Почему же мы переняли только животные качества животных и не восприняли их тонкие интуиции? Трудно быть пленником собственного вида, биологической сущности, этой четырехсторонней Вселенной, наконец. Но ведь что-то нам удается понимать, в конце концов. Чем-то мы превзошли наших милых животных.
Итак, стремление к справедливому распределению и вера в равенство человека – вещь весьма древняя. Она всегда зиждилась на рабских плечах даже в самые темные годы этого человечества. Хотя я бы сказал, что люди ведут себя скорее в соответствии с принятой доктриной общества. Если в обществе принято, что часть его плебеи, низшая каста, неприкасаемые, то и сами эти рабоуровневые существа ощущают себя таковыми и мало чем огорчают себя, особенно воззваниями к свободе и равенству. Многие из них знают свое место и остаются в рамках своего класса. Вопрос нестерпимости положения весьма относителен. Чаще всего люди терпят, когда их хоть как-то кормят и дают размножаться, и это может длиться поколениями. В этом отношении коммунизм есть зараза, заражающая умы, как любая другая утопичная деструктивная идея. Впрочем, любая идея деструктивна, если она доведена до абсурда. Христос и Господь Бог наверняка не закладывали в свои «возлюби» обязательное применение инквизиции.
Например, современная идея-перевертыш, защищающая цветные меньшинства в США, – прекрасный пример извращения идеи, доведенной до абсурда. Это подтверждает известный французский писатель Michel Houellebecq, именуемый журналом Paris Match “Zarathoustra des classes moyennes” – «Заратустрой средних классов». Он называет это явление “l’antiracisme ou plus exactement le racisme antiblanc” – «антирасизм или, точнее, расизм против белых». Вообще всякая идея, проталкиваемая определенным образом в общество, имеет склонность к извращению. Проблема в том, что всякое явление мы рассматриваем тенденциозно и с высоты его развития и завершения.
Когда-то я считал коммунизм противоестественным. На первом курсе еще остаточно советского института я писал работу о коммунизме в кибуцах как о примере успеха коммунизма и объяснял этот успех никак не иначе, как тем фактом, что коммунистические воззрения присущи только 3 процентам обычного населения (каковую составляет часть населения, живущая по кибуцам) и что навязывание этого образа жизни всем остальным – а именно оставшимся 97 процентам – есть противоестественно и именно это и приводит к тому кошмару, который мы наблюдали на нашей многократно оплаканной социалистической родине. Боюсь, я был не прав. Как оказалось из моего последующего опыта, люди все коммунисты в глубине души. И малообразованные, и умники – все как один.
Существует глубинное противоречие в утверждении о равенстве всех людей. Ведь какое общество ни возьми, даже самое гуманное, всё время происходит градация людей на лучших и худших, на разные группы, оценки, зарплаты, награды, похвалы, наказания. Когда люди равны, не существует иерархии, ни одна система не может работать. Не важно, неравны они по рождению или по определению общества, неравенство есть самоцель существования любой системы. Должны быть управляющие и управляемые, дающие и берущие, наказывающие и наказываемые, награждающие и награждаемые.
Коренное свойство общества, построенного на неравенстве при формальном провозглашении равенства как основы современного демократического общества, производит эффект оболваненности у большей части населения. Большинство людей просто не знает своего места. Я не имею в виду, что я чем-то лучше других, и вовсе не призываю к фашистско-платоновскому распределению на касты. Но посудите сами. Никто из нас не знает своего места. Неограниченные возможности и сказки об их равенстве создают завышенные ожидания у большинства людей. Между тем строгая статистика хорошо показывает, что у определенного индивидуума А шансы достичь высокого статуса Б равны практически нулю, однако общественная пропаганда, воспитание, массовая культура заставляют индивидуума А стремиться к статусу Б несмотря на то, что достижение его практически невозможно. Что мы получаем в результате? Нефункциональное разочарование индивидуума А во всем, что связано с его жизнью и достижениями. Незнание своего места вызывает постоянную неудовлетворенность собой, своей работой, своим домом, своими финансовыми возможностями. Ну, это касается современного развитого общества.
От этого происходит явление всеобщей неудовлетворенности своим родом занятий. Повсеместно люди воспринимают свои профессиональные занятия как наказание. Какой бы чистой и ненапряженной ни была работа, люди страдают от скуки и неприязни к роду своих занятий. Работа воспринимается как отрицательное явление жизни. Вот и выходит, что дело не в условиях труда, не в вознаграждении или длине рабочего дня, а дело в том, как психологически человек воспринимает работу. Вольтер в «Кандиде» делает вывод, что единственное средство переносить тоску и скуку жизни – есть труд, и завершает своей блестящей фразой “il faut cultiver notre jardin” – «нужно возделывать наш сад». Тоффлер в своей работе «Третья волна» отмечает, что всё больше и больше людей предпочитают самостоятельную работу по дому, заменяющую работу специалиста. Всё больше умельцев – приверженцев наборов «Сделай сам». Тоффлер объясняет это экономическими соображениями: попыткой сэкономить на оплате профессиональных услуг. Возможно, в этом проявляется неудовлетворенность человека своей официальной работой и попытка восполнить эту неудовлетворенность путем замены ее или дополнительной работы дома – на крыше или на постройке дополнительной комнаты.
Современное общество, заявив о равенстве людей, заведомо утопическом явлении, образовало общество индивидуумов, потерявших реальные ориентиры, не знающих своего места и предназначения, не ведающих, как и какой сад им возделывать.
Является ли стремление к равенству нормальным природным, заложенным в человеке явлением?
Я бы сказал, что в человеке вообще есть мало чего заложенного природой. Человек тем-то и отличается, скорее всего, от животных, что он, как правило, действует против правил. Большинство животных легко предугадываемы, поскольку они действуют сонаправленно своим природным потребностям. Человек как раз более предугадываем, если предположить, что он чаще всего действует вопреки своим заложенным природой потребностям.
Человек есть белый лист, на который общество может наносить любые письмена, диктуя его положение и место, от которого будет проистекать его поведение, либо сонаправленное с намерениями общества, либо в качестве протеста против этих намерений общества. Но всегда в той же плоскости. Именно эти императивы, продиктованные обществом, заставляют действовать человека так или иначе. Таким образом, императивы обществ, где детерминация была высока, как кастовое деление в Индии или Древнем Египте, побуждают психологию человека развиваться в соответствии с этой кастовостью. То, что мы считаем кастовое деление дикостью, вовсе не значит, что оно действительно является дикостью. Это просто значит, что навязанная нам современным обществом психология агитирует за воображаемое равенство и против кастовости, хотя само обладает практически той же кастовостью, что и самое кастовое общество утопий Оруэлла или героев фильма «Кин-Дза-Дза» с цветовой дифференциацией штанов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57