Она будет ценить и хранить его как сокровище, гораздо более ценное, чем любой драгоценный камень.
Как только ее любимый надел кольцо на ее палец и она осознала себя его женой, она почувствовала, что над ними воссиял Божественный свет с небес.
Она возблагодарила Бога за то, что Он ответил на ее молитвы, и теперь будущее не страшит ее, как прежде, а наполняет сердце благостью.
В ночь перед свадьбой она молилась о том, чтобы стать хорошей женой для Торквила и сделать его навек счастливым.
Затем она вознесла Всевышнему благодарственную молитву за то, что она не уплыла на Юг, навстречу лишениям и бедности, где ей пришлось бы скрываться от Торквила.
«Как быть достойной твоей милости, Боже?»- вопрошала она.
В эту минуту она дала себе слово помогать тем, кого обделила судьба.
По дороге из кирки Торквил взял ее руку и поцеловал сначала обручальное кольцо, а затем каждый ее пальчик по отдельности, пока не добрался до ее ладони.
Слова были излишни - его губы сказали все.
Когда они свернули в длинную аллею, ведущую к замку, послышалась музыка волынок.
Пепита почувствовала, как все ее существо устремилось навстречу этой музыке, и поняла - отныне ее звучание будет значить для нее очень много.
Она услышала волынку впервые в тот вечер, когда волынщик обошел вокруг стола за ужином; уже тогда она ощутила, что эти звуки странным образом проникают в ее сердце, как будто музыка говорит с ней.
Но она почему-то подумала, будто вообразила все это.
Теперь же она знала, такие ощущения испытывают все шотландцы, когда слышат особенную для них музыку.
Эта мелодия вдохновляла их, когда они шли сражаться, она же была с ними в радости и печали, в счастье и унынии.
Волынка говорит о том, чего не выразишь словами, потому что звуки ее исходят из самого сердца, и на них откликается всей душой каждый шотландец.
В замке был устроен небольшой прием.
За свадебным тортом герцог произнес тост в их честь.
Он говорил столь искренне и проникновенно, что Пепита почувствовала себя на седьмом небе.
Затем они наконец уехали по дороге, которая протянулась вдоль берега и вела к замку Торквила.
Когда перед ее глазами в последний раз мелькнули Рори и Жани, махавшие им с порога, Пепита в полной мере осознала, что начинает новую, самостоятельную жизнь с человеком, которого любит до самозабвения.
Как будто уловив ее чувства, Торквил, управлявший парой горячих лошадей, взглянул на нее.
- Вот теперь начинается наша совместная жизнь, - улыбнулся он, - и я клянусь сделать тебя счастливой.
- Я уже счастлива, любимый, - ответила она, - и так волнуюсь, что это… невозможно выразить… словами!
- Ты можешь выразить мне это без слов, когда мы приедем домой.
Она увидела пламя в его глазах, когда он произнес это, и, смутившись, прижалась щекой к его плечу.
А он вновь повернулся к лошадям.
Ночью море штормило, но теперь выплывающее из-за линии горизонта солнце золотило воду и бросало причудливый свет на заросли в пустошах.
Темнота ночи еще не отступила полностью, и в небе медленно затухала последняя звезда.
Залюбовавшись прелестью рассвета, Пепита вообразила себя в каком-то волшебном мире, который являлся ей в ночных снах.
Она стояла у окна и думала, что перед ней не только рассвет нового дня, но и начало новой жизни для нее, когда вдруг услышала голос Торквила:
- Зачем ты оставила меня?
- Я смотрю на рассвет, дорогой. Я чувствую, то же самое происходит и в нашей жизни.
- Мне одиноко без тебя. Иди ко мне!
Пепита обернулась к нему с улыбкой, прежде чем еще раз полюбоваться ослепительной красотой моря.
Но даже самый захватывающий пейзаж не мог быть таким же притягательным, как ее муж, и она побежала обратно к огромной резной кровати под пологом.
В ней рождались и умирали предки Торквила, одно поколение сменяло другое, пронося в будущее свое имя.
Он привлек ее к себе, и она, положив голову ему на плечо, прошептала:
- Неужели это правда… действительно правда, что я здесь и мы… поженились, и мне нечего бояться и чувствовать себя одинокой вновь?
- Это правда, моя бесценная, - ответил Торквил - и я, так же как и ты, чувствую, что моя мечта исполнилась. И пусть нам пришлось бороться с превосходящими силами противника, все-таки мы победили!
У него была интонация триумфатора, и она промолвила со смехом:
- Это ты победил! Я признаюсь, что была слабой и трусливой, но только потому, что любила тебя!
- Я знаю это, моя бесценная, - кивнул он, - но ты не знала, что я готов был отдать все земное и небесное ради обретения тебя.
- Ты такой великолепный! - воскликнула Пепита. - Вчера вечером, дорогой, ты дал мне… осознать, что мы… единое целое и что для нас… никак невозможно не быть… вместе.
- Ты счастлива, и я не напугал тебя?
- тотчас спросил Торквил.
- Как я могу испугаться… тебя?
Он прижал ее крепче, а губы его касались ее нежной щеки.
- Сокровище мое, ты так отличаешься от всех, кого я когда-либо знал! - в экстазе произнес он. - Ты возбуждаешь меня до безумия как женщина, и одновременно мне хочется тебя боготворить; ты столь чиста и совершенна, что мне кажется - ты неземная!
- Я очень земная… мой любимый… когда ты… целуешь меня, - шептала Пепита, - и единственное, чего я боюсь теперь, так это того, что мы… слишком счастливы и в любой момент викинги могут напасть на нас… или Мак-Донаваны прокрадутся среди зарослей в торфяниках, чтобы атаковать нас.
Торквил рассмеялся.
- Благодарение Богу, ничего подобного в наше время не происходит, однако проблемы и трудности бывают всегда, и Шотландия продолжает страдать. Но от тебя, моя дорогая, требуется единственное: помогать мне заботиться о тех, кто не может сам заботиться о себе.
- Ты знаешь, я сделаю… все, чего ты ждешь от меня, - сказала Пепита, но сначала тебе придется столькому научить меня, чтобы я хорошо узнала страну, частью которой себя чувствую, и ты должен помочь мне, как… сасенаку, избежать многих… ошибок.
- Никогда больше не называй себя так! - резко оборвал ее Торквил. - Ты - не сасенак! В тебе течет кровь Ламонтов, и ты - моя жена! Ты можешь забыть все английское и обратиться к славе, которая горит в нас обоих, потому что мы можем с гордостью сказать: мы - шотландцы.
О Боже, как она страдала, считая себя англичанкой, а следовательно, изгоем!
Она боялась, что герцог оторвет ее от детей, и помнила ненависть герцогини, столь подавлявшую, что она не могла избавиться от нее.
Теперь она стыдилась своей прежней слабости и трусости.
Ее шотландские предки сражались против огромной армии только ради того, чтобы не быть покоренными англичанами.
Их дух остался непобежденным, и постепенно они отвоевали все, что было захвачено у них.
У них не было численного превосходства - но им помогал горевший в них огонь, который невозможно было загасить.
Именно этот дух, - этот огонь она и Торквил должны передать своим детям, а те, в свою очередь, - своим.
И так будет продолжаться в течение грядущих столетий.
Эти мысли пронеслись молнией в ее мозгу.
Прикосновение губ Торквила пробудило пламя, дремавшее в ее теле.
- Я люблю… тебя! - прошептала она.
Его страсть, удесятеренная ее нежностью, захлестнула обоих.
- Я обожаю тебя, - повторял он. - Ты - моя! Я не могу жить без тебя и твоей любви…
- Они… твои, - лепетала Пепита. - Твои целиком и полностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32