Империализм не терпит топтанья на месте. А военным давно надоели эти бесславные стычки и бесполезные лишения.
Отовсюду, из метрополии и доминионов, понеслись крики: «Пора кончать с бурами во что бы то ни стало, любыми средствами!»
И, как всегда бывает в подобных случаях, солдат, развращаемый «общественным» мнением, тщеславием, эгоизмом и славолюбием, превращается в карателя. Это произошло и с лордом Робертсом. «Старый Боб» не побоялся обесчестить свое безупречное прошлое чудовищным приказом.
Бессильный сломить героическое сопротивление буров, он стал превращать в пустыню те места, через которые лежал путь его армии.
Английские солдаты методически грабили, уничтожали, сравнивали с землей не только хутора, фермы, селения, но даже и небольшие города.
Началось зверское истребление буров.
Женщины, дети и старики безжалостно изгонялись из своих жилищ. Лишенные крова, голодные и оборванные, они бродили по степи и гибли от истощения и усталости. Находились, конечно, упрямцы, которые наотрез отказывались покинуть старый дедовский дом, где протекла вся их жизнь, где они любили, страдали, надеялись и трудились.
О, тогда дело принимало серьезный оборот, ибо это нежелание людей расстаться с родным кровом приобретало в глазах захватчиков характер преступления, караемого смертной казнью.
И англичане совершали эти казни с беспощадностью и свирепостью новообращенных палачей.
Те самые англичане, которые не переставали кичиться своим либерализмом, благотворительной и цивилизаторской миссией, творили здесь, под снисходительным оком начальства, самые мерзкие дела, какие только может придумать зверь в человеческом облике.
Кровавое безумие охватило и многих офицеров. Нередко встречались джентльмены, с чудовищным наслаждением исполнявшие обязанности палачей.
Таким, например, был вечно пьяный и свирепый маньяк майор Колвилл, кавалеристы которого завоевали в тех местах, где они орудовали, позорную славу карателей, ставшую несколько позднее достоянием волонтеров генерала Брабанта.
Колвилл и его уланы действовали в качестве разведчиков в авангарде английской армии.
В те дни, о которых идет наш рассказ, уланы майора Колвилла оторвались от своего армейского корпуса и наводили ужас на местность между Рейтцбургом, Вредефортом и железнодорожной линией Блумфонтейн — Претория.
Разрушение совершалось методически. Уланы не щадили ничего, даже деревьев. А бурская армия, сосредоточенная на границе Оранжевой республики, не могла прийти на помощь несчастным жертвам английского варварства, ибо за спиной у буров находилась река Вааль, граница Трансвааля, которую буры должны были защищать, а рядом брод Ренсбург, который давал англичанам возможность легко обойти буров и напасть на них с тыла. Такая стратегическая обстановка приковывала генерала Бота к своему укрепленному лагерю и не позволяла ему перейти в наступление.
Однажды на ферму Блесбукфонтейн прибыл уланский отряд человек в двести.
Ферма эта представляла собой небольшую группу построек, дававших приют десяти-двенадцати семьям тружеников.
Все здесь дышало прочным сельским покоем и незатейливым достатком патриархальных жилищ, созданным несколькими поколениями, которые более полувека обрабатывали землю, собирали и перерабатывали ее урожаи.
День за днем они упорно и терпеливо трудились не покладая рук над созданием и усовершенствованием своего маленького мирка, зародыша будущего селения, а может быть, даже и города.
Рождались и вырастали дети, возникали новые семьи, которые селились в новых домах, построенных рядом со старыми. Так, словно мощные ветви огромного и прекрасного дерева, крепко вросшего своими корнями в священную землю Отечества, разрастались бурские семьи.
Как счастливо пролетали здесь годы беспечного детства и трудолюбивой зрелости, за которой следовала высоко всеми чтимая старость!
А как опьяняли душу эти бескрайные просторы степей, светлая радость щедро вознагражденного труда, сладостное блаженство отдыха в семейном кругу!
Пожалуй, никогда еще и нигде счастье не было таким совершенным и полным, как у этих людей, превративших каждую свою ферму в маленький эдем. И вот все это счастье, казавшееся нерушимым, рухнуло. Ураган войны, разразившийся над этим райским уголком, унес всех его юношей и мужчин, оставив без защиты слабых и больных его обитателей.
Из двадцати шести мужчин Блесбукфонтейна на ферме остался лишь один столетний слепой старец, с трудом добиравшийся до своей любимой скамейки на солнышке, да мальчуганы не старше десятилетнего возраста.
Остальное население фермы состояло из женщин: девяностолетней прародительницы, славной и преданной подруги главы клана, ее дочерей, внучек и правнучек, то есть матерей, сестер и дочерей бурских воинов.
Всего около семидесяти беззащитных людей.
…Однажды обитатели фермы услышали резкие звуки трубы и стук лошадиных копыт. Прибежали ребятишки.
— Англичане! — задыхаясь от бега, кричали они. Уланы, бряцая оружием, вихрем ворвались на просторный двор фермы. Во главе отряда галопировал майор. Рядом с ним скакал сержант, впереди — два трубача.
— Хозяина сюда! Где хозяин? — крикнул сержант.
На пороге показался старый бур. Его вела прелестная белокурая девочка лет шести.
— Я хозяин, — с достоинством произнес бур. — Что вам угодно?
— Огласите, сержант! — приказал своим резким голосом майор, даже не удостоив старца ответом.
Унтер-офицер извлек из-за обшлага мундира бумагу, развернул ее и стал читать, нарочито отчеканивая каждое слово:
— "Именем ее величества королевы и по приказу его превосходительства лорда Робертса всем лицам, пребывающим в этой усадьбе, предписывается немедленно покинуть ее. Малейшее сопротивление будет караться смертью".
И уже от себя сержант добавил:
— Даю вам пять минут сроку.
Ошеломленный старик устремил свой невидящий взор в то место, откуда исходил голос, объявивший этот варварский приговор. Ему казалось, что он плохо расслышал, не понял чего-то. Он полным трагизма жестом простер костлявые руки, а его старый, беззубый рот шевелился, не произнося ни звука.
— Дед, — заплакав, пролепетала девочка, — этот человек сказал: надо уходить.
— Уходить?! — замогильным голосом пробормотал старик.
— Да, да, убираться вон отсюда! — злорадно выкрикнул майор. — Пошли прочь, змеиное отродье, а не то живьем вас зажарим в этой норе!
Женщины поняли. Они выбежали из столовой, где прятались до сих пор, охваченные леденящим страхом перед оккупантами. Они окружили кавалеристов, умоляя их сжалиться; с душераздирающими воплями они протягивали им младенцев, которых завоеватели хотели лишить крова и последнего куска хлеба.
Бандиты злорадно расхохотались, подняли на дыбы лошадей и, опрокинув ближайших к ним женщин, стали их топтать.
Послышались вопли ужаса и боли, заглушенные гиканьем улан. На земле лежал младенец с раздробленной головкой. Мать с помертвевшим от горя лицом упала без чувств возле бившейся в агонии невинной жертвы свирепых карателей.
Майор взглянул на часы и с невозмутимым спокойствием процедил сквозь зубы:
— В вашем распоряжении осталось четыре минуты.
Тогда к майору приблизился старик. Догадавшись по властному тону Колвилла, что он и есть начальник, высокий старец низко склонился перед англичанином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Отовсюду, из метрополии и доминионов, понеслись крики: «Пора кончать с бурами во что бы то ни стало, любыми средствами!»
И, как всегда бывает в подобных случаях, солдат, развращаемый «общественным» мнением, тщеславием, эгоизмом и славолюбием, превращается в карателя. Это произошло и с лордом Робертсом. «Старый Боб» не побоялся обесчестить свое безупречное прошлое чудовищным приказом.
Бессильный сломить героическое сопротивление буров, он стал превращать в пустыню те места, через которые лежал путь его армии.
Английские солдаты методически грабили, уничтожали, сравнивали с землей не только хутора, фермы, селения, но даже и небольшие города.
Началось зверское истребление буров.
Женщины, дети и старики безжалостно изгонялись из своих жилищ. Лишенные крова, голодные и оборванные, они бродили по степи и гибли от истощения и усталости. Находились, конечно, упрямцы, которые наотрез отказывались покинуть старый дедовский дом, где протекла вся их жизнь, где они любили, страдали, надеялись и трудились.
О, тогда дело принимало серьезный оборот, ибо это нежелание людей расстаться с родным кровом приобретало в глазах захватчиков характер преступления, караемого смертной казнью.
И англичане совершали эти казни с беспощадностью и свирепостью новообращенных палачей.
Те самые англичане, которые не переставали кичиться своим либерализмом, благотворительной и цивилизаторской миссией, творили здесь, под снисходительным оком начальства, самые мерзкие дела, какие только может придумать зверь в человеческом облике.
Кровавое безумие охватило и многих офицеров. Нередко встречались джентльмены, с чудовищным наслаждением исполнявшие обязанности палачей.
Таким, например, был вечно пьяный и свирепый маньяк майор Колвилл, кавалеристы которого завоевали в тех местах, где они орудовали, позорную славу карателей, ставшую несколько позднее достоянием волонтеров генерала Брабанта.
Колвилл и его уланы действовали в качестве разведчиков в авангарде английской армии.
В те дни, о которых идет наш рассказ, уланы майора Колвилла оторвались от своего армейского корпуса и наводили ужас на местность между Рейтцбургом, Вредефортом и железнодорожной линией Блумфонтейн — Претория.
Разрушение совершалось методически. Уланы не щадили ничего, даже деревьев. А бурская армия, сосредоточенная на границе Оранжевой республики, не могла прийти на помощь несчастным жертвам английского варварства, ибо за спиной у буров находилась река Вааль, граница Трансвааля, которую буры должны были защищать, а рядом брод Ренсбург, который давал англичанам возможность легко обойти буров и напасть на них с тыла. Такая стратегическая обстановка приковывала генерала Бота к своему укрепленному лагерю и не позволяла ему перейти в наступление.
Однажды на ферму Блесбукфонтейн прибыл уланский отряд человек в двести.
Ферма эта представляла собой небольшую группу построек, дававших приют десяти-двенадцати семьям тружеников.
Все здесь дышало прочным сельским покоем и незатейливым достатком патриархальных жилищ, созданным несколькими поколениями, которые более полувека обрабатывали землю, собирали и перерабатывали ее урожаи.
День за днем они упорно и терпеливо трудились не покладая рук над созданием и усовершенствованием своего маленького мирка, зародыша будущего селения, а может быть, даже и города.
Рождались и вырастали дети, возникали новые семьи, которые селились в новых домах, построенных рядом со старыми. Так, словно мощные ветви огромного и прекрасного дерева, крепко вросшего своими корнями в священную землю Отечества, разрастались бурские семьи.
Как счастливо пролетали здесь годы беспечного детства и трудолюбивой зрелости, за которой следовала высоко всеми чтимая старость!
А как опьяняли душу эти бескрайные просторы степей, светлая радость щедро вознагражденного труда, сладостное блаженство отдыха в семейном кругу!
Пожалуй, никогда еще и нигде счастье не было таким совершенным и полным, как у этих людей, превративших каждую свою ферму в маленький эдем. И вот все это счастье, казавшееся нерушимым, рухнуло. Ураган войны, разразившийся над этим райским уголком, унес всех его юношей и мужчин, оставив без защиты слабых и больных его обитателей.
Из двадцати шести мужчин Блесбукфонтейна на ферме остался лишь один столетний слепой старец, с трудом добиравшийся до своей любимой скамейки на солнышке, да мальчуганы не старше десятилетнего возраста.
Остальное население фермы состояло из женщин: девяностолетней прародительницы, славной и преданной подруги главы клана, ее дочерей, внучек и правнучек, то есть матерей, сестер и дочерей бурских воинов.
Всего около семидесяти беззащитных людей.
…Однажды обитатели фермы услышали резкие звуки трубы и стук лошадиных копыт. Прибежали ребятишки.
— Англичане! — задыхаясь от бега, кричали они. Уланы, бряцая оружием, вихрем ворвались на просторный двор фермы. Во главе отряда галопировал майор. Рядом с ним скакал сержант, впереди — два трубача.
— Хозяина сюда! Где хозяин? — крикнул сержант.
На пороге показался старый бур. Его вела прелестная белокурая девочка лет шести.
— Я хозяин, — с достоинством произнес бур. — Что вам угодно?
— Огласите, сержант! — приказал своим резким голосом майор, даже не удостоив старца ответом.
Унтер-офицер извлек из-за обшлага мундира бумагу, развернул ее и стал читать, нарочито отчеканивая каждое слово:
— "Именем ее величества королевы и по приказу его превосходительства лорда Робертса всем лицам, пребывающим в этой усадьбе, предписывается немедленно покинуть ее. Малейшее сопротивление будет караться смертью".
И уже от себя сержант добавил:
— Даю вам пять минут сроку.
Ошеломленный старик устремил свой невидящий взор в то место, откуда исходил голос, объявивший этот варварский приговор. Ему казалось, что он плохо расслышал, не понял чего-то. Он полным трагизма жестом простер костлявые руки, а его старый, беззубый рот шевелился, не произнося ни звука.
— Дед, — заплакав, пролепетала девочка, — этот человек сказал: надо уходить.
— Уходить?! — замогильным голосом пробормотал старик.
— Да, да, убираться вон отсюда! — злорадно выкрикнул майор. — Пошли прочь, змеиное отродье, а не то живьем вас зажарим в этой норе!
Женщины поняли. Они выбежали из столовой, где прятались до сих пор, охваченные леденящим страхом перед оккупантами. Они окружили кавалеристов, умоляя их сжалиться; с душераздирающими воплями они протягивали им младенцев, которых завоеватели хотели лишить крова и последнего куска хлеба.
Бандиты злорадно расхохотались, подняли на дыбы лошадей и, опрокинув ближайших к ним женщин, стали их топтать.
Послышались вопли ужаса и боли, заглушенные гиканьем улан. На земле лежал младенец с раздробленной головкой. Мать с помертвевшим от горя лицом упала без чувств возле бившейся в агонии невинной жертвы свирепых карателей.
Майор взглянул на часы и с невозмутимым спокойствием процедил сквозь зубы:
— В вашем распоряжении осталось четыре минуты.
Тогда к майору приблизился старик. Догадавшись по властному тону Колвилла, что он и есть начальник, высокий старец низко склонился перед англичанином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69