, и поедем.
Клаас сдержал слово. После томительных четырех часов езды шагом карета остановилась перед забором Пемпин-крааля.
Вместо лая, каким бдительные сторожевые псы обычно встречают чужих, вместо разноголосого мычания и блеяния скота, вместо людских голосов наши путники нашли в краале гробовое молчание. Забор был местами развален, хижины разрушены или сгорели, всюду валялись обломки, которые еле освещала луна, — короче, все говорило, что на «станции» разыгралась катастрофа, какие, увы, слишком часто происходят в здешних местах.
У госпожи де Вильрож сердце сжалось при виде этой ужасной картины. Неужели ее отец так и умрет без помощи? Даже бур, который надеялся сменить здесь лошадей и в чьи расчеты вовсе не входило задерживаться, не скрывал уже своего беспокойства.
Крик радости вырвался у него, когда он увидел огромный фургон, вокруг которого спокойно лежало не меньше двенадцати быков. Покинутый крааль служил убежищем каким-то другим проезжим, которые, пожалуй, смогут чем-нибудь помочь.
— Кто там? — с сильным малайским акцентом воскликнул человек, вооруженный копьем, — по-видимому, погонщик.
— Скажи своему хозяину, что раненый джентльмен и молодая дама нуждаются в немедленной помощи.
— У меня нет хозяина.
— Что же ты здесь делаешь?
— Я сопровождаю в Кейптаун хозяйку. Она возвращается с алмазных полей.
— Дубина! Какая мне разница — хозяин у тебя или хозяйка! Иди скажи хозяйке!
— Хорошо. Иду.
В доме на колесах загорелся свет, и у входа показалась грациозная женщина.
— Кто бы вы ни были, — обратилась к ней Анна слабым голосом, — но откажите в помощи человеку, который находится при смерти. Внемлите мольбе дочери, которая просит у вас сострадания к умирающему отцу.
— Пожалуйста, войдите и располагайтесь, — просто ответила незнакомка.
Клаас, как ребенка, взял на руки несчастного миссионера, поднялся в фургон и положил раненого на циновку.
Выражение глубокого сострадания появилось на лице незнакомки. Она протянула руку госпоже де Вильрож, которую душили рыдания, затем раскрыла ей объятия и прижала к груди.
— Увы, сударыня, — сказала она, — судьба, которая нас столкнула, вдвойне ужасна: вашего отца ранили разбойники, моего отца убили три недели назад в Нельсонс-Фонтейне, и почти у меня на глазах.
Услышав эти слова, Клаас вздрогнул и стал более внимательно разглядывать хозяйку фургона. Несмотря на всю свою наглость, мерзавец задрожал. Он попал в тот самый фургон, который недавно ограбил в Нельсонс-Фонтейне, и даже вспомнил, в каком именно углу свалился заколотый им торговец.
— Да ведь это дочка того старика! — пробормотал он, но быстро овладел собой. — Какого черта она здесь делает? Вот так встреча!..
— Бедная вы моя! — сказала Анна, глубоко тронутая ее сочувствием. — И вы едете одна, куда глаза глядят?
— Я возвращаюсь в Кейптаун. Я буду работать. Постараюсь зарабатывать себе на жизнь… Но вы…
Она хотела сказать: «Вы тоже скоро будете сиротой», — потому что мистер Смитсон все по приходил в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Снова затрещали выстрелы, и из-за кустов появилось несколько человек, одетых по-европейски и в широкополых шляпах, надвинутых на глаза. Они громко кричали «ура», а из кареты раздался крик ужаса. У кучера горло было пробито пулей, он упал на дышло, а оттуда свалился на землю, лошадям под ноги.
Тем временем разбойники, угрожая пассажирам оружием, приказали им немедленно выйти из кареты и предупредили, что застрелят их при малейшей попытке к сопротивлению.
Сдавленные стоны доносились из кареты.
— Тысяча чертой! — проворчал один из разбойников. — Неужели мы их всех ухлопали?
— Гм! — так же ворчливо продолжал другой, — Там и не двигается никто.
— А ведь Клаас наказывал курочку не трогать!.. «Убейте кучера, убейте форейтора, ухлопайте старика, если он будет вам надоедать, но женщину пальцем не троньте, не то я вам головы снесу!» — вот как он говорил.
— Да где он, этот верзила? Ведь он собирался разыграть здесь целую комедию! Он должен был нас обратить в бегство и оказаться благородным спасителем этой прелестной особы!
— Чудно все-таки, когда такой парень, как он, который не боится ни бога, ни черта, вдруг прибегает к таким дурацким штучкам!
— Конечно! На его месте я бы долго разговаривать не стал! Я бы подхватил красотку и унес… Вот и все!..
— Однако мы не можем торчать здесь бесконечно, как пугала на огороде!..
— Эй, вы! В последний раз! Выходите, или мы разрубим карету топором! — прорычал первый разбойник.
Внезапно, верхом на огромной лошади, прискакал еще один человек.
— Дорогу! — кричал он. — Дорогу! Гром и молния! Дорогу, или я вас всех выпотрошу, мерзавцы! Назад! Вон отсюда!
— Ну, вот наконец и Клаас! Вот он, «спаситель»! Ладно, идем, комедия кончена!
Разбойников точно охватил ужас при виде всадника, и они поспешно скрылись в густых зарослях. Тем временем бур, дышавший тяжело, как после бешеной скачки, соскочил на землю и бросился к лошадям, которые испугались его и становились на дыбы.
— Однако, — бормотал он про себя, — мои ребята поработали на совесть. Кучер убит. Тем хуже для него. Форейтор тоже убит! Вот это уж напрасно. Теперь мне придется самому править лошадьми, вместо того чтобы ехать рядом с ней, в карете. Ничего, потом наверстаю. Но что это? Уж не выполнили ли они мои приказания слишком усердно? Старик должен был бы орать, как зарезанный, а я ничего не слышу! Женщина-то, вероятно лежит без чувств. Посмотрим-ка, что там делается внутри!
Он перерезал постромки убитой лошади, отвел в сторону остальных, привязал их к дереву и вошел в карету.
Здесь было совершенно темно. Бур стал нащупывать руками, и, несмотря на весь его отвратительный цинизм, дрожь пробежала у него по телу, когда он почувствовал на пальцах что-то липкое.
— Кровь! — воскликнул он.
Схватить неподвижное тело, вынести из кареты и положить на землю было для него делом одной секунды. В последних лучах догоравших сумерек он узнал мистера Смитсона, находившегося в бессознательном состоянии. На груди у него было красное пятно.
— А она? Горе им, если они ее убили!..
— Отец! Где ты, отец?
Белая фигура виднелась в глубине кареты. Анна старалась выйти. Глаза ее расширились от ужаса! В это время бур поднял голову, и Анна оцепенела, увидев его.
— Клаас! — пробормотала она. — Клаас!
— Ваш покорнейший и почтительнейший слуга, сударыня! — сказал тот взволнованным голосом, который никак не вязался с его обычной грубостью. — Не бойтесь ничего. Разбойники, которые на вас напали, уже разбежались. К несчастью, я прибыл слишком поздно.
— Что вы сделали с моим отцом?
— Он здесь. Он ранен… Надеюсь, легко… Сейчас я им займусь. Мы кое-что понимаем в этих делах…
Уничтоженная новым несчастьем, ошеломленная неожиданным появлением бура, Анна смотрела на него с содроганием. А этот гигант занялся раненым с несвойственной ему деликатностью.
— Бедный джентльмен очень плох, — сказал он, качая головой. — Пуля попала в грудь…
— Но он будет жить? О, скажите, что он будет жить!..
— Не знаю. Надеюсь. Если вам угодно. Но прежде всего надо его доставить в крааль, а там увидим. Пожалуйста, сударыня, садитесь в карету. Я усажу джентльмена рядом с вами, и поедем.
Клаас сдержал слово. После томительных четырех часов езды шагом карета остановилась перед забором Пемпин-крааля.
Вместо лая, каким бдительные сторожевые псы обычно встречают чужих, вместо разноголосого мычания и блеяния скота, вместо людских голосов наши путники нашли в краале гробовое молчание. Забор был местами развален, хижины разрушены или сгорели, всюду валялись обломки, которые еле освещала луна, — короче, все говорило, что на «станции» разыгралась катастрофа, какие, увы, слишком часто происходят в здешних местах.
У госпожи де Вильрож сердце сжалось при виде этой ужасной картины. Неужели ее отец так и умрет без помощи? Даже бур, который надеялся сменить здесь лошадей и в чьи расчеты вовсе не входило задерживаться, не скрывал уже своего беспокойства.
Крик радости вырвался у него, когда он увидел огромный фургон, вокруг которого спокойно лежало не меньше двенадцати быков. Покинутый крааль служил убежищем каким-то другим проезжим, которые, пожалуй, смогут чем-нибудь помочь.
— Кто там? — с сильным малайским акцентом воскликнул человек, вооруженный копьем, — по-видимому, погонщик.
— Скажи своему хозяину, что раненый джентльмен и молодая дама нуждаются в немедленной помощи.
— У меня нет хозяина.
— Что же ты здесь делаешь?
— Я сопровождаю в Кейптаун хозяйку. Она возвращается с алмазных полей.
— Дубина! Какая мне разница — хозяин у тебя или хозяйка! Иди скажи хозяйке!
— Хорошо. Иду.
В доме на колесах загорелся свет, и у входа показалась грациозная женщина.
— Кто бы вы ни были, — обратилась к ней Анна слабым голосом, — но откажите в помощи человеку, который находится при смерти. Внемлите мольбе дочери, которая просит у вас сострадания к умирающему отцу.
— Пожалуйста, войдите и располагайтесь, — просто ответила незнакомка.
Клаас, как ребенка, взял на руки несчастного миссионера, поднялся в фургон и положил раненого на циновку.
Выражение глубокого сострадания появилось на лице незнакомки. Она протянула руку госпоже де Вильрож, которую душили рыдания, затем раскрыла ей объятия и прижала к груди.
— Увы, сударыня, — сказала она, — судьба, которая нас столкнула, вдвойне ужасна: вашего отца ранили разбойники, моего отца убили три недели назад в Нельсонс-Фонтейне, и почти у меня на глазах.
Услышав эти слова, Клаас вздрогнул и стал более внимательно разглядывать хозяйку фургона. Несмотря на всю свою наглость, мерзавец задрожал. Он попал в тот самый фургон, который недавно ограбил в Нельсонс-Фонтейне, и даже вспомнил, в каком именно углу свалился заколотый им торговец.
— Да ведь это дочка того старика! — пробормотал он, но быстро овладел собой. — Какого черта она здесь делает? Вот так встреча!..
— Бедная вы моя! — сказала Анна, глубоко тронутая ее сочувствием. — И вы едете одна, куда глаза глядят?
— Я возвращаюсь в Кейптаун. Я буду работать. Постараюсь зарабатывать себе на жизнь… Но вы…
Она хотела сказать: «Вы тоже скоро будете сиротой», — потому что мистер Смитсон все по приходил в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120