— Согласны, доктор? — спросил Пенник таким же бесцветным голосом, как в начале их разговора.
Сандерс ничего не ответил.
— Следовательно, ты признаешься? — проворчал Ларри. — Ну хорошо, мистер ясновидящий, а о чем я думаю?
— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.
— Да? А может быть, мне кто-нибудь скажет, почему меня всегда обвиняют в неприличных мыслях? Почему всегда предполагается, что я думаю только о…
— Никто этого не сказал, — постарался успокоить его Сандерс. — В этом и заключается неправильность всего этого эксперимента. Нас выдает совесть.
— Так, а может быть, вы тогда скажете нам, о чем думает Виктория? — вызывающе бросил Чейз. — В чем заключается ее секрет, который она старается укрыть на всем протяжении нашего знакомства?
К счастью, в этот момент их прервали. Из глубины дома через стеклянные двери, занавешенные плюшевой портьерой, долетел шум поспешных шагов и чей-то запыхавшийся голос. Маленькая, улыбающаяся женщина в сбившейся набок шляпке ворвалась в оранжерею. Это могла быть только хозяйка дома, и Сандерс с облегчением приветствовал ее появление. Он начинал отдавать себе отчет в том, что эту игру в «чтение мыслей» не следует продолжать, потому что это может иметь самый неожиданный результат. Однако благодаря противоречивости, заложенной в человеческой природе, каждому из них хотелось продолжить ее.
В этом и заключалась главная неприятность. В первый раз он задал себе вопрос: что еще может произойти, прежде чем этот уик-энд достигнет конца?
Глава третья
— Мне очень неприятно, что я оставила вас одних, — оправдывалась Мина Констебль. — Все разладилось, и я сама не знаю, что делать.
Сандерсу она понравилась с первого взгляда: она возвращала чувство реальности. От нее исходили доброжелательность, искренность и обаяние. Небольшого роста, с быстрыми движениями, она производила впечатление женщины с большим запасом энергии. У нее были большие темно-карие мечтательные глаза, смуглая кожа и коротко подстриженные волосы. Одета она была с небрежной элегантностью, а лихо сдвинутая набок шляпка только прибавляла ей очарования. Однако Сандерс успел заметить признаки тяжелых приступов малярии: в сузившихся зрачках и дрожании рук.
Она быстро оглянулась назад.
— Я прибежала первая, — сказала она тем же самым, чуть запыхавшимся голосом. — И хотела просить вас, чтобы вы не обращали внимания на Сэма, если он будет в одном из своих настроений. Бедняга, у него сегодня был отвратительный день; машина разбита, никого не удалось найти для помощи в доме. Слава Богу, слуги чувствуют себя гораздо лучше. Веселые, как ни странно, хотя сама авария вряд ли принадлежала к приятным ощущениям. Можно представить себе…
Она внезапно замолчала, когда ее взгляд остановился на Сандерсе. Чейз представил его. И, может быть, потому, что был выведен из равновесия, продемонстрировал непривычное отсутствие такта.
— Не обольщайся, Мина, — сказал он утешающим тоном, обнимая ее за плечи. — Перед тобой человек, который никогда о тебе не слышал. Ты совсем не так популярна, как воображала.
— Я никогда этого не воображала, — решительно заявила Мина и дружелюбно улыбнулась доктору.
— Он никогда не слышал, — упорно продолжал Ларри, — о «Леди Иштар» или «Сатане из предместья», и даже сомневаюсь, что слышал, что наша Мина некогда написала детективный роман! Я по-прежнему убежден, что он был твоей неудачей. Считаю абсолютно неправдоподобным, чтобы какой-то тип мог ездить с трупом по всему Лондону, а потом убедить всех, что покойник все это время был жив и умер только в Гайд-парке. Кроме того, твоя главная героиня — тупица, которая каждую минуту теряет голову. С другой стороны, если бы она не была тупицей, не было бы и романа, Следовательно, все в порядке.
Это задело Сандерса за живое.
— Прошу меня извинить, но это вы написали «Двойное алиби»? Разумеется, ваше имя мне известно. И я абсолютно не согласен с Ларри. Вероятно, вас спрашивали об этом сотни раз, но как вам пришло в голову подобное отравление? Это совершенно новая идея, и она имеет полное научное обоснование.
— Сама не знаю, — уклончиво ответила она. — Я знакомлюсь с людьми, и они рассказывают мне разные вещи. — Создавалось впечатление, что ей хотелось сменить тему разговора. — Мне очень приятно, что вы приехали к нам, но боюсь, что уик-энд будет не из самых удачных. Как вам нравится Форвейз? Милый дом, правда? — спросила она с чувством искренней гордости. — С самого детства я мечтала о таком доме! Знаю, знаю, люди над ним смеются, но мне он нравится. Нравится атмосфера самого дома. И Сэму тоже, он разбирается в таких вещах. Ларри, будь хорошим мальчиком и принеси нам что-нибудь выпить. Для меня коктейль, а Сэм, наверное, захочет джин с вермутом. Я угадала, мой дорогой?
Она обернулась, улыбаясь. В оранжерею вошел Сэм Констебль. Мистер Сэмюэль Хобарт Констебль начал что-то говорить, но, заметив незнакомого человека, сразу же замолчал. Он тяжело дышал и молчал так демонстративно, как будто хотел показать, что его молчание объясняется исключительно хорошим воспитанием. Его представляли тираном, но Сандерс увидел перед собой просто полноватого мужчину, приближающегося к шестидесяти, лицо которого выдавало раздражительность и заносчивость. Невысокий и уже немолодой, он все еще был исключительно красивым мужчиной. Твидовый костюм сидел на нем идеально, без единой морщинки. После минуты торжественного молчания он обернулся и увидел открытое окно. Ровным шагом он прошел через оранжерею и тщательно закрыл его.
— Приятно познакомиться с вами, — обратился он к Сандерсу, демонстративно игнорируя всех остальных.
— Все в порядке, дорогой, — сказала Мина, весело похлопав его по плечу. — Ларри принес нам выпить, и нам сразу же будет лучше. Кроме того, миссис Чичестер обещала приготовить нам что-нибудь поесть, и…
— Вы, вероятно, слышали, что произошло. Что ж, молодой человек, вам очень повезет, если вы получите что-нибудь на ужин. Некая миссис Чичестер любезно согласилась позаботиться о нас: она не может приготовить порядочный ужин, но сможет приготовить «немного холодной говядины» и «вкусный салат». — При последних словах на его желтом лице появился румянец. — Мне это не нравится. Я не хочу ни куска холодной говядины, ни вкусного салата. Я хочу хорошо поужинать. И с того времени…
— Сэм, мне действительно очень жаль. — Мина сняла шляпку и бросила ее на плетеное кресло. В ней чувствовалось раздражение. — Я прекрасно тебя понимаю. Но сегодня магазины закрываются рано, и кроме холодных закусок, в доме ничего нет.
Сэм обернулся к ней и спросил преувеличенно вежливо:
— Это моя вина?
— Нет, но без прислуги…
— Это уже меня не касается. По-моему, в мои обязанности не входит хождение по магазинам за мясом или за чем-то другим. Постарайся быть справедливой, Мина. Если уж ты сумела без всяких дорожных приготовлений тянуть меня через сотни миль малярийных болот — жаль, что ты сейчас не видишь своих глаз, — наверное, я не требую слишком многого, если хочу, чтобы хозяйство в нашем доме находилось на должном уровне. Но не будем ссориться в присутствии гостей.
— Я могу приготовить ужин, — предложил Герман Пенник.
Это прозвучало так неожиданно, что все присутствующие вытаращили на него глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59